Как Маркиз вернул своё пальто (ЛП)

— Я ещё маленькая была, а родители меня уже учили на проводницу. Они говорили, что только так можно восстановить честь.

Маркиз обернулся к девушке. Она держала свечу перед собой, на уровне глаз. «Вот и приплыли», — подумал Маркиз. Только сейчас он понял, что надо было слушать девчонку внимательно с самого начала. «Теперь всему конец».

— Кто ты, Ниббс? Откуда ты родом?

— Там, откуда я, тебе больше не рады, — ответила девушка. — Я рождена и воспитана верноподданной Слона и Замка^[7].

Тут что-то с размаху ударило Маркиза по затылку. В глазах у него вспыхнуло и потемнело, он рухнул на землю и больше ничего не помнил.

* * *

Маркиз Карабас не мог шевельнуться. Он лежал на боку со связанными за спиной руками.

Он был без сознания. Теперь пришёл в себя. Но если его похитители пока этого не заметили, не стоит их разочаровывать, решил Маркиз. Он чуть-чуть приподнял веки и попытался что-нибудь рассмотреть через щёлочку.

— Не придуривайся, Карабас, — раздался низкий скрипучий голос. — Меня не проведёшь. У меня большие уши. Я слышу твоё сердце. Открой глаза как следует, проныра. Будь мужчиной.

Маркиз узнал голос, но очень надеялся, что ошибся. Он открыл глаза и увидел ноги. Человеческие босые ноги. Пальцы были плотно сжаты, а кожа — красно-коричневого цвета. Знакомые ноги. Увы. Так и есть.

Какая-то часть его сознания ругалась на чём свет стоит. Темпл и Арка!^[8] Ниббс ему говорила, а он ушами хлопал. Но даже злясь на собственную рассеянность и глупость, Маркиз нашёл в себе силы выдавить улыбку.

— Что ж, это в самом деле честь, — прохрипел он. — Однако не стоило так утруждать себя организацией нашей встречи. Одно слово Вашей светлости, что Вы желаете меня видеть, и я бы сразу…

— …улепётнул со всех своих тонких ножек в противоположном направлении, — ответил хозяин красно-коричневых ног. Он вытянул свой длинный, гибкий, сине-зелёный хобот и перевернул Маркиза на спину.

Маркиз стал потихоньку тереть верёвку на запястьях о бетонный пол.

— Вовсе нет. Совсем даже наоборот. Словами не описать, как я рад оказаться в Вашем толстокожем обществе. Могу я нижайше просить развязать мне руки, дабы я мог приветствовать Вас, как подобает… э-э-э… Вашей слоновости?

— И не подумаю, учитывая, с каким трудом мне удалось тебя поймать, — ответил его собеседник. У него была зеленовато-серая слоновья голова и острые бивни, на концах вымазанные чем-то бурым. — Видишь ли, когда всё выяснилось, я поклялся, что ты будешь у меня вопить и молить о пощаде. И ещё я поклялся, что на все твои мольбы отвечу «нет».

— Ничто ведь не мешает ответить «да», — заметил Маркиз.

— Мешает, — отрезал Слон. — Попрание законов гостеприимства непростительно.

Маркиз взялся украсть у Слона дневник и доставить его Виктории в дни далёкой молодости — своей и всего этого мира. Слон был злобен и спесив, ни разу в жизни не проявил великодушия, к тому же у него начисто отсутствовало чувство юмора. Маркиз Карабас считал, что Слон просто-напросто глуп и вряд ли сообразит, какое отношение он, Маркиз, может иметь к пропаже дневника. Это было давно — с тех пор Карабас заметно поумнел.

— И все эти годы Вы воспитывали проводницу, на тот маловероятный случай, что я её найму, и тогда она меня предаст? — подытожил Маркиз. — Что же Вы так близко к сердцу всё принимаете.

— Ты меня плохо знаешь, — ответил Слон. — Это ещё мягкие меры с моей стороны. И воспитанием проводницы я не ограничился.

Маркиз попытался сесть. Слон толкнул его ногой обратно на пол.

— Проси пощады, — приказал он.

Ну, это было нетрудно.

— Пощадите! — воскликнул Маркиз. — Прошу! Умоляю! Явите великий дар милосердия! Не подобает ли могучему Слону, властителю сей земли, снизойти к тому, кто не достоин стереть пыль с его великолепных пяток…

— Что-то я не пойму, — сказал Слон. — Ты издеваешься надо мной?

— Боже упаси. Ни в коем случае. Я абсолютно серьёзен.

— Теперь вопи, — велел Слон.

Не так-то легко вопить, когда ещё не зажило перерезанное горло, но Маркиз Карабас старательно тянул ноту как можно дольше, как можно громче и как можно жалобнее.

— Даже вопишь ты издевательски, — заметил Слон.

Из стены торчала большая чёрная чугунная труба. На трубе был вентиль. Слон налёг на него, повернул, и из трубы закапала жидкая грязь, а потом тонкой струйкой полилась вода.

— Дренажный слив, — пояснил Слон. — Так вот. Я плачý по счетам, Карабас. Ты ловко скрывался все это время, с тех пор как перешёл мне дорогу. Поскольку свою жизнь ты хранил в надёжном месте, не было смысла что-то предпринимать. У меня свои люди по всему Под-Лондону: те, с кем ты ел за одним столом, ночевал под одной крышей, шутил шутки и даже как-то раз переспал в башне Биг Бена, но пока твоя жизнь была припрятана от греха подальше, я ничего не мог тебе сделать. Наконец на прошлой неделе до меня дошли слухи, что заветная шкатулка пуста, и я посулил свободу Замка тому, кто даст мне возможность…

— … услышать мольбы о пощаде, — подхватил Маркиз. — Вы говорили, да.

— Не перебивай, — мягко попросил Слон. — Я посулил свободу Замка тому, кто даст мне возможность увидеть тебя мёртвым.

Он отвернул вентиль до конца, и струйка воды превратилась в бурный поток.

— Должен Вас предупредить. Тот, кто убьёт меня, — торопливо сказал Карабас, — будет навеки проклят.

— Пожалуй, я рискну, — ответил Слон. — Тем более что, скорее всего, ты выдумываешь. А вот моя идея тебе понравится. Зал наполнится водой, и ты утонешь. Потом я спущу воду, войду и как следует посмеюсь. — И Слон громко протрубил в хобот, что, вероятно, представляло собой слоновий способ смеяться.

Ноги шагнули в сторону и пропали из поля зрения Маркиза. Закрылась с громким стуком дверь. Маркиз лежал в луже. Он корчился и извивался и наконец сумел встать. Лодыжку его охватывало металлическое кольцо, от которого тянулась цепь к столбу посредине зала.

Если бы только на нём было его пальто! Там в карманах лежали лезвия и отмычки; там были на вид совершенно обычные безобидные пуговки — но только на вид. Маркиз стал тереть верёвку о столб, надеясь её истончить. Но верёвка намокла, разбухла, ещё сильнее впилась в тело, и Маркиз только содрал кожу с ладоней и запястий. Вода поднималась и была уже ему по пояс.

Карабас огляделся. Всего-то и нужно — освободить руки (для этого, очевидно, придётся расшатать столб, к которому он привязан), потом снять кандалы, закрыть воду, выбраться из комнаты и улизнуть, не наткнувшись по дороге на Слона, объятого жаждой мести, и его пособничков всякого рода.

Маркиз дёрнул столб. Столб не поддавался. Маркиз дёрнул сильнее. Безрезультатно.

Маркиз Карабас привалился к столбу и вспомнил о смерти — настоящей, окончательной смерти. И ещё он вспомнил своё пальто.

Кто-то прошипел ему в ухо:

— Тссс!

Путы на его руках натянулись и распались. Только теперь, потирая онемевшие запястья, Маркиз ощутил, как туго его связали. Он обернулся.

— Ты?!

Ослепительная улыбка, невинно-дерзкий взгляд — это лицо Маркизу было знакомо так же хорошо, как его собственное.

— Нога, — сказал человек и улыбнулся ещё ослепительнее.

Маркиз не поддался его сногсшибательному обаянию. Он поднял ногу, человек наклонился, пошурудил в замке куском проволоки и снял кандалы.

— Я слышал, ты угодил в переделку, — сказал человек с такой же тёмной, как у Маркиза, кожей; ростом повыше — совсем чуть-чуть, но держался он так, словно превосходил всех остальных по меньшей мере на голову.

— Вовсе нет. Не стоило беспокоиться. Я в полном порядке.

— Не похоже. Я только что спас тебе жизнь.

Маркиз проигнорировал это замечание.

— А где Слон?

— За дверью, со своей шайкой. Когда зал наполняется водой, двери запираются автоматически. Он не мог остаться здесь, иначе тоже попал бы в ловушку. На это я и рассчитывал.