Мой путь озарён рассветом (СИ)

— Многие видели медведицу, но не многие знают, кем она была, — возразила Кора. — А кто знает, те будут молчать. Просто появится новая легенда, а может, дополнится старая, тут уж не нам решать.

— А ты?

— А что я? — матушка непонимающе захлопала глазами. — Я — Кора, серая пыльная кошка, лавку держу на улице торговцев.

Я сморгнула застывшие на ресницах слёзы и улыбнулась.

— А мне не покажешь разок?

Нужды объяснять не было. Оглядевшись по сторонам, Кора мотнула головой, и вместо неприметных кошачьих ушек на её голове появились маленькие округлые уши белого медведя.

Рейнер ворчал так, как никогда не ворчат умирающие. Ворон рвался на волю, Лаура отказывалась его отпускать, и вместе они весьма успешно обменивались колкостями на южном языке, отпугивая всех, кто имел возможность это слышать. Главное, Рейнер стремительно шёл на поправку.

Не менее стремительно приходил в себя Тео. Петра обещала, что охотник полностью выздоровеет, хотя шрамы от ожогов останутся навсегда. Впрочем, одежда успешно скрывала всё, кроме, разве что, руки, а Сону не волновало ничего, кроме главного: Тео выжил. Ирма боялась, что пальцы её брата потеряют былую твёрдость и он больше не сможет держать лук, но и тут обошлось.

Несколько раз я навещала Тео вместе с Соной и один раз стала свидетельницей удивительной сцены. Осмотрев больного, глава лекарей серьёзно проговорила, обращаясь к Петре:

— Ты справилась лучше, чем могла бы я. Никто не ждал подобного от ученицы.

Петра сухо кивнула, недовольная упоминанием собственного статуса, а Алана Первоцветная провозгласила:

— Пожалуй, пришло время назвать тебя молодым лекарем.

Осознание происходящего лучом света озарило лицо Петры, и оно вдруг показалось мне удивительно приятным. Ирма с радостным визгом кинулась обнимать подругу, едва не сбив ту с ног, и заслужила полный неодобрения взгляд главы лекарей. Тео с Соной смеялись, я тоже улыбалась, наблюдая со стороны.

Когда Петра ушла вслед за бывшей наставницей, утащив за собой не перестающую радостно трещать Ирму, я задержалась. Сона обещала поделиться с нами некими «потрясающими новостями». Оглядев нас сверкающим взглядом, охотница объявила:

— Харрен, начальник псарни, предложил мне стать его заместительницей.

Тео присвистнул. Сона смотрела с гордостью и непонятным мне вызовом.

— Ты будешь в порядке? — осторожно спросила я.

Взгляд охотницы на миг затуманился, но она тут же взяла себя в руки.

— Да. Я думала, после всего я вообще не смогу подойти к псарне, но я ошиблась. Я любила этих собак, всех их. Мне больно видеть псарню пустой. Я хочу, чтобы она снова жила. Харрен предложил мне повышение, и я согласилась, хоть мне и кажется, что он сделал это из жалости.

Тео уткнулся носом в её спину.

— Перестань, — невнятно проговорил он. — Он просто видит твои собачьи таланты.

Сона рассмеялась с явным облегчением и замолчала с виноватой улыбкой на лице.

— Многообещающе звучит! Но я надеюсь, что ты прав. Харрен сказал, что к лету добудет нам новых щенков. Породистых валмирских гончих, а ещё, может быть, ранийских волкодавов… — Она всё говорила и говорила, но я почти не слушала. Ясно было одно: Сона в самом деле будет в порядке.

Я до последнего ждала подвоха, но хорошо держалась и Диса. Она переносила смерти отца и жениха с удивительными мужеством и стойкостью, наотрез отказываясь обсуждать случившееся с кем-либо. Так продолжалось около недели, пока однажды объявленная героиней Валмираны и теперь ожидающая вручения ордена из рук императора девушка не постучалась в дверь дома Коры, чтобы обратиться ко мне с просьбой.

— Можешь попросить Криса перекрасить его в белый?

Кулон с иссиня-чёрным лисёнком — маленькой чернобуркой — лежал у неё на ладони. Я долго смотрела на него, не зная, что ответить. Попросить я могла, но мне упорно казалось, что это будет неправильно.

— Иначе я не смогу его носить, — призналась услышавшая мои сомнения Диса. — Я, вроде, в порядке, но, сама понимаешь, больно.

— Тогда спрячь его в ящик, — посоветовала я, — и достань, когда поймёшь, что снова можешь его надеть. — Мои пальцы потянулись к моему собственному лисёнку. — Некоторые вещи не стоит забывать навсегда. Когда они ранят слишком сильно, лучше их просто отложить. Но если ты уверена…

— Нет, — быстро ответила Диса, сжимая свой кулон в кулаке. — Ты права. Спасибо.

Она отказалась от должности военачальницы на следующий же день после победы, с одобрения Марики передав её одному из старших воинов клана, но это не спасло беднягу от последовавших одна за другой церемоний. Вскоре после появления нашего дракона, эйноматринцы отступили, признавая своё поражение, а Валмиране пришло официальное извинение от Южного Союза. Подозрения Морено подтвердились: Золотопалый действовал самолично. Теперь, потеряв почти все свои корабли, человек, ранее являвшийся едва ли не главой союза, стал изгоем, что повлекло за собой большие изменения среди южан. Я узнавала об этом от Рии и её южной семьи, которая бурно праздновала счастливое исцеление Сальво. Микелы, город Морено, снова стал свободным, вот только дорога из Валмираны была закрыта для принца навсегда, как и для приговорённой к пожизненному заключению Аделинды. В начале лета Морено сумел связаться с дедом и узнал, что тот нашёл нового наследника для себя, человека достойного и способного зародить новую династию. Бывшие южане остались довольны этим решением.

— Теперь можно быть спокойными, — радовалась Лаура. — Теперь можно жить тут и больше ни о чём не думать.

И они жили, прочно обосновавшись в Белом Лисе. В скором времени Морено действительно вернул все долги и начал стремительно богатеть, по поводу чего меня без устали подкалывала Рия.

Марика была довольна. Клан потерял многих, но Валмирана по достоинству оценила эту жертву. Белому Лису был присвоен статус города-героя, и многочисленные желающие посмотреть на место знаменитой битвы приносили ему стабильный доход. Особое внимание привлёк день, когда сам император появился в округе, чтобы на берегу моря, там, где прошла битва, открыть монумент памяти о произошедших здесь событиях.

Неизвестный мастер вытесал из осколка внешней Стены совсем не похожего на Питера молодого мага в колдовских одеяниях, держащего в руках щит. Огромный дракон, совсем не похожий на нашего, раскинул крылья за его спиной. Скульптура гордой громадиной возвышалась между спешно восстанавливаемыми внутренней и внешней стенами, на месте, где однажды, когда Валмиранский Дух оправится от произошедших здесь трагедий, должна была появиться деревня.

В то же время почётные медали были вручены Дисе и её отцу — посмертно. Наверное, нам четверым тоже могли бы достаться такие, но свою тайну мы блюли с завидным упрямством. Когда Маттиас Трирог, разглядывая меня пристальным взглядом, спросил:

— Это ведь сделали вы, не так ли? — Я ответила:

— Нет. Это сделала Валмиранская Ведьма. — Что, в сущности, было чистой правдой.

Та битва породила много историй, полюбившихся людям. Их пересказывали, изменяя до неузнаваемости, и всё-таки наш дракон, белая медведица и героическая девушка, принявшая на себя ответственность за страну после смерти отца, собирались пополнить список легендарных героев наравне с Руолом и Лоуром или Ярной и её магом.

А конец лета ознаменовался весьма примечательным событием. Стремительно поправляющаяся Марика, уже способная вперевалочку перемешаться на своих ногах, вдруг осталась без ученицы. Честно говоря, подобный исход предполагали многие, но всё равно все безумно удивились, когда Малисана и Олли сбежали вдвоём, умудрившись легально покинуть Валмирану, не оповестив об этом наставников.

— Я давно ждала, когда она сбежит, — заметила как-то раз Слышащая. — Но Малисана слишком ответственная, чтобы сбежать, не будучи уверенная, что для неё есть достойная замена.

— Значит, Диса согласилась?

— Да.

Этому уже не удивился никто. Героиня нашего клана нашла своё место и теперь вцепилась за него обеими руками. Пожалуй, никто не смог бы сделать это лучше, чем она, что снова наводило на мысли о Киире. Останься её жених живым, всё вышло бы совсем не так, и сама Диса тоже признавала это с неизменной тоской, глубоко скрытой, и всё равно заметной в каждом её взгляде, каждом слове или жесте.