Я – хищная. Возвращение к истокам (СИ)

Почти…

К вечеру весна отступает, прячется. Поднимается холодный, промозглый ветер. Он рвет тонкие ветви деревьев, швыряет в лицо замерзающие на лету капли дождя. Надо же, а ведь еще днем было солнце. Я зажмуриваюсь, подставляю ладони, стараясь почувствовать хоть часть того единства с защитником, которое было в атли. Пусто. Ничего. Моя жила трансформировалась навсегда. Это просто дождь. Холодный, колючий, безразличный.

– Замерзнешь, – отметил кто-то и заботливо укрыл мои плечи пледом.

Обернулась – Лидия. Смотрит на меня жалостливо, и жалость с ее лица хочется стереть. Сжимаю кулаки, сдерживая рвущийся на волю кен.

– Уходи, – процедила я сквозь зубы и отвернулась.

– Она ему не нравится, – тем же спокойным тоном продолжила Лидия, игнорируя мою реплику. Стала рядом и обняла себя за плечи. Хрупкая. Раньше я не замечала, насколько. Острые скулы, прямой нос, во взгляде – некая доля обреченности, свойственная для всех ясновидцев. – Вернее, нравится, но… не так.

– А как? – вырвалось прежде, чем я успела себя остановить.

Злость утихала. Остывала на холоде жила, расслаблялись вены, переставали гореть ладони.

– У Алисы уникальный дар. Эрику нравится его развивать.

Дар. Хорошая отговорка и повод остаться наедине. Слушать томный шепот, касаться руки, направлять своим кеном. Бессилие рождало паранойю, и Лидия, как ни старалась, помочь не могла.

– Нет ничего непреодолимого, Полина, – сказала она тихо, и мне показалось, в тот момент она была очень похожа на отца. Надолго лишенная нормальной жизни, оттого к ней неравнодушная. Мудра не по годам. Сильная? Тут уж не мне судить, но кена на нее ушло больше, чем на ясновидца, которого я исцелила в селении Барта.

Знает ли она, что нас ждет? Выражение лица непроницаемо, и не поймешь. В какой-то мере она права – нет ничего непреодолимого…

– Кроме смерти, – вырвалось у меня.

– Ты чертовски права!

Обернулись мы с Лидией синхронно. Он стоял, облокотившись о косяк двери, и смотрел на нас насмешливо. Высокий. Длинные русые волосы до плеч явно нуждались в расческе. Кожаные штаны… Черт, сейчас кто-то такое носит? Рокеры разве что. Жилетка в тон. На поясе – кинжал в ножнах. Глаза – то ли серые, то ли светло-голубые – сверкают азартом. В целом – ничего особенного. Хищный как хищный. Только вот…

– Ты в курсе, что в городе не выцепишь ни одного ясновидца? – пожаловался он и шагнул к нам. Лидия напряглась и ко мне придвинулась, будто бы искала защиты. – Беспредел!

– Кому сейчас легко?

Я нервно усмехнулась и Лидию осторожно обошла, чтобы ясновидица оказалась за моей спиной. Нет, не то, чтобы я думала, что смогу с ним сладить… Кто я, а кто он? Но инстинктивно свое “детище” защитить хотелось. Я столько кена на нее потратила. Не позволю, чтобы весь труд насмарку пошел!

– Сложно, да, – согласился он и усмехнулся. – Но я фартовый. Ты вот сама вышла!

– Я…

Его глаза гипнотизируют, мир вокруг меркнет, плавятся, размываются очертания, охватывает блаженство, и я ловлю себя на мысли, что улыбаюсь ему. Мне легко. Я счастлива. И то, что совсем недавно хотелось плакать, кажется смешным.

Очнулась я, когда он взял Лидию за руку. Наверное, если бы не ее вскрик, я бы и дальше улыбалась ему. Оцепенение спало, проснулась злость.

– А ну отвали! – раздраженно выдохнула я и потянула ясновидицу на себя. Она мелко дрожала, и, показалось, ее испуг вот-вот перерастет в истерику. – Ее трогать не смей.

– А она что, особенная?

– Послушай, – я тряхнула головой, стараясь избавиться от его влияния – сладкого, тягучего, как патока, – если ты пришел помочь…

– Он не помочь пришел! – выкрикнула Лидия, стараясь вырваться из цепкой хватки. – Зови Эрика!

Он покачал головой.

– Никто никого не будет звать.

Звон в ушах оглушил. Помню, что в глазах потемнело. И его ладонь помню – теплую, шершавую. Запах древесной смолы. И глаза, глядящие прямо в душу.

Картинки.

Тяжелое свинцовое небо над лесом. Пруд – темный, холодный – и по поверхности воды разбросаны желтые листья. Туман запутался в кустарнике полупрозрачной ватой. Камни у реки обросли темно-зеленым, мягким мхом. Мох устлал и землю пушистым ковром.

Бугристая кора дерева больно впивается в спину. На бедрах – мужские руки. Дыхание в ухо, хриплый шепот. Стон, срывающийся с моих губ.

– Лив…

Клубника. Древесная смола.

– Моя Лив…

Мир завертелся воронкой. И мне бы вспомнить про Лидию…

Лидия? Кто это? Ее нет, она еще не родилась. Родится. Позже.

Древесная смола и клубника…

– Не бойся.

Не боюсь. Как его можно бояться? Он ведь мой, я всегда это знала. Мой… Херсир.

Очнуться меня заставила боль в жиле. Резкая – она отрезвила. И голос, будто бы из тумана настойчиво приказал:

– Иди в дом.

Звуки смешались, мир расплывался уродливыми кляксами. Картинка меркла. Лес? Озеро? Клен?

Клен качался и бил голыми ветками по навесу крыльца.

– Иди в дом, Полина! – настойчиво повторил Влад.

Меня больше никто не держал, и рука была свободна. Херсир посмеивался и не спускал с меня внимательного взгляда. Впрочем, Лидию он так и не выпустил.

– Ты – Первый, – зачем-то сказала я.

Влад повернулся к растерянному Глебу и велел:

– Живо!

Что он имел в виду под словом “живо”, я не поняла. Но Глеб послушался и скрылся в доме. Голова кружилась, а вокруг дурманящее пахло клубникой.

– Приемчики охотника, – поморщился Первый, качая головой. – Где нахватался?

– Там уже не преподают, – отмахнулся Влад и зачем-то ко мне придвинулся. – Нехорошо обижать девочек.

– Нехорошо мешать старшим.

– Даже если у этих “старших” напрочь крыша слетела?

– Это древнее проклятие, – нахмурился Херсир. – И я его сниму.

– Какое проклятие? – Собственный голос я слышала словно сквозь вату. Холод пробирался к телу медленно, рождая крупную дрожь. Плед, наброшенный Лидией, уже не спасал. К слову, она дрожала не меньше.

– А пусть Первый расскажет, – предложил Влад. – Довольно занимательная история выходит.

– Тянешь время. Умно.

Как он снова оказался рядом, я не поняла. Словно бы перетек по воздуху вместе с Лидией. Рядом с Первым кружилась голова. И пьянящие образы всплывали в памяти. Запах прелых листьев, древесной смолы и клубники.

– Свою кровь я чую прекрасно. Он не успеет.

Когда он снова взял меня за руку, стало хорошо. Спокойно. И спать захотелось. Лидия, казалось, уже дремала, устроив голову на плече Херсира.

– Подожди. – В голосе Влада послышалась обреченность.

И чего переживать? Хорошо ведь все. Уютно. А там, куда мы отправимся, трещат в камине поленья. Свечи горят. Магический круг на полу. Книга.

Там все закончится. Наконец-то не будет больно.

Голос Херсира в мыслях успокаивал.

– Разве у тебя есть все… для ритуала?

– Хочешь напроситься?

– Хочу.

– Хорошо, – кивнул Первый. – Только больше никаких охотничьих трюков. Иначе на цепь посажу.

Реальность смялась, скомкалась картинка, и нас выплюнуло в небольшую комнатку с низким потолком.

Стены, обшитые деревом. Деревянный пол. Пасть камина, прикрытая шторкой. Ритуальный круг нарисован красным, около привычных символов стихий будто бы в спешке начертаны незнакомые мне вязи рун. Свечи. Запах ладана и мирры.

Старая софа у окна, а само окно с наружной стороны наполовину залеплено снегом. И если так, то… Где мы?

Где-то справа брякнул металл, и я обернулась. В темном углу, прикованный к полу цепями сидел Богдан. Выходит, про цепи Херсир не шутил… Охотник взглянул на нас с Владом с ненавистью, а на Первого – с опаской.

Херсир выпустил мою руку, и я выдохнула с облегчением. Все же первобытной мощи мне на сегодня явно достаточно.

– Располагайтесь, – гостеприимно сказал он и подтолкнул оцепеневшую Лидию к софе. – Мне нужно приготовиться. И да, – на этот раз он повернулся к Владу, и за внешней насмешкой проступила угроза, – дабы предотвратить ненужные попытки… этот дом защищен.