Камин-аут (СИ)

On memories of glory days

Carry on

Carry on

Meet me on the other side

Once the mourning after turns to day

(Kamelot – The Mourning After (Carry On))*

Размахивая мачете, она пыталась задеть летящую рядом тень. Река стремительно приближалась. Фрэя замахнулась двумя руками на женскую фигуру, та совершенно непостижимым образом отлетела в сторону, уходя от клинка. Судорожно выпустив воздух из легких, выбросила, как могла далеко, руку с мачете, почти коснувшись тени. Скоро перебирая ногами по воздуху, влетела в реку. Вода того же синего цвета, что и ночное небо. Девушку окутали стаи пузырей. Мачете тянуло на дно. Небо переливалось на поверхности сапфирами, вода из сверкающей становилась темной. Фрэя загребала руками и ногами, одежда окутывала со всех сторон, как гигантские плавники. Каса оказалась за спиной.

К реальности вернул глухой плеск. Девушка разжала глаза. Фигура, стремительно плывущая к ней, утопала в тени, только тонкие волнистые локоны ореолом собрались вокруг головы. Сапфировые блики подсвечивали воду под поверхностью, наливая её сверканием. Глаза жгло. Фрэя дернулась навстречу, протягивая Моисею свободную руку. Но тут кто-то налетел сверху, и сверкающая вода потемнела от брызнувшей крови. Икигомисске вздрогнул, глаза его округлились. Мачете выскользнуло и плавно устремилось на дно. Правая рука повисла как плеть. У девушки всё расплывалось перед глазами, она только видела, как исказилось лицо Моисея, разжались зубы.

Сумев совладать с болью, японец вытащил её из воды.

Речная долина утопала в лунном свете. Вода в реке переливалась, затаенный под бескрайним небом лес создавал эпическое представление. Пока она откашливалась, Моисей уносил её дальше на юг, скользя по деревьям. Ветки подгибались под его ногами. Мокрые волосы выбились из узла и облепили лицо так, что Фрэя с трудом разбирала дорогу. Правую руку Икигомисске скрывал наброшенный сверху дорожный плащ, его длины едва хватало, чтобы Фрэя не заметила темных пятен, пропитавших ткань штанин. Однако, позже, когда она ухватилась за пояс Моисея, её ладонь случайно задела край плащ, и рука испачкалась в крови. В темной жидкости отразился лунный свет, и девушку замутило.

Моисей спускался по веткам, скрываясь в кронах бамбуковых деревьев. Только шелест листьев, треск и тихий свист говорил о преследовании.

Тяжело дыша, Икигомисске повалился на землю, девушка приземлилась рядом. Здоровой рукой он упирался в землю, надсадно, с хрипом вздыхая. Фрэя вскинула лицо, наблюдая за мужчиной и женщиной в звериных масках… кажется, росомаха и тростниковая кошка.

Холовора боялась за лежащего рядом Моисея, её трясло от холода и страха. Мокрая, загнанная, она прижималась к его боку, скрывая кровь от ночных преследователей. Она не могла знать, насколько опасна рана, но понимала одно точно, ранение причиняло Икигомисске сильную боль.

Фигуры приземлились на ноги и теперь медленно приближались с разных сторон, беря их в тиски.

Внезапно Моисей поднялся на четвереньки, медленно выпрямляясь, с трудом поднялся. Кровь промочила штанину и плащ с правой стороны.

– Беги, – отрывисто бросил мужчина, отыскивая её ладонь и сжимая её мокрые пальцы крепче вокруг рукоятки. Он что же, хочет остаться незащищенным?! – Вдоль реки, я найду тебя… – судорожно вздохнул с ужасным свистом, заметив её протест, рыкнул: – Убирайся!

Девушка попятилась ему за спину, не успела толком сориентироваться, как советник накинулся на фигуру в маске росомахи. В руке у него ничего не было, вторую Моисей скрывал под одеждой. Понимая, что здесь ничем не поможет, бросилась прочь, вдоль тростника, вдоль берега, в долину реки. Перепрыгивая через камни, она неслась изо всех сил. Одежда колыхалась вокруг. На хвосте кто-то был, второй убийца в масле кота.

Убей, если нужно, твердила самой себе, проносясь между деревьями, перепрыгивая горку сухих листьев.

Убийца гнал её минут пять. Благодаря спортивным навыкам, приобретенным в детских секциях, благодаря своим ногам, благодаря страху, она не упала, когда в изнеможении споткнулась и присела на одно колено. Тень налетела на неё, повалив на землю. Вдвоем они покатились вниз со склона, поднимая стог листьев в воздух. Девушка влетела со всей силы в речное болотце. Убийца прыгнул сверху. Рука поднялась непроизвольно. Мачете вошло в живот. Вот так она стала убийцей. А в голове только одна мысль – Моисей! Тело обмякло, и на лезвие навалилась тяжесть. Рукоятка вырвалась из пальцев, и тело, бывшее человеком всего мгновение назад, плюхнулось в воду. Тяжело дыша, по колено в реке, Фрэя выдернула окровавленное мачете японца.

Не оглядываясь на труп, взметнула и понеслась в обратном направлении, глотая слезы на бегу. Лезвие дрожало в пальцах, штаны и тонкая куртка облепили тело.

Алчно оглядываясь в темноте, вылетела на поляну, где остался Икигомисске.

Она звала его до хрипоты. Голос сел, но даже тогда она продолжала выкрикивать его имя. Обезображенное тело убийцы валялось тут же, у кустов. Буквально разодранное голыми руками. Распотрошенная грудная клетка исторгала последние остатки крови, горло превратилось в месиво. Сверху на лицо покойного была наброшена маска, Фрэя не стала её поднимать. На сегодня достало впечатлений, которые теперь будут преследовать её всю жизнь.

Не меньше часа ушло на поиски японца. Тот нашелся в ветвях когда-то поваленного дерева. Девушка обвила руками его торс и потянула на себя, стремясь вытащить из-под ствола. Моисей весил все сто килограмм. Упав на колени, она продолжала вытаскивать его дюйм за дюймом. Дерево отодвинуть просто так она не могла, ствол оказался в несколько раз длиннее Моисея и, наверняка, во столько же раз тяжелее. Икигомисске не подавал признаков жизни. Протащив японца немного, девушка при тусклом ночном свете увидела, что его кожа, даже на лице, покрыта быстро подсыхающей кровью. Подняв плащ с правой стороны, оголила раненную руку. Рукав был прорван, мокрый насквозь, прочно прилип к коже. Плечо покрывали черные пятна, от разорванной мышцы исходил резкий запах крови. Чтобы окончательно срезать руку у палача не хватило времени. Моисею срочно надо попасть в больницу. Возможно, эта рана и зарастет, но для начала ему предстоит несколько недель ада.

Попыталась оторвать кусок ткани от своего рукава, пальцы не слушались, в итоге ничего не вышло, тогда выставила вперед правую ногу и, разорвав штанину, смастерила бинт. Замотала страшный разрыв, чтобы замедлить кровотечение, и отыскала такое положение, в котором мышцы раненной руки не напрягались бы. Светлая ткань в одно мгновение покрылась пятнами.

Его темное лицо блестело от крови, у рта образовались крохотные недовольные складки, словно ему снился неприятный сон, или его мучила зубная боль. Фрэя тихонько звала Моисея, касаясь его головы. Натруженные руки тряслись. Не без труда перевалила мужчину на спину. Гадая, есть ли другие ранения, девушка прижалась ухом к груди, залитой кровью. Сердце билось равномерно и глухо. Не стесняясь, рванула так ей понравившуюся тунику, увеличивая глубокий вырез на груди. Ей нужно было убедиться, что его жизни ничто не угрожает, потому что если обнаружатся другие раны, их следует немедленно обработать. Коснулась с обеих сторон боков, ребер – ни одной царапины. Вытащила тунику из штанов, порвала подол. Иных ран, помимо разрезанной мышцы на правом плече, она не нашла. Левая рука оказалась нетронута. Опустила ладони на липкий живот, стряхнула с груди длинные вьющиеся пряди, жесткие от свернувшейся крови. Моисей вроде был цел, просто потерял сознание, а ведь еще днем был здоров, как бык.

Он привел её сюда, в свой лес, Миран взял Лотайру на слабо, и Фрэя предприняла попытку сбежать. Единственный кто виновен в том, что Моисей сейчас лежит без сознания, в собственной крови, – она, и только она. Если бы они не встретились, если бы она не переехала в Японию, если бы Миран никогда не узнал о ней – не было бы никаких подосланных убийц, и Моисей сейчас бы занимался совершенно другими делами.