Праймашина

– Нет, моя леди, ничего из перечисленного.

«Возможно, Ян рассказал Карлосу, где спрятал записи Безвариата… Потому Маркус и начал действовать жестко».

– Но рыцарь Лашар счел вещи Стеклодува необычными, – продолжил безликий, припоминая рассказ Раздавителя. – Среди них был амулет невидимости, очень дорогие прайм-отмычки и дурманящее зелье. Рыцарь Лашар счел, что этот набор напоминает вещи вора.

– Вора? Очень странно.

– Рыцарь Лашар сказал то же самое, моя леди.

– А был ли в вещах Стеклодува прайм?

– Рыцарь Лашар сказал, что прайма было много, но Стеклодув его использовал.

Невидимость, отмычки, дурманящее зелье… Ян решил начать карьеру вора? С одной стороны, логично: за ним гонятся, его обвиняют в убийстве Сотрапезника, так почему бы не воспользоваться богатым набором артефактов, раз он все равно вне закона? С другой стороны, Стеклодув хоть и простолюдин, но щепетилен, Агате трудно было представить его в роли уголовника. Вот и получается, что отмычки и артефакт невидимости потребовались Яну для чего-то другого.

– Мы что-то упустили.

– Извините, моя леди?

Герой в любой ситуации остается Героем. Изморозь сказал «странно» и тут же забыл об этом определении, не стал его обдумывать, не заинтересовался деталями.

«И это хорошо, – улыбнулась про себя Агата. – До тех пор, пока Герои не научатся думать по-настоящему, мы будем указывать им, что делать».

– Улле, ты должен немедленно отправиться в Фихтер.

– Да, моя леди.

– Во-первых, поможешь капитану Гучеру принять идущий из Адорнии груз и проследишь, чтобы все следы были почищены.

– Понимаю, моя леди.

Изморозь знал, о каком грузе идет речь.

– Во-вторых. – Агата побарабанила пальцами по подлокотнику кресла. – Свое бегство Стеклодув начал с Фихтера, но вы с Лашаром не позволили ему задержаться в городе, сели на хвост и заставили уехать на запад. Я предполагаю, что у Стеклодува осталось в Фихтере незаконченное дело. Попытайся узнать – какое?

– Да, моя леди.

«Чем пахнет козье дерьмо?»

Никогда раньше Карлос не задавался столь дурацким и неприличным вопросом – повода не было. Наследник гридийского владения и результаты жизнедеятельности домашних животных жили в разных, абсолютно не пересекающихся вселенных. Нет, разумеется, иногда, по недосмотру, они пересекались на подошвах вычищенных до блеска сапог молодого лорда, но и только. И нельзя сказать, что Карлоса такое положение дел не устраивало – как раз наоборот! Юноша многое бы отдал, чтобы никогда в жизни не задаваться этим вопросом, не узнавать пикантных тонкостей современного животноводства, но… увы. Первое, что он сделал, придя в сознание, – скривился от тяжелого, вызывающего рвотные позывы, запаха и сразу же задался неуместным вопросом.

«Чем пахнет козье дерьмо? Это оно?»

Почему козье, а не коровье или, скажем, свиное, Карлос не знал. В памяти всплыла именно коза – рогатая, лохматая, блеющая, наглая – и полностью заслонила собой остальных претендентов.

– Дерьмо…

– Карлос!

– Шахмана!

Со рвотой юноша кое-как справился, сглотнул слюну, пару раз глубоко вздохнул, заставляя себя не реагировать на вонь, и справился. Голова, изначально тяжелая, как чугунный шар, тоже постепенно прояснялась, и Карлос задался следующим вопросом:

– Где я?

– В плену.

– Спасибо, Шахмана, ты нашла предельно понятный ответ.

– Пожалуйста, Карлос, – хихикнула Героиня. – Пожалуйста.

Пункт первый: он сидит у бревенчатой стены на куче мокрой… кажется, соломы. Собственно, она, проклятая, и воняла. И сделала влажными штаны, создавая впечатление, что он обмочился.

«Как противно!»

Ноги свободны, а вот руки скованы. Запястья перехватывают металлические «манжеты», от которых ко вделанным в стену ушкам идут тонкие, но прочные цепи. Темно, хоть глаз выколи, непонятно, день или ночь, и этот запах…

«Интересно, это правда козье дерьмо?»

Юноша приподнялся, откинул в сторону вонючую подстилку, предпочтя сидеть на сырой земле, и вновь позвал спутницу:

– Шахмана!

– Да, Карлос?

Судя по звуку, Егоза сидела справа, шагах в пяти.

– С тобой все в порядке?

– Кроме того, что я связана.

– Цепи?

– Увы, Карлос, они поняли, что я Героиня, и постарались на славу. Меня привязали к столбу и всю обмотали веревками.

Обычные кандалы, вроде тех, какими был скован юноша, Егозу не остановили бы, но разорвать плотные и прочные путы она не могла: чтобы набрать такую силу, Шахмане требовалось получить изрядную дозу прайма.

– Дерьмо!

– Совершенно с тобой согласна.

А в следующий миг юноша услышал ехидный вопрос:

– Тоже попили водички из колодца, лорд Карлос? – За которым последовал не менее ехидный смешок. – Сочувствую, конечно, но нет худа без добра: теперь вы полноправный член клуба любителей маленьких хуторов.

– Кто это?

– Тебе лучше знать, – отозвалась Шахмана. – Он говорит, что вы знакомы.

Героиня пришла в себя гораздо раньше лорда и уже знала, что они делят темницу с еще одним узником.

– Мы встречались всего лишь один раз…

Голос изначально показался Карлосу знакомым, но теперь, когда в нем появились почтительные нотки, юноша окончательно узнал его обладателя:

– Акакий?!

– Я польщен, лорд Карлос. Вы узнали скромного праймолога, с которым перекинулись от силы парой слов, а это значит, что наша встреча произвела на вас неизгладимое впечатление. И я уверен…

– Он болтает, не переставая, – фыркнула Егоза.

– Заставь его заткнуться.

– У меня руки связаны.

– В буквальном смысле, лорд Карлос, в буквальном. Не будь этой мелочи, уважаемая Шахмана не постеснялась бы обрушить на несчастного ученого свой гнев, но…

– Это невозможно, – простонал юноша.

Словесный поток праймолога заставил отступить даже омерзительный запах, и теперь Карлос думал только о том, как бы заткнуть Бенефита. Который, в свою очередь, заливался соловьем:

– Вы не знаете, что такое невозможно, лорд Карлос, действительно не знаете, и, поверьте, вам не нужно этого знать. Я провел в этом сарае целую ночь в совершеннейшем одиночестве, смею заметить, в полнейшем одиночестве! Не с кем было поговорить, обсудить свое печальное положение или новые замыслы, что неожиданно посетили меня в минуту страшной опасности…

– Шахмана, нас убьют?

– Надеюсь, – процедила девушка.

– И это станет невыразимо печальным событием для всего мира, друзья мои, – провозгласил Акакий. – Потому что в этом случае я не смогу обнародовать свое очередное, такое же гениальное, как и прочие, открытие. Скажите, лорд Карлос, в Гридии есть горы?

– Невысокие, – машинально ответил юноша. – Скорее, холмы. – И опомнился: – А какое тебе дело?

– Бенефит, заткнись! – прорычала Егоза.

Но Акакий и не думал униматься:

– Добычу ведете?

В голосе ученого было столько неподдельного интереса, что Карлос решил ответить:

– Отец отыскал железную руду.

– Породу доставляют на поверхность вагонетками?

– Угу.

«В конце концов, почему бы не потрепаться? – грустно подумал юноша. – Иначе придется размышлять о том, что нас скоро убьют».

– А теперь представьте, молодой человек, что эта вагонетка увеличится в пять… Нет! В десять раз! – провозгласил Бенефит.

– В шахту не пролезет, – проворчала Егоза.

– При чем тут шахта? – не понял Акакий. – Девушка, не перебивайте! Я собираюсь построить гигантскую вагонетку не для породы. Совсем не для породы! Хотя для породы тоже, почему нет? И вагонетка моя будет не вагонеткой, а… Она будет вагоном! Гигантской вагонеткой – вагоном! В котором поместится много людей. Или породы. В грузовой вагон – порода, в не грузовой – люди. Как-то так.

– Кажется, мы уже умерли, – выдохнула Шахмана.

– Но за что нам вечные муки? – осведомился Карлос. – Что мы натворили?

– Вагон! Я придумал и патентую название: вагон! «Грандиозный вагон Бенефита»! – заявил Акакий. – Вы будете свидетелями. Предварительное техническое описание, для протокола: крытая металлическая телега с кузовом или сиденьями для пассажиров, движущаяся по рельсам…