Агентство «Аргентина»

Алина невольно взглянула на сморщенные высохшие головы, притороченные к седлу, и сделала шаг назад.

— Он неразговорчив, — усмехнулась Гинзога. — По правде говоря, я вообще никогда не слышала от него ни единого слова. Но от Харгала этого и не требуется.

— Ты со своим сбродом явилась сюда напрасно, — прервал ее Кемен. — Ни колдунов, ни вампиров здесь больше нет. Теперь здесь живут только люди, обычные люди.

Гинзога прищурила яркие глаза:

— Пытаешься провести меня, совсем, как Хэрвелл, — процедила она и сдвинула брови, будто припоминая давнюю обиду. — Он всегда норовил обмануть. У него был лживый язык…

Ньялсага слушал, и тревога все сильней стучалась в его сердце.

Гинзога приподняла тяжелые атласные юбки и сделала несколько шагов по песку.

— Неважно: сгодятся и обычные люди. В моей Своре полным-полно бывших людей! Обычно, я проводила здесь три дня, — она взглянула на город в туманной дымке. — Ты не поверишь, сколько желающих можно найти за это время.

В разговор вмешался Ява.

— Значит, ты и твоя Свора пересекаете границу между мирами по своей собственной воле?

— Конечно, — обронила Гинзога.

Ньялсага и Кемен переглянулись.

— В этот раз желающих не будет, — предупредил Ньялсага.

Гинзогу взглянула на него:

— А ты еще кто? — она наклонила голову набок, будто прислушиваясь к чему-то. — О! Чародей?! Назови свое имя, — приказала она. — Но не пытайся лгать, ибо как только ты произнесешь его вслух, мне станет ясно, действительно ли оно принадлежит тебе…

Выхода не было, и Ньялсага ответил.

По телу Гинзоги пробежала дрожь, синие глаза вспыхнули.

Среди ее спутников послышался взволнованный ропот.

— Я слышала о тебе! — торжествующим голосом воскликнула Гинзога.

— Бессмертный заклинатель, улизнувший от ищеек Сумеречного Ордена? Они ищут тебя до сих пор, но тщетно.

Она подошла ближе.

— Ты ведь знаешь, почему?

— Догадываюсь.

— Слышала также и о твоем даре, — продолжала Гинзога. — Благодаря ему ты способен видеть некое волшебное сияние. Правда ли, что оно открывает тебе истинную природу любого существа, которого ты коснешься?

Ньялсага нехотя кивнул.

— Большая удача — встретить здесь тебя! — воскликнула Гинзога, не сводя с него глаз. — А потомок Хэрвелла утверждал, что тут живут простые люди. Лжец! Позже я разберусь с ним…

— Да он один такой, — с досадой буркнул Лютер. — А все остальные — обычные.

Но Гинзога, прищуренными кошачьими глазами рассматривая остальных, покачала головой.

— Обычные? Нет, я чувствую кое-что… кое-что необычное. Что же это? Постойте-ка… да это печать волшебного ветра?

Она выпрямилась.

— Отмеченные Сорангом! — в ее глазах блеснуло торжество. — Вот вы кто. Какая невероятная, несказанная удача!

Гинзога оглянулась на своих спутников:

— Слышали? Это они!

Дядюшка Фю обрадовано всплеснул руками:

— Радость-то какая, сахарные мои! А вас-то там ищут все, с ног сбились! Гадают, куда вы делись? А вы — вот они, живы-здоровы!

Старый некромант повернулся к Трефанониусу:

— Сердце мое чуяло, что ждет нас всех большая радость! Вот она, радость-то и есть!

Трефалониус согласно кивнул:

— Кое-кто дорого заплатит за бессмертных!

— Заплатит? — переспросил Кемен, насторожившись. — Вы что, их продать собираетесь?

Дядюшка Фю задумчиво пожевал губами.

— Отчего ж не продать, голубь ты мой, если цену хорошую дадут? Да и то сказать, цена-то ведь не всегда золотой монетой измеряется. Цена-то, она разная бывает…

— И кому? — грубовато перебил его Лютер, но дядюшка Фю нисколько не обиделся, а лишь добродушно усмехнулся.

— Я расскажу, кому, — негромко проговорила Гинзога. — Много лет существует Сумеречный Орден, чародеи которого изучают тайны бессмертия. Те-кто-в-сумерках жаждут жить вечно, но никакой магией не добиться этого. Кое-что у них, конечно, получилось: они создали заклинание, которое позволяет продлять собственную жизнь за счет жизни другого…

— Это как? — угрюмо поинтересовался Кемен.

— И очень просто, — с готовностью пояснил дядюшка Фю. — Изловят человечка, подвергнут особой магической процедуре и от его жизни по кусочку отгрызают. Двадцать, тридцать лет… глядишь, их собственная чародейская жизнь на эти двадцать-тридцать лет и продлится!

Он сложил руки и благодушно посмотрел на людей.

— Только хлопотно это, голуби мои! Ритуал сложный и опасный провести надобно, да и власти королевства не дремлют. Начнут слишком часто человечки пропадать, упаси небо, заметит это кто-нибудь, да и донесет куда надо!

— Такие дела должно в глубокой тайне творить, — солидно подтвердил Трефалониус. — Иначе, много желающих вечной жизни вкусить найдется. Делиться придется…

— А от бессмертных, медовые мои, от живущих вечно и жизнь можно вечно черпать, — заключил дядюшка Фю. — И никаких тебе хлопот! Конечно, по первости человечки-то, говорят, буянят, покоряться не желают, за свою жизнь борются, хе-хе!

Он добродушно посмеялся.

— Да ведь с магическим-то заклинанием не поспоришь. Произнес его опытный чародей — и все! И сидит такой человечек тихий да покорный и уж не чувствует, как из него жизнь-то высасывают!

— Чародеи Ордена давно мечтают прибрать к рукам волшебный ветер, — продолжила Гинзога. — Но это не так-то просто.

— И в чем сложность? — спросил Кемен.

— В заклинание, призывающем Соранг. Оно утрачено навсегда.

Маги, которые знали его, давным-давно умерли и унесли свою тайну в могилу. А от нынешних чародеев мало проку! Они бились над заклинанием много лет, пока однажды до них не дошел слух…

Гинзога взглянула на Ньялсагу и сладко улыбнулась.

— Слух о том, кому удалось создать заклятье, призывающее ветер…

— Милая сказочка, — пробурчал Кемен. — А от нас-то ты чего хочешь?

Гинзога повернулась к нему:

— Нетерпелив, как все смертные. Это погубило Хэрвелла, помни об этом!

— С учетом того, чем я занимаюсь, — ответил он. — Я на долгую жизнь не рассчитываю. Переходи к делу!

Гинзога улыбнулась.

— Будь по-твоему, поговорим коротко. Я прибыла сюда, чтобы пополнить мою Свору и пополню ее… за счет вас. Я заберу бессмертных, заберу заклинателя и…

Она взглянула на Кемена:

— Тебя, потомок Хэрвелла!

— Все еще хочешь свести с ним счеты? Даже с мертвым?

— Конечно, — промурлыкала Гинзога. — У мести нет сроков давности!

Она посмотрела на людей, как на товар, который собиралась купить.

— Отмеченные Сорангом! Теперь, когда у меня есть, то, что нужно Сумеречному Ордену, я поговорю с ними по-другому! Трефалонус! — Гинзога щелкнула пальцами, вампир-стряпчий мгновенно возник рядом. — Подготовь-ка…один, два, три…

Гинзога перевела взгляд на Кемена и усмехнулась.

— … пять контрактов. Клянусь огнем моего костра — сегодня мой лучший день!

— Какие еще контракты? — насторожилась Алина.

В руках Трефалонуса, словно из воздуха, появилась стопка пергаментов: старинных, пожелтевших.

— Сию минуту все оформим в лучшем виде, — заверил стряпчий, доставая из рукава гусиное перо.

Дядюшка Фю радостно потер руки.

— И прекрасно, ненаглядные мои, и расчудесно! Я, признаться, уже и душой к вам так прикипел, что и не чаял, как расставаться станем! Право-слово, как увидел, так и почувствовал необыкновенное к вам расположение!

— Душой? — с иронией переспросил Лютер, комкая пустую пачку из-под сигарет.

— Ну, это, конечно, я так, для красного словца, про душу-то, — признался ничуть не смутившийся некромант. — Откуда она у меня? Однако, — тут дядюшка Фю повернулся к Гинзоге и отвесил ей поклон. — Несправедливо как-то получается, воля ваша, несправедливо — и все тут! Надобно и на этого молодого человека контрактец составить. Он, конечно, обычный человек, но уж больно хорош! Чист душою, отважен сердцем… правда, горяч, да ведь все мы по младости лет горячи, чего уж там! — он сокрушенно вздохнул.