Печать смерти

– Какие, однако, осведомленные у вас прихожане…

– Слова истинного бога находят отклик в самых разных сердцах. Все больше достойнейших граждан Каннингарда приходят к Эрту Благолепному в его Храм. Они чувствуют: грядут темные века. Полчища тварей замерли у края Бездны, и старые божества больше не в силах сдерживать их. Стоит пасть Вратам Света, и они затопят землю. Лишь один бог способен выстоять против армии Тьмы!

– Какие мрачные у вас фантазии, – не меняя насмешливого тона, заметил Ги-Васко.

– Это не фантазии!

– Что ж, тогда нас ждут действительно трудные времена. Но пока они еще не наступили, я, с вашего позволения, хотел бы вздремнуть. Вчера пришлось засидеться за полночь с делами, а утром – встать рано.

Герцог откинулся на спинку сиденья, вытянул ноги чуть не через всю карету и прикрыл глаза. Но сон не шел к правителю. В последние дни череда вроде бы мелких, но странных и неприятных событий произошла в столице. Все они оказывались тем или иным образом связаны с дворцовым магом. Теперь Траск мертв, некому пролить свет на случившееся.

Заговор? Мрачное слово траурными буквами всплыло перед мысленным взором Ги-Васко. Неужели снова заговор? А и вправду, слишком долго все было спокойно. В тихой воде, как известно, заводится масса всякой дряни! Но кто? Первый кандидат в заговорщики трясся сейчас напротив него в карете. Нет, вряд ли. Служителям Благолепного невыгодна резкая смена власти: как-то еще новый правитель взглянет на растущую мощь их Храма? Тогда, может, Империя? Старый, проверенный временем враг, затаившийся на несколько десятилетий, прикинувшийся дряхлым. Но он-то знает: стоит на миг утратить бдительность, и хищные зубки императрицы вопьются в горло герцогства.

Герцог не спал. Расслабленная поза и опущенные веки не сумели ввести в заблуждение старшего жреца. Нетрудно догадаться, какие заботы снедают сейчас каннингардского властителя. Его Благолепие не позволил удовлетворенной улыбке испортить суровое выражение своего лица и, подперев щеку рукой, сам задремал под мерное поскрипывание рессор.

Герцогский кортеж прибыл в Ольсо задолго до сумерек, но Ги-Васко сразу отправился отдыхать в пышно убранную к его приезду спальню. Придворные занялись грызней за лучшие комнаты. Его Благолепие оставил герцога после въезда в городок, предпочтя ночлег в маленьком святилище Эрта, устроенном его собратьями недалеко от Столичных ворот.

Церемония принесения даров божествам Незримой Горы начиналась с рассветом. На этот раз герцог возглавил пешее шествие к Озерному храму. Одет Ги-Васко был в подобающий его рангу и торжественному дню сплошь затканный золотом бирюзовый наряд. Голову украшала ставшая знаменитой герцогская корона. По бокам вышагивали старший жрец Эрта Благолепного – солидный годами и фигурой, в белоснежном хитоне, подпоясанном ярко-малиновым поясом поперек обширного живота, и совсем молодой сын анхорнского посланника. Юноша был чрезвычайно горд оказанной ему честью – помогать правителю нести дары, предназначенные девяти богам Круга. Выбор этого спутника привел в замешательство двор, не догадывавшийся о мыслях, посетивших недавно их повелителя. Герцог между тем хотел постоянно иметь на виду первейших из своих потенциальных противников: набирающий силу культ Возрожденного, в лице его главного жреца, и Империю, представленную юным анхорнцем.

Храм, оправдывая свое название, возвышался прямо посреди обширного озера, окаймленного цепью острых, похожих на зубы, холмов. Жрецы говорили, будто озеро образовалось на месте потухшего вулкана, но раскинувшиеся вокруг на многие мили поля и перелески мало походили на горный пейзаж, поэтому россказни храмовых служителей были неубедительны. Десять молочно-белых колонн вырастали из темной воды, капители в виде цветков лотоса подпирали свод. Тонкие круги разбегались по воде из центра мраморной беседки и, словно по волшебству, исчезали, достигнув границы купола.

Между колоннами на цилиндрических постаментах стояли статуи девяти богов Круга. Отражения их подрагивали в такт пробегающим волнам. Водное зеркало практически не искажало цвета, и небесно-голубой плащ Улле имел точно такой же оттенок у его отражения. Правда, внимательный наблюдатель мог бы заметить необъяснимые различия между статуями и их отражениями: навершие скипетра Прародительницы Неба изображало бутон водяной лилии, а рука ее зеркальной сестры сжимала похожий жезл, но увенчанный уже увядшим цветком. Шлем бога-воителя Рорга украшал гребень из конского волоса, а головной убор его водяного двойника – перья стервятника. Но удивительнее всего было не это, а то, что статуя Эрта, Достигшего Идеального Воплощения, вовсе не имела отражения. Однако поражаться всем этим странностям обычно было некому. Берега озера находились под бдительным присмотром жрецов, следивших, чтобы никто из непосвященных не ступил на дорожку, ведущую к храму. Лишь раз в год правитель Каннингарда по древнему обычаю проходил по расположенным вровень с водой каменным плитам – так что казалось, он плывет над озерной гладью. Опустив дары в омут, заключенный между колоннами, герцог возвращался на берег, и праздник продолжался веселым пиршеством.

Сегодня встречавшие процессию жрецы не были одеты каждый в цвета своего бога, все они облачились в белые хитоны, символизирующие принадлежность к Свету. Сначала их шеренга расступилась, пропуская пришедших с дарами на священную тропу, ведущую к храму. А когда герцог и его сопровождающие начали шествие по каменным плитам, жрецы парами последовали за ним. Остальные паломники с берега наблюдали завораживающую в своей нереальности картину: череда фигур, идущих по воде, «аки по суху». Вот они достигли храмовой беседки, герцог остановился напротив пустого центрального проема; священнослужители, обойдя колоннаду с двух сторон, заняли места каждый напротив своего кумира. Затем Ги-Васко уронил в центр очерченного беседкой «колодца» сначала свой ларец с дарами, потом поданные ему один за другим ларцы, принесенные жрецом Эрта и сыном имперского посланника. Когда последний дар скрылся под водой, над озером раздался мелодичный перезвон. «Дин-дон, дин-дон» – девять раз разнеслось над водой и стихло. Толпа, затопившая окрестные холмы, восхищенно ахнула. Из года в год повторялась незамысловатая церемония, и столь же неизменно начинавший сам собой звонить колокол вызывал священный трепет у верующих. Герцог не разделял восторга подданных, но отдавал должное изобретательности древних мастеров, чьим творением был Озерный храм и хитрый механизм, в нужный момент заставлявший раскачиваться язык колокола.

Тем же порядком процессия вернулась на берег. Жрецы богов Незримой Горы присоединились к праздничному шествию и вместе с герцогской свитой отправились в город, где во дворце их ждали накрытые к пиршеству столы.

– Груда даров на дне озера под храмом, должно быть, скоро достигнет поверхности, – изо всех сил стараясь казаться циничным, поделился с шедшим рядом нарном юный Дерк Ги-Ларрен, представлявший здесь интересы своего отца, а значит, и всей Анхорнской империи.

– Озерный храм стоит над самой Бездной, колодец под ним не имеет дна, – сухо сообщил ему Хэйворд.

– На что же тогда опираются сваи, поддерживающие фундамент? – не желал сдавать позиции юноша.

– Они вбиты в основание Незримой Горы, – невозмутимо парировал жрец.

Ги-Ларрен скептически покрутил головой, однако путешествие по озерной тропе произвело на него куда большее впечатление, чем он сам желал себе признаться.

Непривычный для жителя Империи праздник тем временем вступил в новую фазу. Герцог и гости прибыли во дворец и расселись в большом обеденном зале. Юному анхорнцу снова отвели весьма почетное место: между ним и Ги-Васко сидело всего три человека, соседом слева оказался жрец Рорга, справа – расфуфыренный вельможа – главный камердинер Его Светлости. Кресло напротив досталось старшему нарну Прекраснейшей. Служитель Эрта Благолепного, чей культ так почитался императрицей и всеми ее подданными, сидел по другую сторону от каннингардского правителя. Ги-Ларрен даже оробел слегка в окружении малознакомых и столь важных сановников.