Запах цветущего кедра

Вероятно, Бульдозер уже объяснил ей, как бесшабашно ведёт себя отпрыск, поэтому мать встретила его настороженно и с неким тревожным предчувствием. Вячеслав соблюл весь обряд посещения родительского дома, правда, по укороченной программе, но с чаепитием и осмотром маминой живности. Она и на пенсии не могла расстаться со зверьками, поэтому завела обезьянник — супружескую пару гриветок. Это был явный намёк на ожидание внуков, поскольку она тварей этих не спускала с рук, пока самец её не укусил. Она обещала немедленно избавиться от приматов, как только в её доме зазвучит крик человеческого младенца.

— Ты почему так долго торчал в Австралии? — спросила мама, приглашая к доверительному разговору. — Боюсь, ты однажды привезёшь мне какую-нибудь экзотическую невестку.

Ему нравилось подразнить её нескрываемое и строго ориентированное любопытство.

— Не исключено! — заявил Вячеслав. — Я весь в тебя. Ты тоже не курочек завела и не кроликов. Заморских мартышек.

— Только попробуй!

— Ничего, выдрессируешь. Если что, посадим в клетку.

— Опять куда-то собираешься? — подозрительно спросила мать, когда он уже нацелился ехать.

Вячеслав редко посвящал её в ближайшие планы, обычно ставил перед фактом, но тут признался, что рассчитывает сгонять в Сибирь на пару недель, на речку вовсе не горную — почти равнинную, с тихими заводями и кувшинками. И для пущей убедительности, спонтанно, дабы избавить от лишних переживаний, показал только что украденную фотографию.

— Тебе нравится такая обезьянка? Евдокия живёт на этой речке.

Мать глянула и ещё больше насторожилась.

— Славик, это же человекообразная тигрица. Да ещё с таким именем! Посмотри — мимика скрытой агрессии! Обрати внимание на вздутые ноздри при внешне спокойном лице. А глаза! И кожаный костюм, жёсткое волевое начало, желание доминировать и подавлять окружающих.

— Она — байкерша, мам! — засмеялся Вячеслав, хотя от слов матери стало как-то несмешно.

— Будь осторожен, — с тревогой предупредила она. - Держи её всегда впереди себя, не оставляй за спиной.

— Приведу на коротком поводке, — пообещал он.

Мама долгое время занималась первичной дрессировкой диких животных и отношение к ним переносила на всех незнакомых людей.

На встречу с Неволиной Колюжный приехал чуть раньше, но из машины не выходил, сидел рассматривал фото Евдокии Сысоевой, а на слуху были предупреждения матери. Тигрицу он не увидел — узрел что-то опасное и очень знакомое в образе экстремалки, однако неуловимое, как заспанный сон, как некое послевкусие. И сколько бы ни напрягал воображение, узреть хищницу не мог, тем паче в сочетании С таким редким патриархальным именем — Евдокия. Уворованная фотография была крупного плана, в анфас, и, несмотря на брутальный кожаный наряд, огромные, чуть раскосые глаза источали мирный, уютный покой. Где тут мама узрела скрытую агрессию? Нос тонкий, изящный, правильно очерченный и вовсе не раздутый...

Он закрепил снимок у лобового стекла, налёг на руль и, уставившись на байкершу, не заметил, как во двор въехал знакомый «Лексус» звезды. Оторвал от гипнотического тренинга внезапный звонок Неволиной.

— Я на месте. Ты где?

— Да я тоже на месте! — спохватился он. — Возле детской площадки. Иди ко мне!

Актриса по-шпионски выскользнула на улицу, изображая барышню на прогулке, и так же незаметно забралась в машину. Пышная грудь была снова расплющена корсетом, бледное от грима лицо создавало впечатление болезненности.

— Деньги на счёт перевёл? — вместо приветствия спросила она деловитым тоном рэкетирши.

Вчерашнее желание отомстить за унижение и «развод на бабки» вскипело почти мгновенно.

— Добрый день, — вежливо ответил Вячеслав. — Ты прекрасно выглядишь, дорогая. Повторить вопрос она не решилась или посчитала его слова утвердительным ответом, поэтому сразу начала инструктаж.

— Ты — мой телохранитель. Только сделай тупое равнодушное лицо.

Вячеслав сделал, но ей не понравилось. Она сама сняла с него галстук и насадила на его безымянный палец крупную золотую печатку.

— Ты и так похож на отморозка, — оценила и по-режиссёрски задала она вводную для воображаемой игры. — Бывший бандит, даже киллер. На тебе трупы висят...

И вдруг слегка даже отпрянула, потом отодвинулась, словно пытаясь взглянуть на Колюжного с большего расстояния.

— Это у тебя... откуда? — и указала на фото у лобового стекла.

— Нравится? — ухмыльнулся он. — И зовут здорово — Евдокия.

— Матёрая! У неё кличка — Матёрая!

— Что же в ней матёрого? Милая экстремалка, такой тип женщин мне очень нравится.

— Это же идейная вдохновительница сорокинской секты!

Вячеслав вспомнил оценку матери, но не удержался от соблазна подразнить самолюбие звезды.

— Я бы к такой в секту пошёл...

Неволина хотела обидеться сразу и навсегда или хотя бы уличить в невоспитанности, но вспомнила, что их связывает общее дело.

— Ненавижу пошлый юмор, — заявила она. — И в будущем не потерплю!

То есть кинодива ожидала долгих и тесных отношений, полагая, что Вячеслав теперь уже просто так не вырвется из поля её влияния.

— Я — отморозок, вошёл в роль.

— Свою задачу понял? Говорить буду я, ты только слушай и отслеживай реакцию. Потом расскажешь.

— Ствол дашь? — спросил Колюжный. — Для убедительности.

— Ствол? Обойдёшься!

— Боишься его?

Она не ожидала грубоватого и откровенного тона, однако призналась честно.

— Конечно, боюсь. Я — женщина.

— Маскарад снимай. Давай корсет расстегну, мне понравилось. И убери это всё с лица.

Неволина взглянула точно так же, как в роли жены старого князя, когда тот застукал её со своим сыном.

— Зачем? Без грима он узнает!

— Не узнает, стирай краску.

— Почему? — обиделась актриса. — Откуда такая уверенность? Я — медийное лицо!

Все киношные звёзды представлялись небесными, хрустальными, но на самом деле более напоминали ледяные скульптуры и существовали, пока градус зрительского вкуса был ниже нуля. Стоило ему чуть повыситься, как от блистающих особ оставалось мокрое место. И сами они прекрасно понимали это, потому пытались украсить собой холодные дворцы олигархов, строили снежные замки фондов и движений, спасая детей, птиц, моря, воздух, космическое пространство и прочую природу. Или в прямом смысле надевали коньки и выходили на лёд с настоящими звёздами спорта — только бы светиться на экране!

— Сорокин кина не смотрит, — мимоходом объяснил Колюжный. — У таких даже телевизора нет. Ты для него — никто и звать никак. Умывайся!

Жёсткий напор действовал на неё отрезвляюще, и он угадывал в ней желание повиноваться мужской решительности и силе.

— Если так считаешь, — внезапно согласилась звезда и принялась торопливо удалять грим. — Я изменила внешность, чтоб Сорокин пошёл на контакт. Ты считаешь, он лучше среагирует, если узнает меня? У тебя есть план?

Она разговаривала репликами, написанными под копирку на фабрике грёз. Вячеслав ответил на понятном ей языке:

— Есть. Ну, ты в порядке? У нас всё получится.

Фотография Евдокии Сысоевой её всё же смущала, но вместе с гримом она стёрла и властность в голосе.

— Откуда фото? Только не говори, что знаком.

— К сожалению, не имел чести.

— Рассохин прислал?

— Не гадай — напрасно. Снимай камуфляж!

На сей раз она сама выпуталась из корсета, целомудренно отвернувшись.

— Я уже готова, пойдём, — заглянула ещё раз в зеркало.

— Не пойдем, а поедем.

— Куда?!

— В «Пушкин». Только не в город, а в кабак.

— Ты что придумал? Выкладывай!

— В этой норе нет Сорокина, — заявил Колюжный. — А находится он под строгим контролем спецслужб. И допуск к нему исключён.

— А кто же по этому адресу? — возмутилась и сверкнула очами звезда. — Я тоже получила информацию из надёжных источников!

— Сидит какой-нибудь подставной прохиндей. И будет нам часа два мозги парить... Тебе это надо? Мы едем в «Пушкин».