Семь историй Чарли-Нелепость-Рихтера

— Куда мы летим? — не унимался я, — Ох, ч-ч-черт!

Внезапное ускорение вжало меня в кресло, и меня замутило. Странно, до этого я летал на флайерах, но такой реакции не было ни разу. Я зажмурился до разноцветных кругов, стараясь сдержать подступающую к горлу тошноту (не хватало еще блевануть на глазах потенциального противника), а когда желудок наконец вернулся на свое историческое место, в круглом иллюминаторе была странная картина.

Не облака, нет.

Ох, ну я и влип…

Отличие флайера от другого летального средства передвижения, скажем, самолета, состоит в том, что на нем можно летать не только в пределах земной атмосферы. Особая конструкция и наличие двигателей Тодда позволяет вытащить эту посудину на орбиту Земли, и, если очень постараться, даже и дальше. Конечно, для этого надо быть искусным пилотом, знающим все тонкости техники такого уровня — большинство же владельцев флайеров были богатыми придурками, покупающими технику экстра-класса и использующими ее на уровне аэромобиля. Я не особо разбираюсь в технике, но у меня была куча знакомых, осчастливить которых можно было только выслушав полную лекцию об устройстве и принципах работы какого-нибудь шарикового подшипника.

В иллюминаторе был космос.

Я потрясенно уставился на черное пространство вокруг флайера, уплывающую позади громадную бело-голубую Землю и сухой, безжизненный шар Луны. Сидящий напротив Синклер внезапно потерял свою значимость.

Я видел фото и голографии Земли, сделанные из космоса. Видел модели в нью-йоркском планетарии, куда возили однажды воспитанников одного из приютов, в котором я тогда жил. Но я никогда не думал, что это может быть настолько странное и пугающее чувство: Земля не была маленькой идеально круглой каплей, висящей в пустоте — она была удивительна и величественна.

— Красиво? — поинтересовался Синклер.

Я хотел съехидничать, но не стал. Только кивнул.

— Поразительно. Вы не удивлены?

— Я не в первый раз в космосе, юноша. Но не перестаю любоваться этим зрелищем, если быть честным.

Я промолчал. Если забыть о том, как я здесь оказался, увиденное могло стать одним из самых ярких впечатлений моей жизни, и мне просто захотелось впитать его в память, чтобы когда-нибудь похвастаться перед восторженными слушателями. Жаль, что Пит и Джой выросли на Луне, и уже видели все это собственными глазами.

Мы двигались еще несколько часов, но Земля все не "отпускала". Я неосознанно дотронулся до синего камня, висящего на шнурке у меня под свитером, и вдруг подумал о том, что кулон, который я так хотел подарить Джой, похож на мою планету.

Забавно, у меня никогда не было родины. Я не знаю, где родился, да и вырос в самых разных местах, и даже Нью-Йорк, который я знал досконально, не был моим родным городом. Я никогда не думал, что я смогу ощутить странную теплоту к огромному шару, что оставался позади флайера.

— А это что за хрень? — сказал я через полтора часа, повернув наконец голову в другую сторону. Мы двигались к явно искусственному объекту, висящему в пространстве перед нами. Объект был…космическим кораблем?

Всем известно, что космических кораблей таких размеров не существует. Есть ракеты. Есть спутники. Есть флайеры, вроде того, в котором летели мы. Но на объект таких размеров понадобилось бы огромное количество энергии — чтобы он мог двигаться, вырабатывать кислород для экипажа, чтобы приборы, обеспечивающие его жизнедеятельность, могли работать. Навряд ли хоть у одного из государств мира хватило бы денег и возможностей — а может и просто смелости — на то, чтобы отгрохать такую махину.

Мозаика, начавшая складываться еще месяцы назад, после сообщения о том, что нашлась первая база "Альтернативного мира", внезапно обрела целостность. Корабль. Космический корабль, прям как в фантастических книжках.

— Мать честная, — пробормотал я себе под нос, — Вот оно что… Вы строили корабль. Поэтому вам понадобились Чейсы, и все остальные тоже.

Но, чуть не сказал я, для чего нужен этот черный металлический монстр, выглядящий как привет от "Звездных Войн"? К счастью, я вовремя прикусил язык. Вряд ли Синклер сказал бы мне правду, а даже если бы и сказал, я уже не был уверен, что хочу знать ответ.

— Но я вам зачем? Для чего вам я? Вы что, один из этих чертовых маньяков-педофилов, или еще что-то? Потому что я не верю в то, что нужен вам только потому, что я — хороший аналитик!

Сказался дерьмовый долгий день. Сначала эта проклятая женщина, потом путешествие в космос и теперь вот это… Наверное, я уже заработал себе право немного поистерить.

Синклера аж перекосило.

— Мальчик, у тебя скверное воспитание и ложное представление о мире, — сказал он, передернувшись. Я мрачно наблюдал за тем, как он ищет что-то в карманах. Наконец, он вытащил кожаный бумажник и, достав тончайшую пластинку, нажал на кнопку и бросил на стол, — Смотри!

Я взял в руки голографию осторожно, как ядовитую змею. На ней было изображение Синклера, который держал за плечи смеющегося мальчишку лет семи-восьми. У парня были темные кудри и серые веселые глаза, загорелая кожа, и едва заметный тонкий шрам над правой бровью. Синклер на фотографии был моложе и, как мне показалось, намного счастливей.

Я перевернул фото и увидел на обороте надпись, сделанную детским крупным почерком: "Деннис и Папа". Если верить дате, фотографии было около восьми лет.

Я поднял на него взгляд.

— Это…Ваш сын?

Поль Синклер медленно кивнул.

— Да. Он был бы твоим ровесником, мальчик, — сказал он, со странной печальной улыбкой.

— Был бы? — переспросил я, очень надеясь, что всегдашняя проницательность меня обманула. Но Синклер ответил, не отрывая взгляда от фото:

— Это наша последняя съемка. Восемь лет назад мою жену и моего сына убили по приказу американского правительства, а меня, воспользовавшись ситуацией, выжали с поста премьера моей страны. А знаешь почему, мальчик?

От его мягкой улыбки у меня побежали мурашки — Синклер не выглядел рехнувшимся, но и нормальным его назвать было сложно.

— Почему? — спросил я.

— Да потому что почти никто в Канаде не хотел объединяться в одно государство с Соединенными Штатами. Их взорвали у меня на глазах. Так что, не надо считать меня чудовищем, юноша.

Я заткнулся и молчал до самого момента пристыковки флайера к кораблю.

* * *

Давным-давно, лет в семь, я — как и многие мальчишки — увлекался коллекционированием моделей. Кто-то собирал миниатюрные копии гоночных машин, кто-то парусники, а мне, с молчаливого попустительства тогдашнего мамашиного хахаля, подфартило на серию "космос". Потенциальный папочка — назовем, его, скажем, Тед — был механиком и сам "болел" моделями, и заразил меня. Я хорошо помню, как целый месяц увлеченно искал, менялся, находил, до того самого дня, пока мы не тронулись с места в очередной раз, и Тед оказался не у дел. Мою коллекцию мать сплавила ему на прощанье, увлекаться стало нечем, и вскоре я об этом позабыл.

А сегодня вот вспомнилось.

Флайер наконец аккуратно пристыковался к кораблю, и через полчаса мы смогли оказаться внутри. У своеобразного трапа нас встретил чрезвычайно гордый экипаж, отдающий честь своему командиру, играла музыка, подозрительно напоминающая "Правь, Британия, морями", а Синклер довольно ухмылялся и раздавал рукопожатия. Честно говоря, я вполне мог поверить, что этот человек хоть и не долго, но правил целой страной.

— Только вот музыкальное сопровождение хромает, — сказал я ехидно, — По-моему, попахивает плагиатом.

Синклер оскалился — от меланхолии, что охватила его во флайере, не осталось и следа. Передо мной был энергичный и полный активности человек, хотя я бы поставил последние десять долларов на то, чтобы его активность протекала в каком-нибудь другом русле.

— Ну, как тебе "Квебек"? — поинтересовался он. Я клацнул нижней челюстью:

— Вы назвали корабль "Квебеком"?!

Честно говоря, я думал, что все это чудовище называется как в фантастических сериалах: что-то вроде "Энтерпрайз" или "Старквест", или с пафосом, типа "Гелиос", но чтобы кто-то назвал целый корабль в чести канадского захудалого городишки… Ну, ладно, не такого уж и захудалого, но будем честными, Квебек абсолютно ничем, кроме кленового сиропа и хоккейной команды, непримечателен.