Вино Асканты

ули. Тут требовался по меньшей мере клюв железной птицы Ирры, которую поминал Вальнур Рай. Грон, стиснув зубы, посмотрел в окно – двор по-прежнему был пуст, ветерок трепал гривы коней и коричневые плащи, – призвал на головы тех, кто запер двери замка, пожирателей звезд и продолжил путь.

Ниши, чередуясь, шли то справа, то слева, и в любой из них могла таиться засада. Грону стало жарко от постоянного напряжения, но он не снимал плащ, чтобы иметь свободными обе руки. Пол начал наклонно уходить вниз, и Грон в раздумье остановился. Стоит ли идти дальше, если коридор ведет под землю? Есть ли там выход? Может быть, лучше вернуться и поискать другой путь?

Он стоял, вслушиваясь в тишину, и вдруг до него донесся слабый стон. Где-то там, в темноте, поглощавшей коридор, протяжно стонала женщина. Оглянувшись и не обнаружив никакой опасности, Грон быстро пошел на эти звуки, прижимаясь к стене. Стон прервался, потом раздался опять, в нем сплетались тоска, отчаяние и обреченность…

Вскоре Грон обнаружил низкую дверь под тяжелым каменным сводом, запертую на висячий замок размером с половину дорожной сумы. Он просунул меч между скобами, дернул на себя раз, другой, третий – скобы нехотя поддались, полезли из дерева. Еще один мощный рывок – и замок с грохотом упал на пол. Завизжали, заскрипели несмазанные петли, дверь медленно открылась под нажимом ладони, и вольный боец, пригнувшись, вошел в полутемную комнату с невысоким потолком. Колыхнулось пламя толстой свечи с наростами воска, стоящей в покосившемся подсвечнике на трехногом табурете, дрогнули и вновь сгустились тени – и опять раздался стон. Грон схватил свечу, впившись пальцами в податливый воск, шагнул к углу, где темнело что-то бесформенное. Продетая сквозь торчащее из стены кольцо разлохмаченная веревка обвивала неподвижную женщину в длинном темном платье, лежащую ничком на охапке соломы. Черные волосы до пояса, слегка вздрагивающие плечи. И тяжелый вздох…

Выхватив кинжал, вольный боец перерезал веревку и принялся энергично растирать руки узницы. Бережно усадил ее, поддерживая за плечи, повернул к себе лицом. Поднял с холодного пола свечу – и обмер, почувствовав, как болезненно сжимается сердце и кровь неистовыми толчками бьется в виски. Девушка, беспомощно прислонившаяся к его плечу, неуловимо, но несомненно напоминала ту, чье тело давно предали огню, чей голос был – как пенье рассветной птицы… Ту, что явилась сегодня во сне, ту, что часто приходила во сне.

– Пи-ить… – едва слышно простонала девушка, на мгновение открыв глаза, и уронила голову на руки Грона.

«Духи рассвета! Сколько она пролежала здесь? Она же умирает от жажды!» – пронеслось в сознании Грона, лихорадочно шарящего взглядом по темнице. Голые стены, голый пол, табурет и сырая солома – и больше ничего.

– Пи-ить…

Слабый голос резанул по сердцу. Какое милое, знакомое, давно оплаканное без слез лицо! Словно поднялась из огня, услышав, наконец-то услышав мольбу… Такая же молодая, все такая же молодая… Разве позволит он ей вновь