Время вспомнить (СИ)

  Прочитав традиционные грахи, к восторгу нескольких приехавших на празднество северных вождей, Тай принялась за 'Сказание о Ронильде, дочери Севера'. Потрепанная рукописная книга на ээксидере из библиотеки Магреты уже давно нашла прибежище в сундучке Тай. Нельзя было, чтобы гости на свадьбе уличили ее в знании языка, доступного только священникам и членам королевских домов, поэтому перекладывая перевод в стихи на бутграти, Тай собиралась выдать их за работу выдуманного ею такшеарского поэта Берлия Тала.

  ****

  Ронильда, дочь короля Клаушика, была принцессой севера. Отец сговорил ее за южанина, девушка послушно отправилась во владения супруга, но так скучала по родным холодным просторам, так тосковала в новом доме, что так и не смогла впустить в сердце мужа. Тай почти в два раза сократила причитания южного владетеля и восхваление им прелестей жены (на картинках в книге Ронильда изображалась то дебелой девицей в латах, то смугловатой плоскогрудой особой, больше смахивающей на юношу, то приятной внешности госпожой с грустными глазами, похожей немного на Латию - Тай подозревала, что книгу иллюстрировало, по крайней мере, три разных художника, в разное время и в разных уголках Метрополии).

  Узнав о том, что в родной земле брат и отец захвачены пиратами, Ронильда тайком от мужа продала свадебные драгоценности (три страницы описания брачных серег и браслетов пришлось свести до пяти строк) и снарядила корабль, на котором с войнами, сохранившими верность северному вождю, отправилась вдогонку. Описание корабля и битвы с пиратами Тай в угоду слушателям пропускать не стала и, декламируя их, поняла, что поступила правильно - северные гости приветствовали каждую строку восторженными криками. Враги были повержены, но храбрая девушка оказалась в ледяной воде, сумев, однако, доплыть до крошечного островка, засиженного чайками. Спрятавшись в пещерке, Ронильда, роняя слезы, слышала, как обшаривают остров освобожденные брат и отец, но к ним не вышла - девушка решила притвориться мертвой, чтобы не возвращаться в дом мужа и не расставаться с родной землей (песнь Ронильды о любви к Северу вызвала на лицах многих гостей непритворные слезы). История умалчивала о том, как принцесса добралась до большой земли после ухода отчаявшихся близких, а также о том, чем она занималась в течение пяти последующих лет, но в следующей сцене перед слушателями героиня представала капитаном корабля контрабандистов, удачливой и таинственной, известной на весь север своей храбростью и недоступностью (про недоступность Тай добавила от себя, зная, как трепетно северяне относятся к женской верности, жаль, что только к женской).

  Однажды, проплывая мимо островка, ставшего ей некогда приютом, девушка услышала свое имя. Заинтересовавшись, она приказала направить корабль к острову и бросить якорь. Подплыв на шлюпке к самому берегу, Ронильда всю ночь (обливаясь слезами, как положено) слушала плач покинутого ею мужа. Оказывается, каждый год южный вождь посещал место упокоения супруги и оплакивал ее. Утром, смягчившись сердцем, Ронильда вышла на берег из волн прибоя, и воспользовавшись замешательством ошеломленного вождя, быстренько взяла с него обещание перебраться с юга на север - четырнадцать строф описания встречи супругов и последующего за ним счастья семейной жизни. Тай завершила сказание строками: 'И пережив страдания и боль, обретя, наконец, немыслимое счастье, супруги не разлучались до конца дней своих. Они вошли в историю как королева Ронильда Великая и король Тей Верный'.

  В конце вечера семьи новобрачных, чтобы задобрить богов, одаривали певцов и музыкантов. Тай достался тугой кожаный кошель с сотней серебрушек и даже одной золотушкой.

  ****

  Тай дочитала письмо. Релана писала о своих надеждах, любви к мужу и еще не родившемуся ребенку, маленьких ежедневных радостях и заботе о ней свекрови и свекра. 'Я никогда не думала, что жизнь моя сложится так счастливо, даже страшно бывает иногда...'

  ― Мне тоже, мне тоже, ― шептала Тай, лежа в постели и вспоминая написанное подругой.

  Узнав о скором отъезде Кратти, Тай совсем затосковала. Латия была занята подготовкой к своей свадьбе, не замечая ничего вокруг, занятая своими милыми мыслями, от которых на лице ее появлялась светлая, тихая радость. Тай оставалась наедине со своими воспоминаниями и печалью.

  А еще, в замке поселился страх - этажом ниже расположились двое бесовиков из королевского документария с тремя телохранителями. Их татуированные лица лучились благожелательностью. Старший чиновник, табеллион Лакдам, то и дело повторял, как тяготит его поручение королевского секретаря, но, увы, он разводил руки в стороны, в документарии хаос, дела в беспорядке, а тут еще до сих пор не найден архив королевы. Его помощник, адман Филиб, тот, что так пристально разглядывал Тай по приезде, большей часть молчал, рылся в предоставленных владетелем бумагах, и, найдя хоть одну малую зацепку или ошибку, немедленно тащил бумагу табеллиону. Под дружелюбными взглядами проверяющих Таймиир словно постарел на десять лет. Он с рассвета до поздней ночи просиживал в кабинете с гостями, сопровождал их везде, где бывала Магрета, вновь и вновь отвечая на однообразно-вежливые вопросы. Нет, королева не привозила с собой никаких сундуков с большим количеством бумаг. Нет, она никогда не упоминала свои дневники. Да, она встречалась с множеством людей. Да, толкователи подтвердили ненасильственную смерть. Конечно, этому есть свидетели. Разумеется, владетелю Герашу можно доверять, он много лет служил при королевском дворе...

  Девушки каждый вечер, переодевшись, спускались к ужину в каминный зал. Тай, не в силах есть под острыми взглядами, еще больше похудела и вынуждена была ушить платья. Она, следуя указанию Таймиира, больше не помогала слугам и обращалась к ним только с поручениями от Патришиэ, поэтому не могла стянуть лишний кусочек на кухне и таяла, как кусок масла на сковороде.

  Лакдам проявлял к воспитанницам особый интерес, расспрашивая их за столом о королеве и их жизни в резиденции. Кратти, не потерявшая, в отличие от подруги, аппетита, успевала за едой поддерживать беседу, да так ловко обходила все двусмысленные темы, что у Лакдама за полуопущенными веками и в изгибах милой улыбки мелькало бешенство. Латия светски улыбалась, Тай едва вставляла пару слов о погоде.

  Филиб больше не встречался с Тай глазами, но она кожей ощущала его внимание на себе, словно бесовик мерил каждую пядь ее тела и с неприкрытой брезгливостью ковырялся в душе, будто кочергой в углях. Тайила не могла забыть их первой встречи. Тогда из глубин его глаз на нее жадно и внимательно посмотрело нечто...не он сам...другое существо, носимое им в теле, но живущее отдельной жизнью...девушка не могла описать словами свое впечатление и не верила ему.

  И, словно издеваясь, судьба преподнесла Тай новую неприятность: Ализа спуталась с Филибом чуть ли в первый день. Вихляющая походка и призывный взгляд смазливой служанки не остались незамеченными. Теперь Тай то и дело ловила на себе торжествующий взгляд Ализы и, как нарочно, натыкалась повсюду на милующуюся парочку. Теперь, если бесовик захочет, вся подноготная Тайилы, в том виде, в котором ее знает Ализа, тут же станет ему известна.

  После особо утомительного дня, просидев весь ужин над тарелкой рыбы (Тай не решилась взять в рот более трех крошечных кусочков, в которых каждая косточка, как ей казалось, норовила застрять в горле), девушка не выдержала и после трапезы, воровато оглядываясь, спустилась в кухню.

  Шептунья на радостях положила ей на блюдо целую гору пирогов, мяса и тушеной моркови, вполголоса расспрашивая о том, что творится у господ. Тай отвечала с набитым ртом, запивая еду молоком. Ей казалось, что она съела много, но Шептунья принялась ругать ее за плохой аппетит. Между ахами и причитаниями ('как исхудала, милая девочка!') помощница, дуя на пальцы, сыпала вопросами о бесовиках.

  ― Они нас в покое не оставляют, ― жаловалась Тайила. ― Куда ходили, что делали? Говорят, завтра будут вызывать по одной и расспрашивать о Магрете.