Эромагия

— Произнеси заклинание против сонного зелья, произнеси заклинание против сонного зелья…

Нет, это не Анита шепчет, это ей в ухо твердит визгливый голосок:

— Произнеси заклинание против сонного зелья! — но губы Шона по-прежнему касаются ее губ…

— Я не помню заклинания, — сонно бормочет Анита, уже успокоившись, потому что рядом с рыцарем не мерзкая старуха, а она сама. — Отстань, я спать хочу…

— Тогда повторяй за мной! — не отстает голосок и в самом деле принимается читать заклинание.

Анита повторяет, чтобы обладатель визгливого голоса отстал… А после сонливость прошла, и ведьма рывком села в кровати. Шон рядом заворочался и тоже проснулся:

— Что? Мне показалось… Что случилось?

— А, проснулись наконец! — завизжала Аназия. Это ее желтые прутья-волосы, оказывается, щекотали Аниту во сне. — Дрыхнете! Спите! А там! А там!

— Что? — Голосу Шона уже был совершенно трезвый.

— Беринду украли! Вас зельем опоили, сонным зельем! Я сперва не поняла, потому что в похлебку специально перца положили, и травы разные положили душистые, и эту заморскую приправу, я тоже ее люблю, только кладу не так много…

— Быстро говори, кто украл. — Шон метнулся к двери, прислушался, обернулся к Аназии. — Сколько их? Куда потащили?

Метла от волнения завертелась волчком.

— Да не знаю кто! Темные такие, страшные! В окно влезли! Они, должно быть, все время туда лазят, когда в угловой комнате кто-то ночует, там даже водосток сломан! Они полезли, я сперва не поняла, а потом они выносят мешок, а морды у них такие жуткие, такие темные, а из мешка — храп! Уж я-то знаю, как Беринда храпит, ни с чем не спутаешь! А хозяйка скачет вокруг них: «Оставьте мне одежу! Оставьте! И бусы на память! Бусы на память!»

— Так, понятно, — кивнул Шон. — Будем выручать Беринду. Куда ее потащили? И где мой меч?

Тут Аназия вдруг разревелась. Странно было видеть, как капли брызжут между прутьев, стянутых бантом.

— Я не знаю… Испугалась я… вы все меня не любите, вы меня в угол… Я обиделась, а потом испугалась… А у них такие морды…

— Ладно… — сказал Шон. — Попробуем найти… А вы пока…

— Я с тобой! — заявила Анита. — Одного не отпущу.

— И я! — подхватила Аназия. — И я! Ни за что здесь одна не останусь!

Рыцарь только рукой махнул. В коридоре было темно, дверь комнаты, в которой ночевала Беринда, оказалась открыта, и на полу перед ней лежал прямоугольник серебристого лунного света. Осторожно спустились в зал. Почти все лампы давно погасли, только в двух едва теплился красноватый огонек. Шон объявил:

— Сейчас выйдем за ворота, оглядимся. Ты, Аназия, взлетай повыше и смотри, не видать ли в округе движения.

Спасательная экспедиция покинула здание. Во дворе было тихо и пусто. Шон кивнул Аназии, и метла-блондинка взмыла ввысь. Рыцарь собирался оглядеть двор в поисках следов, но этого не потребовалось — Аназия тут же возвратилась и затарахтела, вертясь и раскачиваясь в полуметре от земли:

— Я видела! Я видела! Там, в лесу! Огонь между деревьев! Ой, бедненькая матушка Беринда! Что они с ней сделают? Ой, что…

— Погоди, не тараторь, — остановил ее Шон. — В какой стороне? Где за деревьями огонь? Далеко?

При этом он оглядывался в поисках оружия. Не найдя ничего лучшего, подхватил с земли палку, которая вполне могла сойти за дубинку.

— Недалеко, — ответила Аназия. — Я покажу, я запомнила.

Анита попыталась сообразить, чем бы ей запастись для схватки, но как назло никакие подходящие к случаю заклинания в голову не приходили. Тогда она тоже вооружилась палкой.

— Тоже мне ведьма, — процедила Аназия. — Ты должна колдовать, твое оружие — магия! Эх, если бы в этом обличье я могла наводить чары… Уж я бы тогда…

— Ты сама — оружие, — огрызнулась Анита. — Лучше показывай дорогу.

Обижать лаборантку ей сейчас не хотелось, все-таки, как ни крути, метла спасла их от страшной опасности… но про себя молодая ведьма подумала, что будь Аназия в человеческом обличье толстухой — от нее оказалось бы больше проку в виде летающей дубинки.

Аназия заняла место в авангарде. Идти пришлось недолго — вскоре между темных стволов замаячил костер. Донесся гомон; пламя поминутно заслоняли движущиеся фигуры — на поляне что-то происходило. Аназия отплыла в тыл, а Шон подкрался поближе к огню и выглянул из-за толстого ствола.

— Вот проклятие, — прошептал он. — Это ж гоблины… Их бить несподручно, я об такого хороший меч сломал как-то — по голове ему попал.

Анита выглянула с другой стороны дерева. На поляне вокруг костра брели сутулые кряжистые фигуры. Ростом существа сильно уступали Шону, но были плечистыми и крепкими, с мускулистыми длинными руками. В трепещущем пламени зеленоватые морды гоблинов казались особенно уродливыми. Самый рослый расположился у костра — он постукивал в маленький круглый барабанчик, задавая такт движению остальных, и приговаривал:

— Шире шаг! Равнение! Равнение держать! Кто съест колдуна, станет умней! Хей-хей!

— Хей-хей! — отозвались гоблины.

— Кто съест колдуна, станет сильней! Хей-хей!

— Хей-хей!..

Тут один из танцоров подпрыгнул не в такт и вывалился из строя.

— Эй, ты! — рявкнул вожак. — Чего скачешь?

— На колючку наступил, — виновато промямлил гоблин, поспешно занимая место в строю. — А долго нам еще крутиться? Вдруг путники проснутся?

— Три круга осталось! Никто не проснется, им до полудня спать! То есть в полдень они проснутся, но не в кровати, а в моем животе!

— И в моем! — радостно отозвались танцоры. — И в моем! И в моем!

Вожак довольно осклабился.

— Шире шаг! Кто съест колдуна, станет жирней!

— Эй, Куч-Пуч, — окликнул барабанщика тот гоблин, который споткнулся, — так у нас же не колдун, а колдунья. Это как?

Главный гоблин даже перестал колотить в барабанчик, до того поразил его вопрос. Морда его перекосилась от тяжких раздумий. Наконец он изрек:

— Ты прав, Гыр-Дыр! Все неправильно, нужно было не посолонь, а против солнца скакать! Кру-у-гом! Марш! Кто съест колдуниху, станет бойчей! Хей-хей!..

Барабанчик в корявых лапах снова затарахтел. Гоблины торопливо развернулись и поскакали в обратную сторону:

— Хей-хей!.. Хей-хей!..

— Матушка в мешке, — пропищала Аназия, — и, кажется, цела. Вон как храпит!

— Ну, тогда в бой! — решил Шон.

Он ринулся на поляну, заорав так оглушительно, что Анита даже присела. Рыцарь сшиб дубинкой сразу двоих гоблинов — те отлетели на предводителя с барабанчиком и свалили его в костер. Главгоблин взвыл почти так же громогласно, как и Шон, а тот, не переставая вопить, уже отвешивал мощные удары растерянным врагам. От каждого взмаха кто-нибудь летел наземь. Оглушенные и ошарашенные гоблины забегали по поляне. Тут Анита заметила, что рядом с мешком никого нет, и бросилась к костру. По дороге она треснула по голове оглушенного Шоном людоеда, пытающегося подняться после удара дубинки. Но сил у Аниты было поменьше, к тому же палка сломалась о макушку злодея, на что тот ответил: «Ух!» и стал задумчиво чесаться. Анита присела над храпящим мешком и принялась вытряхивать из него Беринду. Показалась голова… плечи… Тут прямо над ведьмой возник гоблин и заявил:

— Хей-хей!

Между колен злодея протиснулась тонкая палка и резко поднялась с такой силой, что людоед подпрыгнул. Раздалось металлическое звяканье — бом-бом-бом… Потом он завыл, захрипел, засипел, застонал и покатился по смятой траве. Бомканье еще доносилось, но тише. Палка, нанесшая сокрушительный удар, перевернулась. Перед Анитой возникла растрепанная золотистая шевелюра со сбившимся бантом.

— Чего уставилась? Заклинание читай, буди величайшую!

Ведьма протараторила формулу. Беринда зашевелилась, открывая заспанные глаза. Раздался вой, Анита пригнулась. Над ней пролетел гоблин и врезался в дерево в нескольких шагах от чародеек.

— А? — сказала Беринда, оглядываясь.

— Нас всех усыпили зельем. Вас украли гоблины, мы догнали…

— Что? Ага! — Величайшая завозилась, выбираясь из мешка. — Ха! Сейчас я им…