Мой путь озарён рассветом (СИ)

— Когти демонов режут. — Рейнер особенно выделил слово «режут», очень пристально глядя на меня. — Но тебя ни один из них никогда не мог даже оцарапать.

Я схватилась за спину. Под разорванной одеждой скрывалась неповреждённая кожа. Прикосновения причинили боль — так болят ушибы, а не раны, оставленные демонами.

— Там только синяки, — подтвердил мои домыслы Крис. — Твоя кожа для демонов твёрдая, как… — он запнулся, не в силах подобрать походящего сравнения, и я сделала это сама.

— Как посох киирина. Это всё Древо.

Физическое проявление нашей связи не ограничилось деревянной лисой. Я покосилась на Рейнера. Тот утёр выступивший на лице пот.

— Может быть, всех ведунов стоит доводить до грани и лишать посоха? — спросил он, должно быть, пытаясь пошутить, но я ответила совершенно серьёзно:

— Не думаю, что такое можно повторить.

То, что случилось со мной, было лишь чередой случайностей. Взбунтовавшийся посох, оказавшийся рядом Олли, южане с эфиром. Я зашла дальше, чем мог зайти человек, и должна была умереть, но меня спасли не иначе как чудом.

Крис хмуро оглядывал собирающегося помереть Ворона. Я разглядывала его суровый профиль, и вдруг поняла: не было ни чуда, ни случайности. Я вытащила Призрака из мира духов до того, как потеряла посох, с его точки зрения, но после этого с моей. Живой Крис не был возможен без моей связи с Древом, а значит, всё было предрешено. Киира плела свои сети, играла нитями судеб, а мы оставались игрушками в её руках.

— Нужно увести Рейнера, — решила я наконец. — И Айри тоже.

Крокодилица резко вскинула голову, устремив на меня семейный упрямый взгляд, но в следующий миг её губы мелко задрожали. Айри закусила губу.

— Ты ранена, — мягко напомнила я ей.

Мелко изрезанные руки едва ли могли считаться серьёзной раной, но в этой мясорубке девчонке было не место. Её место было рядом с сестрой и умирающим отцом. Наверное, именно об этом и вспомнила беглянка, потому что она вдруг упала на колени и заплакала.

— Все умирают, — скулила она сквозь слёзы. — Все умирают за клан. Отец, Гильс, Кайра, ты тоже почти умерла за меня! Я видела, как ты прыгнула, чтобы за меня умереть!

— Ну, не умерла же. — Я натянуто улыбнулась.

Я не собиралась умирать. В тот момент, когда я бросилась на демона, сжимая в руках бесполезную саблю, я не думала о себе вообще. Я хотела только одного — чтобы Айри жила, и она осталась жива, хотя случившееся глубоко ранило её. Айри казалась совсем ребёнком, маленьким испуганным ребёнком, сидя на земле и блестящими от слёз глазами глядя куда-то сквозь меня.

Рыжие рысьи уши мелко дрогнули.

— Я не могу так больше, — пробормотала она.

— Сейчас не время…

— Я больше не хочу, чтобы за меня умирали. — Шмыгнув носом, Айри поднялась на ноги. — Из-за меня больше никто не умрёт.

И она протянула Рейнеру руку.

— Тебя надо увести.

Мрачные тени падали на её лицо, делая недавнюю девочку совсем взрослой, действительно взрослой на этот раз. Вместе мы помогли Рейнеру подняться и опереться о Криса, а вскоре к нам подбежал сильно хромающий Тайто. Бедняга поймал пулю ногой и упал с очередного осколка стены, вот и решил наведаться к лекарям. Кто-то мог бы назвать это трусостью, но я почувствовала облегчение. Айри и Тайто возвращались в безопасное место, Диса могла больше не волноваться хотя бы за них.

— Не вздумай в самом деле умереть, — на всякий случай попросила я напарника, и тот наградил меня усталым взглядом. У него не осталось даже сил для обычной горделивости.

А потом со стороны стены раздался такой долгожданный и прекрасный звук: некто, решившийся возглавить обезглавленную защиту, отдал приказ к отступлению.

***

Отец умирал, и Диса нашла в себе достаточно наглости, чтобы отказать ему в последней просьбе. Она упрямо сидела рядом, намереваясь оставаться рядом до самого конца.

— Не нужна я им, — снова и снова повторяла девушка-чернобурка. — Пусть Айри бегает. Я буду тут, и я не уйду.

Марика пришла и быстро взяла дело в свои руки, а ещё что-то говорила о том, что не может быть военачальником. Слышащая снова надеялась на помощь своей неизменной помощницы, но в этот раз Диса отказала ей в этом. Из столицы притащилась Малисана со своим рыжим, они оба рвались помогать. Диса не была незаменима, а её отец умирал.

Рандольф Дубовый прилюдно объявил, что после его смерти оборону должна возглавить его старшая дочь. Он сделал это по всем правилам, при свидетелях проговорив нужные слова, хотя каждое слово давалось умирающему с трудом. Военачальник клана кашлял и задыхался, стремительно синея, но всё равно, едва только придя в себя и узнав, что обречён, потребовал к себе старшую дочь, чтобы передать свои полномочия ей. Диса тогда только руками всплеснула. Ей девятнадцать, какая из неё военачальница? К счастью, Марика была того же мнения. Никто не сказал отцу, что его последнюю волю проигнорируют, списав на предсмертный бред.

Диса гордилась тем, как спокойно и серьёзно выносит происходящее, и удивлялась этому. Айри, узнав, убежала играть в самоубийцу, и спасибо, что Ярна притащила это дурище назад вместе с подбитым Вороном и Тайто, который всё-таки догеройствовался. Полезший в воины плотник поймал пулю. Услышав об этом, Диса едва не свалилась рядом с отцом, но всё оказалось не так страшно. Тайто повезло: от дыр в ноге не умирают. У отца же такой надежды не было. Приходилось надеяться на то, чтобы Рандольф Дубовый скорее умер, прекратив эту долгую мучительную агонию.

Словно услышав мысли дочери, мужчина судорожно кашлянул, брызгая кровью. Диса прижала уши. Она ненавидела собственную беспомощность.

— Диса. — В палатку засунулась Айри. Паршивка была бледной и изо всех сил демонстрировала, как она убита горем, но сидеть с отцом отказалась, сославшись на дела. Какие у неё могли быть дела? Айри сама обмотала непонятно где израненные руки непонятно где взятыми бинтами и заявила, что будет продолжать своё дело, разнося приказы теперь уже Марики. Она не понимала, что посидеть рядом с отцом ей не придётся уже никогда, для Дисы же даже война теряла былое значение.

Не желая ссориться в присутствии умирающего, Диса ограничилась тем, что наградила сестру уничтожительным взглядом, а та, сделав вид, что ничего не заметила, поманила её рукой. С сомнением покосившись на сипло выдавливающего воздух из готовых отказать в любой момент лёгких отца, девушка-чернобурка поднялась со своего места и подошла к выходу. Снаружи пахло гарью и свежестью моря; внутри царили запахи лекарств и крови.

Лицо малявки было странным.

— Чего тебе? — спросила Диса, всем своим видом стараясь показать своё недовольство её поведением.

Айри опустила взгляд.

— Тайто плохо. Лаура сказала, он начал как-то странно говорить, а потом лёг и ни на что не реагирует. Она думает, что он где-то головой ударился.

Уши почему-то заложило. Или нет, но почему же тогда все звуки вокруг вдруг стали такими тихими, словно доносясь через странную трещащую пелену? Предсмертное сипение отца, виноватое сопение Айри, казалось, весь мир дышал, с интересом глядя на Дису и желая узнать: продолжит ли дышать она, когда для этого не останется смысла?

— Какие прогнозы? — Собственный голос доносился через всю ту же плену, и он был неизменно спокойным и серьёзным.

— Лаура обещала сделать всё, что сможет, но она так смотрела… Как на папу.

Диса стиснула зубы так, что заболели обе челюсти, и оглянулась на отца. В голове гудело, всё тело казалось удивительно лёгким, словно готовым оторваться от земли и взлететь, но сил не хватало даже на то, чтобы моргать. Словно услышав отчаяние дочери, Рандольф Дубовый испустил тяжёлый стон и затих. Мир пошатнулся, но Диса не упала.

— Позови лекаря, — велела она, но Айри попыталась что-то пискнуть, и на неё пришлось прикрикнуть: — Живо!

Малявка умчалась, задев опору палатки плечом. Палатка содрогнулась, и Диса медленно осела на землю. Там она и сидела, пока прибежавшая мать Малисаны не подтвердила: всё кончено. Как послушная дочь Диса проводила отца в последний путь на встречу Вечной Охоте, настала пора проводить жениха.