Выбравший бездну

— Ну, до сих пор он не опаздывал… — Императрица запнулась, — то есть я хочу сказать, не опаздывал на много. Он сейчас появится.

Появляться после Императора было верхом неприличия. Никто из Властей никогда не позволял себе этого.

Кроме него.

— Это он. — Женщина в оранжевом взглянула на гептаграмму, которая снова засветилась. Однако вскоре стало видно, что линии портала не белые, а голубые — значит, прибывал кто-то из младших Сил.

Собравшимся в зале было известно, кто это — за столом им всегда прислуживала Нерея. Конечно, Власти могли обойтись и без нее, потому что жезл изобилия Императрицы мог вызвать на стол любые кушанья, но давным-давно сложилась традиция, что эта тонкая девушка с лицом подростка наполняет их кубки божественными напитками из плодов сада Эдема. Никто не помнил, откуда и как взялась эта традиция, но, поскольку она существовала, то соблюдалась неукоснительно. Нерея появлялась в зале позже Властей, когда они уже занимали свои места, и сразу же принималась за свою работу.

Она появилась в столбе голубого света с двумя узкогорлыми кувшинами в руках, серебряным и золотым. Бледно-голубое платье, обтягивавшее тонкую талию и по-детски недоразвитую грудь, было умышленно строгим, оставляя открытыми только верхнюю часть шеи и кисти рук. Белокурые волосы, прижатые к темени тонким обручем белого металла, ниже вились длинными, уложенными раздельно локонами. Ее лицо — лицо девочки-подростка или красивого мальчика — не выражало ничего, кроме послушания, удлиненные прищуренные глаза были потуплены, поэтому трудно было определить, какого они цвета.

Правда, если Нерее во время своей добровольной службы случалось поднять взгляд, в ее глазах мелькало нечто такое, отчего становилось понятным, почему эту скромницу регулярно навещает по ночам Воин, хотя в тонких мирах было множество других красивых женских сущностей. Воин был единственным из Властей, кто имел привычку расходовать избыток творческой силы подобным примитивным, атавистическим способом. Остальные Власти относились к этой его склонности со снисходительной усмешкой, а сейчас от нечего делать следили, каким взглядом он провожает идущую к столу девушку.

Она прошла мимо, не подняв на него глаз, и остановилась рядом с Императором, ожидая приказа наливать напитки. Стол был пока пуст, но старший из Властей сделал знак Императрице, и та начертала в воздухе символ своим жезлом изобилия. В одно мгновение стол оказался заставленным столовыми приборами, бокалами и блюдами с кушаньями.

Среднее кресло справа по-прежнему пустовало. По знаку Императора Нерея стала наливать напитки в золотые кубки и хрустальные бокалы — сначала ему, а затем по кругу, справа налево. Она замешкалась у пустого кресла, но Император движением брови приказал ей следовать дальше. Закончив разливать, она отошла к стене, мыслью вызвала к проявлению круглый столик и стул, поставила кувшины и села рядом, дожидаясь следующей службы.

Власти подняли кубки, начиная долгий, на всю ночь, ужин. Тот, кого мужчины пренебрежительно обзывали мальчишкой — за то, что он предпочитал юную внешность, а женщины втайне от них называли светоносным — за то, что когда он, в малиновом плаще, в белой рубахе до колен, подпоясанной веревкой из лунных лучей, с волосами цвета свежевыпавшего снега, появлялся в Вильнаррате, в огромном зале становилось светлее, тот, кого все прозывали скрытным, а нередко и лукавым — за то, что никто не знал, что он задумает и что предпримет в следующее мгновение, — он пока отсутствовал на сборе.

Он единственный вытащил четыре талисмана из трех возможных, когда сущности тонких миров тянули жребий из колодца предназначения на заре дня Единого. Тогда Императору достался Посох Силы, Императрице — жезл изобилия, Иерофанту — крест веры. Тогда Жрица вынула из колодца книгу — талисман власти тайного знания. Воин извлек себе боевой меч и вожжи, вызывающие колесницу, запряженную двумя грифонами, а Судье достались меч правосудия, повязка и весы. А он, как и Судья, с каждой из трех попыток достал по талисману — сначала плащ, затем рубашку, но последними он вынул сандалии, вокруг которых обвилась веревка из лунных лучей.

Нерея еще дважды подходила к столу, чтобы наполнить кубки Властей напитками Эдема из неиссякающих кувшинов. Наступила полночь, и все семнадцать лун — двенадцать, проявленных во всех мирах, и пять, принадлежавших тонким мирам, — поднялись в зенит. Пришло время силы.

Среднее кресло справа пустовало.

Он стремительно несся сквозь промежуточные миры. Он никуда не спешил — он просто любил скорость. Малиновый плащ Ариндаль бился по ветру за его плечами, ослепительно белая рубашка Сейдула вздувалась пузырем на спине и трепетала вокруг колен, а братья Трапабаны — крылатые сандалии — прижали к бокам острые серповидные крылья, которые выпускали на самых высоких скоростях. Они обожали такие полеты не меньше своего хозяина.

Веревка, повязанная у него на поясе, вела себя несколько иначе, чем это было принято в семействе веревок. Это была красиво сплетенная веревка с узлом на одном конце и с кисточкой на другом, шелковистая, полупрозрачно-белая, довольно-таки толстенькая, хотя и не настолько, чтобы не колыхаться под буйным потоком встречного ветра.

Тем не менее она и не думала трепетать на ветру. Узелок на ее конце, который она, видимо, считала головным, был приподнят наподобие змеиной головки и всматривался навстречу движению. Хвостовой конец с кисточкой иногда возбужденно взмахивал, но отнюдь не под влиянием воздушного потока. Веревка любила такие полеты не столько за скорость, сколько за хороший обзор, открывавшийся сверху. Она всегда была любопытной.

А посмотреть здесь было на что. В отличие от тонких миров, где жили только высокие сущности, эти миры кишели различными формами жизни. В промежуточных мирах начиналось разделение стихий, поэтому здесь водилось множество самых различных элементалов. Воздух, в котором летел Маг, был полон всякой воздушной мелочи, иногда в нем попадался и крупный элементал — смерча или урагана, — задремавший под теплыми лучами Аала, который был здесь не пронзительно белым, а золотисто-зеленым. Потревоженный элементал вздрагивал и ошеломленно оглядывался вслед пролетающему, но тот был уже далеко.

Кроме элементалов, здесь обитала масса различных духов растений и животных. Маг любил поболтать с ними, и многие из них были его знакомыми и даже приятелями. Промежуточные миры были любимыми угодьями творчества Сил и Властей, поэтому от начала пробуждения понемногу заполнялись их изделиями — существами вроде гномов, зорраханов, химер, кентавров — разумными, хотя и без божественной искры, опыты с которой входили в перечень немногих запретов для обитателей тонких миров.

Магу нравилось бывать в компании этих творений, как своих, так и чужих. Их бесхитростная, счастливая жизнь на всем готовом, о котором заботились их творцы, развлекала его. По сравнению с этим примитивным бытием, пестрым и суетливым, совершенная красота тонких миров казалась слишком однообразной и скучной, и не только ему — он постоянно встречался здесь со многими из младших Сил.

— Тебе не кажется, что праздник кентавров очень затянулся? — заметила веревка.

— Куда мне спешить, веревочка? — хмыкнул он в ответ. — Впереди у меня целая вечность.

— Зачем ты это сделал? — Она считала своим долгом попрекать его каждый раз, когда он позволял себе нарушать законы. — Ведь эти кентавры — всего лишь творения. Игрушки — и больше ничего.

— Не люблю поломанных игрушек.

— Ты сейчас в Аалан?

— Нет.

— А куда?

— Сейчас узнаешь, — коротко бросил Маг.

Он был сосредоточен на переходе из мира в мир, требовавшем внимания и волевого усилия. Несколько мгновений спустя свет Аала стал золотисто-желтым.

— А-а, Эдем, — догадалась веревка. — Опять будешь таскать яблоки? Между прочим, это запрещено.

— Ты каждый раз меня поучаешь, — скорчил он досадливую гримасу. — Неужели тебе не надоело, Талеста? Пора бы тебе привыкнуть к тому, что меня не переделаешь. Кроме того, этот запрет касается только младших Сил.