Гарри Поттер и Лес Теней. Альтернативное окончание.

Сказать, что Гарри был ошеломлён этой речью, значит не сказать ничего. Он оторопел от возмущения и видел, что многие в зале, в том числе Ровена, стиснувшая в кулаке волшебную палочку, разделяют его чувства. Но Годрик бросил на юношу быстрый предупреждающий взгляд, и Гарри промолчал. Зато Ровена не выдержала.

- Вы говорите так, сэр, словно главная заслуга в победе принадлежит вам! Что вы имеете в виду, говоря «и политика»? И если мы выиграли битву за замок, что здесь делает эта леди? Разве она не дочь нашего общего врага?

Салазар улыбнулся – страшно холодной, неприятной улыбкой, от которой любому нормальному человеку захотелось бы убежать и спрятаться. – Леди Райвенкло, как всегда, горячится. Видите ли, есть одно обстоятельство: мисс Гриндельвальд принадлежат все юридические права на замок.

- Ты же знаешь, что это ерунда, Салазар, - перебил его Гриффиндор. – Какие права могут быть у глупой девчонки? (Матильда недобро сверкнула глазами). За ней не стоит никакая силф.

- Не совсем ерунда, Годрик, не совсем. И сила за ней кое-какая имеется. Из-за этой, как ты выразился, «ерунды», мы можем поиметь серьёзные неприятности с нашим добрым королём Руфусом, который, оказывается, в дальнем родстве с матерью нашей милой Матильды. Тем более, что как я тебе и рассказывал, есть многие из Совета, желающие уничтожения школы волшебников. А это, как понимаешь, совсем не входит в мои планы. Мы с баронессой фон Гриндельвальд нашли вариант, который удовлетворил бы обе стороны; должен признать, я недооценил ум и предприимчивость этой девушки: именно она первая предложила мне решение проблемы. Итак. Сейчас ситуация обстоит следующим образом, - Слизерин медленно обвёл всех взглядом. – Юная леди сделала мне предложение, от которого я не смог отказаться.

Слизерин сделал ещё одну драматическую паузу, во время которой Гарри почувствовал, как ощутимо вздрогнул стоящий рядом Рон.

- Леди Матильда оказала мне честь, предложив стать её мужем, - закончил маг.

Гермиона, стоявшая рядом с Гарри, тихонько охнула.

- Вот стерва, - услышал Гарри восхищённый шепот кого-то из мужской половины гриффиндорцев. А Рон очень тихо, но отчётливо прошипел:

- Похотливый старик…

Слизерин словно услышал его и продолжил, причём то, что он сказал, явно явилось сюрпризом и для Матильды.

- Но я полагаю, что не вправе воспользоваться оказанной мне честью, поскольку не считаю, что я, человек пожилой, и в общем, уставший от жизни… (лица и Годрика и Ровены выразили сомнение в искренности этих слов – первый поднял бровь, вторая иронично усмехнулась) …уставший, уставший, - Салазар тяжело вздохнул, показывая, насколько он действительно устал от жизни, - вам ведь, известно, леди Райвенкло, – «во многие знания многие печали»… Словом, не уверен, что смогу стать хорошим мужем для столь юной и прекрасной девушки. Другое дело – мой сын Роберт, которого я намерен признать законным наследником. Уверен, вы сможете составить счастье друг друга, - Салазар изысканно поклонился Матильде.

Роберт вдруг стал таким бледным, что казалось, он сейчас бездыханным рухнет на пол. Рука Гермионы вцепилась в руку Гарри – он был уверен, она сделала это совершенно безотчётно, глаза её не отрывались от мелового лица Эверетта. Тот бросил ей в ответ горький взгляд, короткий, но до того выразительный, что Гарри одновременно испытал два исключающих друг друга чувства - отчаянного сопереживания Эверетту и желание немедленно прикончить его.

Обомлевшая Матильда несколько долгих секунд переводила взгляд со спокойного Слизерина на казавшегося ожившим покойником Роберта, а с того на растерянную Гермиону. Мельком посмотрела на покрасневшего разъярённого Рона. Сделала какие-то выводы. Состроила высокомерную гримаску и произнесла небрежным светским тоном, как будто не её унизили только что, передав, как вещь, из рук в руки, а словно одаряя бастарда милостью, за которую он ей должен ещё и ноги целовать :

- Хорошо, я согласна.

- Беру, заверните, пожалуйста, - шепнул позади Гарри тот же голос, что восхищался стервой-Матильдой минуту назад, теперь Гарри узнал его – это был Симус.

Роберт открыл было рот, в этот момент Слизерин шагнул на него, хищно взметнув полами плаща, и что-то шепнул на ухо. Если до того Эверетт был белым, то теперь он просто посерел, а Гарри, хоть и думал, что лишился способностей читать мысли, услышал его безмолвный крик: «Гермиона!»

- Я недостоин, - проскрипел Роберт голосом безнадёжно проигравшего.

- Ну что вы, сэр Роберт, - ласково пропела Матильда, сексуальным кошачьим движением устремляясь к Эверетту (Рон скрипнул зубами) и кладя маленькую нежную кисть ему на предплечье, - ваша скромность делает вам честь, но я должна признаться вам, - теперь уже Матильда нагнулась к уху Роберта, и Гарри непонятно почему обострившимся слухом услышал конец фразы:

- Роберт, приди в себя, ведь это всего лишь политика. Будь так любезен, не возражай сейчас. А что до потом – сам увидишь, как со мной просто договориться… обо всём.

- Не меньжуйся, милый, на самом деле ты классный чувак, - тихо просуфлировал Симус.

***

Всю следующую неделю лил дождь. Небо заволокло тусклой пеленой туч, казалось, тянется один длинный нескончаемый вечер, даже ночи были не чёрными, а тускло-серыми. Вроде бы у обитателей замка было чему радоваться – норманны, подчинившись приказу Слизерина, убрались восвояси, четыре факультета готовились вернуться домой, в двадцатый век, все остались живы – все, за исключением братьев Эгбертов. Эдмунд так и не вернулся – его нашли мёртвым недалеко от шатра Гриндельвальда. Он, как и обещал, убил охранника, и видимо, собирался вернуться к Гарри, когда сторожевой пёс страшной породы, которая, как понял Гарри, к счастью, уже не существовала в его время, бросился на Эдмунда из темноты и перегрыз ему горло. Собака с распоротым брюхом лежала тут же – Эдмунд успел взмахнуть мечом напоследок.