Магия крови (Blood Magic) (СИ)

«Конечно, любил бы, – твердо сказал он себе. Возможно, он ошибался – а возможно, и нет, и никому не будет вреда, если он будет в это верить. – Как я скучаю без тебя, Сириус. Прости меня. Я все равно тебя люблю».

Нужно было отвлечься.

– А заседание в каком зале? – тихо спросил Гарри. – В десятом?

– Нет, в первом, – закатил глаза Билл. – Фадж специально выбрал этот зал – чтобы дать публике понаблюдать за судом. Он заранее уверен в успехе – мы это точно знаем, а то он не пригласил бы прессу.

Гарри постарался не думать о неприятном опыте общения с журналистами.

– Папа считает, что независимо мыслящие судьи попытаются увильнуть от участия в заседании – что за удовольствие наблюдать за всякими подхалимами? Но Дамблдор сам послал сов, чтобы удостовериться, что на заседании будут не только люди министерства. – Они остановились у массивной двери с мощными железными задвижками, но Билл сразу же шагнул дальше, направляясь к более современно выглядящей двери, расположенной в конце коридора. – А мы пока последим за всем из специальной комнаты для наблюдателей, – он слегка улыбнулся. – По крайней мере, пока тебя не вызовут.

Гарри кивнул. Слова все равно не шли с языка. Билл открыл дверь. Комната для наблюдателей представляла собой длинное, узкое помещение, в котором амфитеатром поднимались вверх деревянные скамьи с высокими спинками. Стена, выходящая в коридор, казалось прозрачной, и через нее можно было видеть огромный зал суда, освещенный факелами.

– Комната зачарована так, чтобы можно было видеть зал суда, – прошептал Билл. – Раньше они пускали посетителей на галереи, но после того, как в семидесятые на судей было совершено несколько нападений, были созданы подобные комнаты.

В комнате уже находилось около двадцати человек, но большая их часть толпилась у входа. В руках у многих были перья и пергамент, и все оживленно переговаривались. Гарри сгорбился, стараясь спрятаться за Оливером и Ли, и, к счастью, никто не обратил на него внимания. Почетный караул сопроводил его к боковой лесенке; они добрались до верхнего ряда, где их уже ждала Кэти и какой-то рыжеволосый парень. Увидев Гарри, Кэти вскочила на ноги, крепко обняла его, а он, осторожности ради, спрятал лицо в ее пышных волосах. Они уселись, причем Билл и Анджелина сели сзади, а Ли, Фред, Джордж и Оливер спустились рядом ниже и прикрыли его от глаз окружающих. Короче, маскировка получилась что надо, хоть и неприятно было, что друзья полностью закрыли ему обзор.

Гарри чуть сдвинулся, пытаясь разглядеть хоть через окружившую его живую стену, как дверь снова распахнулась.

– Он куда-то сюда пошел! – громко воскликнул один из вошедших.

– Тишина в комнате для наблюдателей, – послышался с потолка тот же женский голос, что и в лифте.

Второй репортер, совсем недавно бывший белкой, указал на окруживших Гарри друзей:

– Вот они, эти рыжие!

– Тишина в комнате для наблюдателей!

Появившаяся в дверях широкоплечая ведьма в форме службы безопасности угрожающе взмахнула палочкой.

– Это комната для наблюдателей, – гаркнула она, обращаясь к журналистам. – Так что садитесь и наблюдайте – молча, – ясно вам?

– Тишина в… – еще один взмах палочки, и холодный голос смолк. – И ты тоже.

С трудом подавив смешок, Гарри оглянулся, пытаясь разглядеть хотя бы то, что мог видеть. Заметил он только молодого парня – лет двадцати, не больше, – аж подпрыгивающего от нетерпения. Перед парнем завис огромный свиток саморазворачивающегося пергамента, а на поясе висело с десяток перьев. Тоже журналист, это уж точно. Интересно, сможет ли он сделать карьеру благодаря сегодняшнему, совершенно неожиданному повороту событий?

Ладно, хоть Риты Скиттер тут нет. Уже хорошо.

Гарри чуть похлопал Ли по плечу. Тот подвинулся, отвечая на безмолвную просьбу, и юноше удалось наконец разглядеть зал суда – огромное помещение с закопченными стенами, освещенное чадящими факелами. Похоже, он ошибался – именно здесь, а не в десятой комнате, в свое время проходил суд над Барти Краучем, и Лестранжами, и Людо Бэгменом, и всеми остальными. И тогда массивные кресла судей стояли прямо напротив скамьи подсудимых, а на поднимающихся амфитеатром скамьях сидели зрители, причем – Гарри был уверен – и напротив той стены, через которую он смотрит, тоже.

Сейчас же в зале оставалось немало свободных мест, и большинство присутствующих уткнулось носом в газеты. Какой-то маг средних лет мастерил что-то, напоминающее птичьи крылья. Гарри видел, как наклоняются друг к другу находящиеся в зале волшебники, но не слышал ни слова. Звуки шагов до него тоже не доносились – хотя никто из присутствующих не был обут в мягкие башмаки.

– Как же мы услышим то, что они говорят? – спросил юноша, понижая голос – не стоило привлекать внимание тех репортеров, что сидели рядом с их компанией.

– Как только начнется слушание, – отозвался Билл, наклоняясь к нему поближе, – они наложат заклятье звука. Так что эта комната – и впрямь что-то вроде галереи… вот только сидящие здесь не смогут открыть огонь по судьям, принимающим закон о защите волшебной культуры… ну, или по тебе, в нашем случае. Или по Фаджу.

Гарри снова оглядел зал суда. Прямо перед судейскими креслами находилась увитая цепями скамья подсудимых. Чуть в стороне, на небольшом возвышении, располагался закуток, огороженный тяжелыми деревянными панелями в половину человеческого роста. В загородке была проделана небольшая дверца. Пока Гарри осматривался, в зале показался Дамблдор. Северус шел чуть позади директора, и только не совсем ровная походка выдавала, через что ему пришлось пройти накануне. Оба подошли к загородке; Дамблдор отомкнул дубовую дверцу, и они прошли внутрь. Слегка взмахнув рукой, директор трансфигурировал деревянную скамью с высокой спинкой в удобный диван и уселся. Гарри мог только представить себе, как закатил при этом глаза Снейп. Повинуясь жесту Дамблдора, Северус неловко опустился рядом и вытащил из кармана небольшую коробочку, которая сразу же превратилась в бювар. Зельевар достал перо, чернильницу и пергамент, разложил перед собой. Ясно было, что директор объявил, что Северус выполняет обязанности его секретаря.

Ну чего они не начнут никак? За то время, что Гарри наблюдал за директором и отцом, в зал вошло еще несколько человек. Начав пересчитывать их, он вдруг понял, что в зале не так уж мало людей – только из-за размеров помещения казалось, что оно полупустое. Юноша сглотнул, представив, как исчезнет с лица маска, когда он войдет в зал и встанет перед молчаливыми магами и ведьмами. Как же заставить себя говорить? Может, просто выбрать одного из судей и обращаться к нему или к ней?

На среднем кресле сидел Фадж, но с ним Гарри точно говорить не хотелось. Слева от министра находилась пожилая волшебница, довольно милая; правое кресло оставалось пустым. В проходе между креслами появился кто-то, и Гарри узнал Амелию Боунс – она разговаривала с темнокожей ведьмой в ярко-желтой мантии, почти незаметной за тучей лиловых записок-напоминалок. Настырные записочки вели себя точь-в-точь как первокурсники, пытающиеся привлечь к себе внимание. Боунс закончила разговор, повернулась к судейским креслам и повелительно махнула Фаджу.

Тот явно опешил. Боунс махнула еще раз, указав на пол; нацепила монокль, болтавшийся на ее шее, и что-то проговорила – Гарри видел, как шевельнулись ее губы. Эх, знать бы еще, что именно… Наконец Фадж, весьма раздраженный, поднялся с места и прошествовал за ту же перегородку, что и Дамблдор. Гарри видел, как министр нахмурился, разглядев трансфигурированный директором диванчик, прежде чем неловко присесть на край, как сердито махнул рукой, явно отказываясь от предложенных Дамблдором конфет – пока директор не убрал бонбоньерку.

Усевшись поудобнее, Фадж махнул Перси Уизли. Тот подскочил и торжественно взмахнул палочкой. Перешептывания в комнате для наблюдений стихли, перекрытые ровным гулом голосов, доносящихся из зала суда. Перси заговорил нараспев, явно пытаясь привлечь к себе внимание: