Вино Асканты

ронгарда Странника, о той, чье тело сгорело в погребальном огне, о своем пути за вином Асканты.

Он присел на край кровати у ног Рении, зажал меч коленями и положил ладони на рукоять. Вздохнул и начал медленно говорить, роняя в тишину слова, чувствуя, как вновь надвигается из прошлого и охватывает его пережитая боль, ставшая со временем глуше, тупее – но не проходящая, никогда не проходящая, потому что такая боль может исчезнуть только вместе с жизнью…

– Ее звали Инейя. Я увидел ее в Абулене, за рекой Розовых Птиц, в уютном тенистом дворике возле дома у пруда. Кто-то из окна позвал ее: «Инейя!» – и она вышла из-за деревьев, и я увидел ее. Инейя. Иней-я… Мы с отцом направлялись дальше, к кочевникам-луссиям, и только на день остановились в Абулене. Я увидел ее – и не поехал с отцом. Я, Гронгард, сын Гронгарда Странника, остался в Абулене, потому что увидел ее. Как только она вышла из-за деревьев, я понял: это идет навстречу моя судьба. Инейя. И-ней-я…

Он говорил и говорил, и снова погружался туда, в те невозвратимые времена, когда все вокруг было подобно огромным белым цветам, что раскрывают свои лепестки с появлением первых звезд и пахнут тонко и неповторимо. Рения, приподнявшись на локте, напряженно смотрела на него – Грон чувствовал ее взгляд, – но когда он поворачивал к ней лицо, отводила глаза.

Такие длинные – и такие короткие дни. Нахлестывать коня, торопясь из Искалора в Абулену, подгонять паромщика на реке Розовых Птиц, ждать у пруда… И смотреть… И любоваться… И говорить…

Безумное время Черной Беды. Погребальный огонь. Долгие, долгие, долгие странствия, безнадежное серое небо над головой, равнодушное безотрадное небо с холодным солнцем – стертой монетой в чужой ладони. Другие города. Другие люди. Женщины. Но нигде, никто…

– Ты очень похожа на нее… Этого просто не может быть…

В черных глазах Рении застыли боль и отчаяние. Ее губы дрожали, словно девушка едва сдерживала рыдания.

«Хватит, – подумал Грон, до ломоты в скулах стискивая зубы. – Хватит скитаться по земле. Вернуться с вином Асканты и начать собирать надежных бойцов, чтобы эти мерзавцы не посмели больше никогда…»

– Успокойся, Рения, – мягко сказал он. – Я никому не позволю обижать тебя. Духи рассвета, как было бы хорошо, если бы люди никогда не обижали друг друга! Я отыщу вино Асканты, Рения, и постараюсь изменить этот мир, вот увидишь… Вопреки озерным метателям, вопреки кровавым кинжальщикам…

Глаза девушки расширились, и словно две маленькие Ночные Сестры мягко засветились в них.

– Вино Асканты?

– Да, Рения. Напиток счастья. Его хватит на всех, вино в чаше не убывает. Мне нужно опередить метателей, потому что у этих тварей свое представление о счастье. – Грон вздохнул. – Счастье озерных метателей – это горе всех остальных…

Рения подалась к нему, словно собираясь что-то сказать, но вдруг закусила губу и с тихим стоном опустила голову на подушку. Грон обеспокоенно придвинулся к ней.

– Тебе плохо, Рения?

Девушка молча покачала головой и слезы