Точка Столкновения(СИ)

Они с Кристиной стоят на вершине одной из башен в центре Армидеи. Темная ночь, дует мягкий ветер. В ту ночь больше года назад ближняя галактика Кратон-2 украшающая ночное небо раскинулась прямо над головами. То же самое небесное явление будет украшать небеса и сегодня, в ночь грядущей битвы, быть может, поэтому из всех подобных моментов своего счастья он вспомнил именно этот. В ту тихую далекую ночь, когда они были вдвоем, улицы внизу сияли светом фонарей. 'Всегда помни. Только здесь. Здесь со мной ты настоящий, - сжимаемая в его объятиях в ту ночь Кристина говорила ему глядя в глаза. - Знаю это невозможно. И вновь оказавшись там, ты снова станешь чудовищем. По-другому никак. И это глупо, но... может это произойдет как чудо. Любовь безотказно разрушает чары Тьмы. Этот вечер, я, наша любовь и счастье, пусть все это отразится в тебе и останется с тобою там. Быть может, эти воспоминания сумеют пробудить в тебе любовь, и там ты поймешь, что не одинок. Зло вытесненное светом любви отступит, перестанет мучить твою душу. Ты сумеешь удержаться от полного падения во Тьму', - прижимаясь к нему, своим милым приятным голосом в момент нежности сказала она. Так было раньше, еще в самом начале, когда Кристина еще плохо понимала природу безумия Джейсона, не понимала, отчего ему так тяжело. Тогда она мечтала и нередко говорила о чуде, которое может их обоих от его безумия спасти. И Джейсон полностью ей подвластный тоже в это чудо верил.

- Считаешь что во мне там, это Тьма? - спросил он у нее тогда, в ту ночь больше года назад.

- Тьма, зло это все одно и то же.

И вот сейчас он четко это помнит, он даже помнит эмоции, что согревали в тот момент. Но сейчас погруженный в безумие он как посторонний зритель, для него это просто кадры, что мелькают на экране где-то в стороне. Он пытается бороться, но не понимает, как и с чем. Закрывая глаза, он вспоминает этот момент, прокручивает ее слова, но эмоций нет. Он надеется на чудо, на эту чертову силу любви способную безотказно подавить Тьму, то самое чудо, о котором она ему не раз говорила. Но чудесное спасение не приходит, чуда не происходит. Находясь в безумии, он перед своим злом бессилен, он не может ничего изменить. Он прекрасно понимает, что в грядущей бойне его безумие точно утащит его в могилу, он пытается его как-то унять, но неизбежно понимает, что унимать нечего. Внутри только пустота. Пытаясь вспомнить тепло и нежность любимой, он наоборот только ярче ощущает эту самую холодную внутреннюю пустоту. Это сразу отдаляет его от себя истинного, наглядно дает понять кто он сейчас. Смотря на мир своими артэонскими глазами, он всегда клянется себе, что будет помнить, что силой заставит себя осознать ее ценность в безумии Малдурума, спасет себя от погибели. Но оказываясь здесь не чувствует ничего кроме пустоты и рвущейся изнутри свободы с оттенком безумия, которая ускоряющимся биением сердца пробуждается в ответ на попытки ощутить, вспомнить что-то прекрасное. Оставленные ее любовью чары, дарующие надежду на спасение, выветриваются из сознания, он остается один в объятиях безумия. Будто в жизни не было ничего кроме Малдурума.

Внутри вновь отстраненно начинает ощущаться какая-то мерзость, она снова обволакивает, будто давая понять, что спасения нет. Осталось только все отпустить и в этой мерзости раствориться. В конце концов, действительно от этого кошмара ему никуда не деться и не спастись, и он в нем один. Действительно нужно все просто отпустить и если он движимый безумием умрет в грядущей бойне стоя в первых ее рядах, значит, так тому и быть. Ненависть к тварям, которые его на это обрекли, сменяется ненавистью ко всему миру и себе. Его руки начинают трястись, он хватается за край стола, будто пытаясь удержаться, боясь самого себя. Безумие вскипает внутри. Он в шаге от того чтобы схватить тарелку с едой и разбить ее ко всем чертям, закричать, выпустить безумие. Чтобы этого не допустить он вынужден прекратить копания в себе, отпустить все эти попытки спасения. Внутренне замолкая, больше не смея своему безумию сопротивляться, он совсем смиряется, все пуская на самотек. Тяжелый вздох. И вот клокочущее безумие отступает, пульс снова выравнивается, внутри все замирает будто не живое. Внутри него все снова заполняет холодная пустота и с ней он как обычно остается.

Опираясь на посох, хромая на одну ногу в Армидею вернулся маг Крегер. Он долго бродил по пустынным улицам города в поисках сына. Они встретились в столовой одной из казарм, в который довольный жизнью Тард пил кофе. На столе перед ним лежали альбомные листы и цветные карандаши.

- Почему чудовище все еще не уничтожено?! - скрывая улыбку, с порога Крегер крикнул сыну.

- И я тоже рад тебя видеть старый ты... нехороший человек.

Крегер присел к нему за стол, Тард налил ему кофе.

- Чем занимаешься?

- Готовлюсь к схватке с монстром, - сказал Тард, показав свои рисунки Крегеру.

- Молодец! - искренне обрадовался отец, посмотрев зарисовки Тарда. - Только ничего что ледяным доспехом ты должен был овладеть давным-давно!

- Не можешь просто похвалить меня, даже когда я по-настоящему молодец?

- Не за что тебя хвалить. Ты должен был овладеть этим заклинанием давным-давно.

- Кстати где тебя носило?

- Да Дух докопался. Попросил помощи. Нужно было помочь командующему Кэлосу подобрать его сопли.

- Командующий Кэлос! Где он?

- Тихо ты! Не кричи, а то кто-нибудь услышит. Все с ним нормально. Скоро он вернется. Они с Духом там приготовили целое шоу. Короче Кэлос возвращается. Дух поможет армидейцам. У нас есть надежда на победу, - сначала вроде улыбнулся Крегер, затем посмотрев на черный кофе в кружке помрачнел. - Прости Тард.

- Чего?! - всерьез удивился Тард.

- Прости, что втянул тебя во все это. Вся эта битва, орда оборотней это бред какой-то. Отчего все стало так сложно? Я думал, что это будет просто схватка с очередным чудищем. Не более чем очередной твой подвиг. Если бы я знал, что все будет так, что все зайдет так далеко я бы оставил тебя в Кефалии.

- Ты что шутишь? - улыбнулся Тард. - Отец, ты подарил мне возможность реализовать свою мечту. Меня как выдающегося героя, - рассмешил он отца, - назначили командующим обороной. И это... Это то о чем я всю жизнь мечтал. Будет битва, которой этот мир еще не видел. Или не видел очень давно. Намечается что-то крупное, и я на гребне волны этих событий. Мое имя впишут в историю. Обществу я запомнюсь как странствующий герой Тардес Кефалийский благодаря своим умениям и качествам удостоившийся права командовать обороной Армидеи. Вопреки тому, что я не армидеец и не армидейский генерал. Вот как я хорош!

- Уродец! - попивая кофе, глядя на довольного сына смеялся Крегер.

- В любом случае даже если я и проигнорировал бы Армидейский Кризис. Гулял бы, отдыхал с девчонками. Морально разлагался. Сейчас когда ситуация так усложнилась и угроза нависла не только над Армидеей но и над всей нашей Арвладой я в любом случае пришел бы сюда. Дать каким-то тварям уничтожить родную для меня Армидею, я бы не смог. Ну ладно, - Тард не выдержал под смеющимся взглядом отца. - Даже если бы лень во мне победила, и я забил бы на Армидею полностью, сейчас меня бы мобилизовали в приказном порядке и в любом случае призвали сюда. Никуда бы я от этого не делся. Так что ты ни в чем не виноват.

- Я бы нашел способ не допустить твоего участия.

- Эта битва, эта ночь... я знаю, это будет что-то ужасное. Но для меня, как бы глупо это не звучало, надвигающийся ужас это возможность реализовать себя. То о чем я мечтал. Ради такого и умереть не жалко.

- Это будет не битва, а попытка выжить, устоять. Не дать орде тварей уничтожить себя. Для нас - мясорубка. Многие погибнут, если не все. Возможно, Армидея будет полностью разрушена. Если ты... Если с тобой что-то случится Тард, я все потеряю...

- Успокойся, все будет нормально.

- Может, свалим отсюда, прямо сейчас?! А?

- Ты что отец! - допив кофе, встал из-за стола Тард. - Я же ведь буду командовать обороной Армидеи. ОБОРОНОЙ АРМИДЕИ. Обороной Армиде-и! Я-то буду командовать обороной Армиде-и! Обороной Армиде-и! - пританцовывая начал довольно напревать он.