Камин-аут (СИ)

Она спиной ощущала его колющий взгляд. Отложив недоеденный бутерброд на салфетку, отодвинула чайное блюдце и выдала низким голосом:

– Меня мутит от этого.

Среагировал Моисей мгновенно. Тихое бормотание телевизора заглушил грохот удара.

От страха девушка повалилась на пол, прикрывая лицо руками. Изо рта вырвался сиплый вздох облегчения.

Икигомисске поднялся с тахты, выпрямляясь во весь рост.

Лежа на боку и упираясь коленом в дощатый пол, Фрэя подняла взгляд к лицу Моисея.

– Думаешь, мне не хотелось, чтобы ты был обычным? – немного хриплым голосом спросила она. И родной матери Фрэя побоялась бы сознаться, как в тот момент испугалась, что Икигомисске ударит её в живот.

– Не уверен, что тебе достанет ума не повторить свою ошибку, – мыском ступни он отодвинул тарелочку с бутербродом, видимо, для того, чтобы девушка не наткнулась на неё локтем. – Заруби себе на носу: если впредь подобное повторится, я устрою тебе такую сладкую жизнь, что ты еще долго меня не забудешь, – и ничто в его голосе не было такого, от чего можно было бы усомниться в правдивости сказанного.

Сев на полу, Холовора правой рукой отвела волосы с глаз.

– Я – расплата за твою ложь. Но в общем… спасибо.

– За что ты благодаришь того, кто не способен говорить правду?

– Спасибо, что не ударил. Но я удивлена.

– Мой мир возведен в благоденствии, а не в боли и мучениях, как ваш. Я почти забыл, но твое присутствие здесь… из раза в раз напоминает мне об этом. Тот лук со стрелами… Стрелы в нем поддельные, они не для войны, как я уже говорил ранее.

– А для чего же тогда?

– Они погружают в глубокий сон. Если бы ты попала в меня, я проспал бы пару суток в том лесу, а коль ты сама не была здорова – крепко спала бы рядом со мной.

Губы слегка задрожали, готовые сложиться в улыбку.

Как бывало раньше, когда её ругали, и она осознавала свою вину, – захотелось покаяться, но Фрэя только смотрела на ладную фигуру Моисея, мечтая, чтобы он простил ей все грехи, чтобы говорил только добрые слова. Почему-то ей было важно знать, что он не держит на неё зла.

Наверное, на лице отразилось что-то, раз его взгляд прояснился. Смуглый лоб разгладился, все незначительные морщинки под глазами растаяли. Как бы ей хотелось верить, что он понял её без слов и больше не сердится. В жизни Моисея столько жестокости, что там почти нет места для нежности, и нет никакой надежды, что однажды всё переменится.

Они долго смотрели друг на друга, и девушка, наконец, отвела глаза. Моисей отошел к приотворенной сёдзи, выходящей в лунную ночь и, подняв с пола куль с вещами, принялся там что-то искать. Девушка понимала его желание уйти и бросить ей тут в одиночестве, только японец не мог сейчас оставить её без присмотра.

Поднявшись с пола, Фрэя подковыляла к телевизору и села на корточки. Переключая каналы, она искала передачу поинтересней. Прощелкав каналов десять, с тем же успехом пошла в обратную сторону.

Моисей метнул ей купленную с лодки блинную лепешку, Фрэя поймала её на лету.

– Спасибо. Я уже забыла о ней, – тут же ляпнула Холовора, ища его внимания, но Икигомисске уже успел отвернуться. Девушка села на пол у экрана телевизора. – Хорошо, Моисей, – твердо сказала девушка, сгибая левое колено и опуская сверху руку. Фрэя смотрела на свою вытянутую руку. – Я прошу прощения. Я не должна была отзываться о тебе в такой ключе.

Оторвавшись от раскапывания пожиток, Икигомисске повернул лицо в её сторону, но отстраненный взгляд блуждал по комнате.

– Я собрала вещи, как ты просил, – она указала подбородком на кулек, а потом вернулась к перещелкиванию каналов.

Пол заскрипел, когда Моисей прошел в обратном направлении, бросив вещи на тахту, направился к сидящей у телевизора девушке. Остановился прямо у неё за спиной. Постоял так, подумал.

– Приготовь мне чай, – распорядился Икигомисске, с присущей ему пофигистической интонацией.

Моисей остановился настолько близко, что едва коленями не упирался ей в спину.

Собираясь уже вставать, Фрэя вдруг перестала щелкать каналы и сосредоточилась на экране. Напрягла зрение, хотя картинка разве что не утыкалась в неё носом. Неужели ошиблась? Вернулась на номер девять. Лихорадочно переключила на восьмой, снова не девятый, десятый. Искала тот канал, где показалось, будто она увидела знакомое лицо.

Девушка сгорбилась, всматриваясь в цветные картинки.

– В чем дело? – осведомился японец, присев у неё за спиной.

– Черт, да где же?!

Всего лишь на мгновение промелькнуло…

– Да что ты ищешь? – на тон громче заговорил Моисей.

Она следила за мелькающими кадрами.

– Мне показалось… – проскулила Фрэя, прикусывая нижнюю губу. И начала быстро перечислять: – Показывали пожар, пылающие дома, сараи, лодки, толпу людей. Людей загоняли в центр.

Поверх её руки скользнула ладонь Икигомисске, Моисей прибавил звук.

Девушка вцепилась себе в голову, разлохмачивая длинные волосы.

Снова показали толку народа. В ужасной суматохе люди спешили убраться прочь от падающих крыш, трещащих заборов. Пылала сухая трава, деревья во дворах. Отовсюду сыпались снопы искр. Качество транслирования было невозможно отвратительным. Слышались людские вопли и детский плач. В вечернее небо поднимался дым, от силы жара изображение рябило.

– Проклятье! Ничего не вижу! – бесилась девушка.

Показали толпу крупным планом и быстро отвели камеру. В лавине испуганных лиц промелькнуло одно…

Чтобы погорельцы не лезли в огонь и не разводили панику, самых неугомонных отстреливали. Остальных сгоняли на освещенную огнем поселковую площадь.

Фрэя зарычала сквозь зубы.

– Что они творят?! Зачем?!

Не могла перепутать. Землистая кожа, вьющиеся темные волосы.

Это лицо… лицо её названного брата.

*

Из-за чего вспыхнул пожар в приморском городке? Чем больше он об этом думал, тем сильнее убеждался, что причина отнюдь не заурядная. Слишком много совпадений.

Они единогласно решили, что оставаться на ночь в этом доме не лучший вариант. Возможно, Лотайре скоро потребуется его помощь, он не имеет права оставлять и далее повелителя одного.

Глава Миран предупреждал его; есть множество и других доказательств, что серо-белые воины пошли в атаку. Местонахождение леса уже вычислено, многие из лесного народа понесли суровое возмездие за отступничество. Преданные Первоисточнику оракулы не прощают предательства. Они выжгут леса. Когда будет обнаружено царство повелителя – вопрос времени. Господин не поддастся на уговоры советника покинуть леса и подыскать безопасное место, Лотайра ни за что не станет слушать его. Эти земли… всё, что осталось у них. Собственное благополучие меркло рядом с трагедией леса. Кто они, в конце концов? Лишь горстка пыли на его благословенных землях.

Моисей уводил Фрэю в чащу, прочь от деревни, не прекращая думать о своем.

Непредвиденным образом Янке оказался в горящей деревне. А Фрэя здесь, с ним. Как неожиданно всё повернулось. От огня он способен защитить, но абсолютно бессилен перед страхом. Она боится, что с Янке случится что-то страшное, и не подыскать слов, которыми можно её успокоить.

Не совпадение ли: Янке пришел в деревню, и она тот час вспыхнула?

Янке – мифическая кличка, выдуманная людьми для великого оракула… Альтарота – его настоящее имя. И пока он не хочет принять своё имя и свою судьбу, сгорит еще не один город. Альтарота – мятежник, который вмешал в разборки оракулов ни в чем не повинных людей, смешав расы в клубке неразберих.

Янке, любимый брат подружки советника… Который не хочет признавать свою природу, который мечтает о человеческой жизни, о мире. Скрывается от офицеров Первоисточника, натравленных одним из его главнокомандующих.

И еще одно… определенно лишняя фигура. Холовора. Человек, связанный со всеми крайними точками. Но он-то здесь при чем? Еще одна проблема, из-за которой спокойствие повелителя было подорвано, очередная маленькая неприятность. Упорная неприятность… Остается надеяться, что Лотайра справится с ней до их возвращения.