Катарсис (СИ)

- Не могу больше! Горит всё! - горячечным шёпотом кричит, ползёт на меня.

- Э, нет! Моя очередь! - переворачиваю её, распластываю на постель.

Молодая, сочная, упругая. Чистая и сладкая. И мне - наслаждение. Плыву по волнам её удовольствия, играю на её наслаждении, как на гитаре, рождая мелодию - невыносимого наслаждения. Кричит протяжно и низко, раненным зверем. Бьётся в конвульсиях экстаза, питоном сжимая меня. Чуть не задушила.

Лег рядом, смотрю на неё. Глаза освоились с темнотой. Милое личико, ещё не утратившее девичьей свежести. Как же мне нравиться любоваться женщиной, которую я только что закинул на пик любви! Как бы она не была красива - становиться ещё краше. На мой взгляд. А эти глаза? Ошеломление. Не повод ли мне для гордости? Я для неё - "намба ван". Смотрит, как на бога.

Любуюсь, поглаживаю, наслаждаюсь молодой мягкой и гладкой кожей, упругими формами. Завожу её опять. Я помню, что тебе от меня надо. Генетики доморощенные. Немного стрёмно от того, что я используюсь как племенной жеребец. Но, возьму - своим удовольствием. Эстетическое наслаждение видом взорвавшейся женщины я уже получил. И ещё увижу. Девочка очень податливая. Лёгкая. Чувственная.

Сам рычу. И узкая. Но, я - не в обиде. В таких случаях - на тесноту не обижаются. За это дарят любовь. И я её сегодня - наполню любовью. До полна. До полного изнеможения.

Всё пристойно, как меж влюблёнными советскими пионерами. Без изысков Камасутры. Не требуется. Довольны друг другом. Я - её молодостью и нежностью, она - моим, хм, достоинством и умением.

Она как нежная, податливая, хорошо настроенная гитара. Все струны натянуты. Играю её и наслаждаюсь получаемой мелодией любви. Она - поёт. Песню любви без слов. Поёт сначала скромно, пытаясь соблюсти тишину, но - не надолго. Поёт с полной самоотдачей, растворившись в мелодии любви. Так, девочка, так! Поёт до полного изнеможения. Завершив очередную песню, сворачивается клубком, как котёнок, тихо стонет. И - плачет.

- Не плачь, девочка, - глажу её по бархатной спине. По бархатной выпуклости спины, что ближе всего ко мне, - разве тебе плохо? Я обидел тебя?

Я же не позволил себе лишнего. Всё по заказу - нужное место заполнено любовью.

- Я люблю тебя! - и ещё горше плачет.

- Нет, девочка. Не меня ты любишь. А то, что я с тобой сделал.

- Я люблю, что ты со мной сделал! А завтра ты уйдёшь! И - всё!

И что ей сказать? Наврать - три короба лжи? Или успокоить древним надёжным способом? Пожалуй, второе. Ласкаю её. Мне не в лом. Мне - в кайф.

Споём?

*****

Услышав шаги за стеной, проснулся. Осторожно освободил себя от удава объятий девочки, накрыл её, натянул портки. Тревога была ложной. Я узнал шаги хозяйки дома.

Но, захотел до ветру. Деревянные шлёпки не одеваю - грохоту будет, как от подкованного коня. Иду до удобств. В оконце бани, затянутом какой-то органической плёнкой, трепещет свет. Иду босиком до уборной. И жду там, пока хозяйка не закончит с гигиеной и не зайдёт в дом.

Потом тоже иду в баню. С той же надобностью. Во дворе, у колодца, под кроной старой вишни - лавка. Присел, привалившись спиной к стволу дерева. Хорошо!

Две луны разом - дают довольно много света. Звёзды всё никак не хотят складываться в знакомые созвездия. Другой мир. И я в нём. Для улучшения генотипа. Пока, других надобностей местных ко мне не возникало. Да и я, вроде, не против. Пока, всё было довольно приятно, местами пикантно. Местами - остро. Вспомнил - решившую гульнуть от мужа - Лилу.

Мир этот для меня - сплошная карамель. Все носятся со мной, как с наместником бога. С хера ли? Я достаточно пожил, знаю, что сладкий мёд, без последствий, бывает только у второй мышки. За всё расплатилась первая мышка. А у меня - сплошь мёд. Бабы на шею вешаются, разные, весьма влиятельные и значимые люди - не тащат меня в пыточную, не отбирают несправедливо нажитое, а выкупают у меня ценности, делают вид, что не знают об интрижке с их женой, общаются, как с равным, в местный бомонд вытаскивают. Зачем? Бонус-левел? Ну, не верю я! Где - подлянка? Где - ложка горького дёгтя?

Тихо скрипит дверь. Идёт навстречу нимфа. Волосы распущены, ночная рубашка в свете лун - прозрачна. Ничего не скрывает, лишь наоборот, дразнит. Да что такое? И ты?

Но, голова, от ночной свежести, уже включилась. Кума. В этом мире нет православия. Кумовство - наше. Не слышал о таком в других культурах. Кума - неверный перевод. А что? Кто она Клему? Он - кузнец. Не простой, согласен, с изюминкой, но секретик его - ещё увидеть надо, а с виду - обычный городской ремесленник. А вот ты, кумушка - не проста.

Ах, чертовка, хороша! Имея взрослую дочь, так выглядеть в этом суровом мире - дорого стоит. Подворье, слуги, стол затавлен снедью Властителей, дров - вволю, дочь не имеет развитой мускулатуры - не работает физически, жалеешь её. Значит - есть возможность так жить. Ты - очень зажиточна. И при этом - рядом нет мужика. Кидаешься на х... хороших знакомых, как кошка голодная. Значит, постоянного партнёра - нет, а кого попало в свою постель - не затащишь. Гордость и рассудительность не позволяют. Не хочешь никого над собой? А как иначе, если мир принадлежит мужикам? Но, как ты выкручиваешься? Как вся твоя собственность не оказалась захапана никем? Имеется покровитель, который не делит с тобой постель? Кто это? И почему - без расплаты "натурой"?

Вот она подошла. Глаза бл... похабные. Лезет ко мне. Поднимаю её и усаживаю на лавку рядом со мной. И начинаю разговоры разговаривать. За что был обозван - старым мерзавцем и подлецом.

Но, моё затруднение - она частично решила. Объяснил ей, что плохо владею языком, потому не понял в какой степени родства она приходиться кузнецу. Явно, не кровного. Её лукавый ответ заставил ненадолго зависнуть дешифратор, следом - головной мозг. Она ответила, что её сын - отец ребёнка Клема. Загадка. Но, я уже знаю немного генеалогическое древо семьи Клема.

- Рыжая или белая? - спрашиваю.

- Белая, - улыбается, но растерянно, слегка. Думала, дольше зависать буду?

- Ты мать Смотрителя Виламедиала. Как тесен мир! Ох, и Клем! Лорд пялит его жену, кузнец - мать лорда!

Смеётся, хватает меня, бесстыдница, за штаны, тянет в баню.

- Испугался? Вот-вот! А ты постарайся! Не буду кричать, как дочь - пожалуюсь сыну, что - оскорбил ты меня и обесчестил.

- Знаешь что? Пошла ты! - рассердился я, отталкивая её, - шантажировать будешь - кого угодно. А мне - начхать!

- Ах, ты ещё и с гонором! - Она встала руки в боки. Как в том анекдоте про тюбетейку, - по палачу соскучился?

Я - уже у двери. Оборачиваюсь.

- Ты меня с кем перепутала? А, женщина? Ты! Мне! Смеешь угрожать?

Отшатнулась. Поздно. Наматываю волосы на кулак. Пробует кричать. Давлю, ставлю на колени, затыкаю рот.

- Я вас всех, благородных...! - рычу со всей пролетарской ненавистью к зажравшимся буржуям.

Разворачиваю, укладываю на полати, закидываю полы ночнушки на голову, вставляю... палочки в нужные графы её анкеты. Ох, ты какая... радушная и гостеприимная, наша хозяйка! Да, не девочка уже. Широкая... душа у тебя! И Клем - время не зря потерял. Разработал заготовку со всем своим молотобойным умением. А после полного опорожнения с твоей же дочерью - маловато мне будет. Нет у меня сил на часовые марафоны. Старый я уже. Ленивый.

Ну, это у нас - уже было. Проходили, на днях, мы этот урок. Рецепт свежий. Тоже - властная. Угрожала. Тоже кричала. Кричи. Хотела - громче дочери? Не знала? Я - джин. Я исполняю все твои желания. И понимаю я их - буквально. Трудности перевода. Бойся своих желаний - они могут исполниться!

Тут же меня ждёт горячий приём и тесные объятия, а ты - вырваться? Ну, давай. Так даже интереснее. А что же ты изменила тональность? Не так кричишь? Не по Станиславскому. Не верю! Уже не убиваешь меня? Кончились, в твоей фантазии, пытки? Что значит "ещё"? Быстро слишком ты сменила гнев на милость. Вот, так бы и сразу. Ласково. Просить надо. Да, так. С придыханием. С полным осознанием своей покорности. Знай своё место, женщина!