Лиловый (II) (СИ)

Человек в плаще рассмеялся.

— Даже если бы это грозило тебе сумасшествием?

— Да пусть бы лучше сошел с ума я один, чем погибла целая планета!

— …Ну, так было определено судьбой, и вот уже ты говоришь словами своих спасителей.

Леарза нахохлился и обхватил себя руками за колени. Ладони ощутили грубую плотную ткань, и он осознал, что не просто говорит словами спасителей — носит одежду, какой в Саиде никто никогда не носил, и…

— Я не из них, — помотал он головой. — Я чужой для них!

— Ты не из них, — спокойно согласился человек в плаще, который за все это время ни разу не пошевельнулся. — В тебе течет наша кровь. Моя кровь. Я знаю, что говорю. Я в твоих жилах, Леарза. Тебе никуда не уйти от нас.

— …Кто ты? — напуганно спросил парень.

Человек в плаще повернул голову и посмотрел на него своими странными глазами; на мгновение в темноте блеснули желтые огоньки. Он улыбнулся…

Мир медленно принялся заваливаться набок.

…В чувство его привел сильный удар: просыпаясь, Леарза резко дернулся и впечатался локтем в стену. Все еще ошалевший, не до конца пришедший в себя, парень сел в постели и зашипел, потирая ушибленное место. Он не сразу сообразил, где он находится, тусклый блеск чего-то металлического напугал его было, и лишь потом Леарза, вглядевшись, понял, что это одна из малопонятных научных штучек деда Бела и Волтайр Морвейн.

Дом Морвейнов. Кэрнан, за миллионы световых лет от Саида с его песками.

Он вздохнул и взъерошил и без того спутанные волосы. В саду негромко ухала сова или кто-то очень похожий; было видно тусклый свет ночного фонаря, в котором медленно колыхались яблоневые ветви. Темно.

Леарзе отчего-то было донельзя тревожно, он никак не мог успокоиться и не вытерпел, поднялся с постели, напялил штаны и выполз в коридор. В доме царила полная тишина, если не считать резко отдалившейся совы (окно в его комнате было приоткрыто). Леарзе было страшно, одиноко и очень хотелось с кем-нибудь поговорить, но сунуться в комнату Морвейна он не решился. Самым его любимым местом в доме была кухня, — там обычно было тепло и светло, — и потому китаб спустился по лестнице, отыскал знакомую дверь. Кухня разочаровала его: все та же пугающая темнота обволокла очертания комнаты, большая кадка с цветком, которая ему всегда нравилась, в потемках казалась притаившимся чудовищем. Леарза не стал включать свет и уныло плюхнулся на табуретку.

Тревога никак не покидала его, и тогда он прибег к старому способу борьбы с ней: принялся методично раскладывать напугавший его сон по полочкам.

Сон напугал его, потому что был слишком реалистичным. Хотя, по правде говоря, Леарзе всегда снились яркие цветные сны, — или почти всегда, — на этот раз… да, этот сон был слишком мрачным. Вроде бы в самой черной реке не было ничего такого, и ночной лес был всего лишь ночным лесом, но…

И этот человек. Леарза быстро понял, что больше всего насторожило его: последние слова незнакомца в плаще.

«Тебе никуда не уйти от нас».

От самой этой фразы веяло пугающей безысходностью.

Неизвестно, сколько бы он так просидел один, охваченный тревогой; возможно, и до утра, но тут на лестнице его напряженный слух различил человеческие шаги. Леарза почти с облегчением вскинулся.

На кухню вошла Волтайр в шелковом халате, накинутом на плечи, увидев его, от неожиданности воскликнула.

— Это я, — смутился Леарза. — Извини, я напугал…

— Ничего, — переведя дух, ответила женщина. — Что ты тут делаешь в темноте?

— Я, ну… в общем… ловец снов действительно не помогает, — криво улыбнулся он. Волтайр подошла к столу и включила крошечную лампочку в тканевом абажуре; темнота рассеялась немного, и их лица окутало золотым сиянием.

— Кошмар приснился? — поняла она. Леарза уныло кивнул.

— Мне вообще… иногда снятся пугающие сны, — признался он. — Странные. Я боюсь, что это может значить что-нибудь плохое.

— Да брось, — мягко сказала Волтайр, ставя чайник. — Всем время от времени снятся кошмары. А ты столько всего пережил. Когда Бел впервые ушел на задание, мне полгода потом снились вариации на тему его гибели. Не самое приятное было время, — она коротко рассмеялась.

Она была такой домашней в тусклом свете маленькой лампочки, в своем шелковом халате с крупными цветами, чем-то напомнившем ему о Каине… тогда еще Абу Кабиле. Леарза почувствовал, что немного успокоился.

— А ты знаешь, почему он решил стать разведчиком? — спросил Леарза, желая переключиться на более реальный, спокойный мир, к которому он уже успел понемногу привыкнуть.

Волтайр пожала плечами.

— Бел из тех людей, которые вечно идут по пути наибольшего сопротивления, — сказала она просто. — С его характером у него было меньше всего шансов стать хорошим разведчиком, но он добился своего…У нас ведь большая разница в возрасте, он говорил тебе? Когда я была маленькой, — она рассмеялась, — Бел был моим кумиром. Я тоже хотела стать разведчиком, пока он учился в ксенологическом, даже пыталась читать его учебники, но ничего почти не понимала.

— И поэтому раздумала?

— Нет, нет, — улыбнулась Волтайр; чайник вскипел, она достала две кружки и принялась наливать чай. — Со временем я поняла, что технологии интересуют меня куда больше. Да и с математикой у меня складывалось лучше, чем с физкультурой.

Леарза отхлебнул чай из кружки. Этот напиток ему нравился, хоть и меньше, чем привычный кофе. На кухню вернулся прежний уют и тепло, напротив него устроилась Волтайр, и ее волосы отливали рыжеватым от лампы, кадка с цветком превратилась из чудовища обратно в горшок, а за широкими окнами в лунном свете серебрились яблони.

— Ведь Бел провел на Руосе добрых десять лет, — заметил Леарза, задумавшись. — Наверное, ты сильно скучала по нему. Разведчикам, должно быть, вообще трудно?..

— У многих из них нет семьи, — просто сказала Волтайр. — Потому и Бел никогда даже не думал о том, чтобы жениться…Я привыкла. Это когда я была маленькой девочкой, я не отходила от него ни на шаг, — ее лицо даже посерьезнело, будто от каких-то воспоминаний. — Он сильно ругался с отцом из-за своей профессии, отец был против, так что со временем Бел стал приезжать к нам все реже и реже. Когда он улетел на Венкатеш, провожать его пошла я одна, и то он рассердился и прогнал меня.

— …Зря он, — неловко произнес Леарза. Волтайр пожала плечами.

— На Венкатеше они пробыли три года с небольшим, — продолжала она. — За это время отец остыл, и когда Бел вернулся, мы позвали его обратно, но он большой упрямец, отказался и остался жить в общежитии для разведчиков. Только потом уже, когда мама с папой погибли в катастрофе, а я осталась совсем одна, он пожалел меня, и какое-то время мы жили здесь вдвоем.

Леарза опешил.

— Ваши родители погибли?..

— Да, — спокойно подтвердила женщина. — Они были на лайнере, направлявшемся с Айолы, когда произошла ошибка в вычислениях бортового компьютера, и лайнер столкнулся с астероидом. Все погибли. Мы не боги, и подобные оплошности иногда случаются.

— У-ужасно, — растерялся он, не зная толком, как реагировать, но Волтайр улыбнулась ему.

— Ничего, это было уже давно. Хотя, может, наша семья в этом плане немножко невезучая. Я в те дни, помню, очень боялась, что Бел погибнет на одном из заданий, и пыталась заставить его бросить свою работу, — она даже рассмеялась. — Дело в том, что его родная мать тоже умерла не своей смертью, она тяжело болела и согласилась на эвтаназию… ассистируемое самоубийство. — Увидев выражение лица Леарзы, она спешно добавила: — Но это было еще давней того, что ты. Бел был еще мальчишкой.

— Я как-то… даже не думал, что в этом мире случаются такие вещи, — пробормотал Леарза. — Мне казалось, здесь все умирают только от старости, ну, или… как мне говорили, если надоедает жить, но это ж сколько лет надо прожить, чтоб надоело!..

Волтайр пожала плечами.

— Да нет, всякое случается, — сказала она. — Люди погибают в несчастных случаях, и до сих пор существуют некоторые болезни, которые еще не научились лечить, и даже самоубийства случаются, — я имею в виду, не те, о которых тебе говорили. А уж среди разведчиков умереть от старости считается плохим тоном. Один из учителей Бела, которым тот особенно восхищался, когда почувствовал, что старость приближается, разогнался на своем персональном шаттле до третьей космической и направил корабль точно по центру звезды. Конечно, его шаттл сгорел без следа. Я слышала, Каин говорил, что мечтает сделать так же когда-нибудь.