Дом дураков (СИ)

- Кто не знает этого прохвоста, - прохрипел я, отдирая от себя историка, - это Аламарин Сорно - придворный историк.

- Аламарин ГОР Сорно, - многозначительно поправил меня гость, с восхищением рассматривая стройную акши.

- И что, скажите на милость, дорогой самти ГОР Сорно, Вы здесь делаете? - И в мыслях у меня не было скрывать свое недовольство.

- О, я подумал, что Ираз сто лет жила в Столице, и еще столько же проживет, а второго такого приключения может уже и не быть.

- Вы действительно историк? - адепт воды сделала несколько осторожных шагов в сторону нового знакомого.

- О, да! - Аламарин шагнул в сторону, пропуская акши справа от себя и чуть разворачиваясь к ней левым плечом. - Особенно увлекаюсь, знаете ли, историей Древних.

- Как интересно! - Движения Ал становились все более плавными и завораживающими.

"Приветственный танец Древних", столь искусно исполняемый перед нами, был, несмотря на внешнюю простоту, очень сложен, и историку редко выпадало счастье встретить достойного партнера, так что теперь он напрочь обо всем забыл. Горилика смотрела на эти брачные танцы с явным неудовольствием. Будучи, как и мать, прирожденной танцовщицей, она без труда осваивала новые танцы, но было несколько, в которых она так и не достигла желанного совершенства. Причиной тому было отсутствие у нее определенного жизненного опыта, а если говорить прямо, она была девственницей. Я под страхом смертной кары запретил Нулайис открывать девушке причины ее творческих неудач - так велика была страсть Горилики к танцам.

Акши Ал имела перед принцессой специфическое преимущество: не обладая собственным опытом, она могла выуживать его из чужих мыслей. Монор не счел нужным оградить своего жреца от вмешательства, так что адепт воды считывала движения танца напрямую из мозга Аламарина, и танец от этого только выигрывал. Были ли действия Ал продиктованы конкретными целями, или она решила произвести впечатление на Сорно просто на всякий случай - я не знал. Не исключено, что она чисто по-женски решила позлить Горилику. Этого она, во всяком случае, добилась точно. Я полюбовался, как моя супруга лиловеет от злости, и только головой покачал. Не хватало теперь только разнимать взбалмошных девиц. Пусть дерутся без меня.

Дом менялы больше походил на курятник, чем на человеческое жилье. Это было и не удивительно: гоблины никогда не были сильны в зодчестве. Они, в большинстве своем, предпочитали жить под открытым небом. Эти существа, определенно состоявшие в родстве с бесями, редко селились рядом с людьми, но уж если один из них привязывался к человеку, то перенимал у него все повадки. Таким был Кой - слуга Аламарина. Первым человеком, которого он увидел в своей жизни, был жрец Ормина. Почтенный старец был не из тех жрецов, что отращивают брюхо в храмах, а из тех, что приумножают славу Бога Мужества среди простых, в меру честных людей, и Кой перенял от него все самое лучшее. Что и говорить, если бы не трудолюбивый аккуратный гоблин, Сорно зарос бы грязью по самые уши.

Как я выяснил, гоблин-меняла увязался в человеческий поселок вслед за беглым ростовщиком из Теморана. Ростовщика скосила некая местная хворь, а гоблин остался в деревне. Ссужать деньги ему было неоткуда, так что он занялся обменом. Так сложилась жизнь, что мне приходилось иметь дело с ростовщиками, но торговаться с этими неприятными людьми как-то не довелось. Видимо, Харана уберегла. Меняла вывалил передо мной кучу хлама, из которого я выбрал несколько предметов: серебряную рукоять кинжала, медный браслет, пару колец, увеличительную линзу, колоду костяных карт и серьгу с двумя жемчужинами.

Гоблин оглядел все это хозяйским оком и подвел итог:

- Золотой.

- Что-о?! - совершенно искренне возмутился я. - Да тут же и а серебряный не наскребется!

- Золотой. - Упрямо повторил гоблин.

Я продемонстрировал гоблину содержимое своего кошелька: две серебряных и с десяток медных монет.

- Вот, это все, что есть.

Меняла презрительно фыркнул:

- Нет денег - проваливай.

Я с тоской оглядел товары, покрутил в руках браслет. Он был покрыт вязью, долженствующей, видимо, выполнять роль древних надписей. Дешевая подделка, каких много ходит по рукам легковерных любителей старины. Гоблин внимательно наблюдал за мной - я видел в отражении линзы, как алчно сверкали его глазенки. С тяжелым вздохом положив браслет на место, я развернулся к выходу.

- Ну нет, так нет...

Моя рука уже легла на ручку криво навешанной двери, когда за спиной раздался снисходительный смешок:

- Ладно. Я сделаю тебе одолжение. Все я тебе, конечно, за такие смешные деньги не продам, да и не верю я, что ты носишь все деньги в кошеле.

- Мне нужен браслет, - я отгреб от подделки остальные вещи, - сколько?

- Три серебряных. - Уверенно заявил гоблин.

- Полторы.

Следующие полчаса мы торговались за каждую медную монету, и в итоге сошлись на двух серебряных монетах, плюс я получил в довесок серьгу с жемчужинами, за которой, собственно, и пришел. Гоблин сиял, как начищенный котелок.

У крыльца менялы я нос к носу столкнулся с Аламарином и старостой деревни.

- Как он еще с голоду не помер, - я ткнул пальцем себе за спину, - при таких-то навыках торговли?

- Да, - староста махнул рукой, - мы его тут подкармливаем, а летом на огороды нанимаем. Дрова, опять же, хорошо колет. А Вы у него что-то купили?

- Да. Можно сказать, пожертвовал на пропитание убогому. Мои друзья уже уехали?

- С полчаса как.

- А я с тобой поеду! - заявил Сорно таким тоном, будто делал мне долгожданный подарок.

- С какого еще перепугу?!

- Ты мне друг? Друг. А друзей не бросают!

Лихорадочное возбуждение еще не отступило, а столкновение с душой перерожденного еще давало о себе знать, так что хватило бы самой малости, чтобы я вскипел. Историк и стал этой малостью. Я притянул Аламарина к себе и зашептал ему в самое ухо, для пущей убедительности слегка сдавливая ему горло:

- Я тебе придворный чародей! И у меня нет ни малейшего желания тащить на себе такой мешок с... радостями. Вы уже совсем оборзели. Каждый делает, что ему вздумается, будто я не маг, а...

Слова встали у меня поперек горла. Сон и руны сошлись в стройный узор. Историк слабо дергался, пытаясь добыть хоть глоток воздуха, пока я любовался сложившейся мозаикой. Возбуждение и ярость схлынули, как и не бывало. С самого начала этой истории я, будто плохой актер, не знающий пьесы, метался по сцене, натыкаясь на декорации. Режиссер этой трагикомедии наблюдал за мной из-за кулис и полагал, видимо, что такой неуклюжий персонаж оживит сюжет. Что ж, я, кажется, нашел факел и уже приглядел, куда им ткнуть, чтобы от этого театра остались одни головешки.

Руины склепа торчали посреди пустоши, будто заноза в пятке. Судя по следам от костра, видневшимся на каменном полу, это место посещалось довольно часто. На час пути вокруг не было лучшего места, где можно было бы укрыться от непогоды. Но мне требовалось укрытие не от ветра или дождя, а от посторонних глаз. Аламарина я оставил снаружи, стеречь лошадей, а сам занялся приготовлениями к нехитрому ритуалу.

Руна "четыре" нашла свое место. Теперь я знал имя придворного лекаря - Приалай. Когда мы виделись в последний раз, мы были еще детьми, но эту огромную голову на тонкой шее трудно было не узнать. Он был среди четырех подручных Керива, но едва ли можно было его за это упрекнуть: будучи сыном лекаря, он не унаследовал выдающегося таланта отца или хотя бы красоты матери. Не будь Мадуона и меня, объектом издевательств наверняка стал бы Приалай. Он не был так уж и плох - дети бывают и более жестоки, но мальчик старался не ударить в грязь лицом перед вожаком.

Та драка, что приснилась мне, произошла через год, после того, как отец отдал меня в обучение к магу. Расчерчивая пол склепа найденным здесь же углем, я вспоминал то время, надеясь выудить из памяти что-то значимое о Приалае. Он точно знал, что у меня нет способностей к магии. Керив хотел, чтобы я продемонстрировал свое умение обращаться со стихиями, именно поэтому они и поймали Мадуона - он был наживкой. Будь у меня хоть капля сил, я защитил бы старшего брата, но у меня были только кулаки, а этого оказалось слишком мало.