Моя Святая Земля (СИ)

- А почему они - твои?

- А чьи? Марбелла, лейб-медика королевского? У него есть претензии. Его Алвин из Междугорья пригласил, когда в Междугорье издали очередной закон против некромантов. Так что Марбелл, вроде, у узурпатора в любимчиках, да и вообще, он сильный и образованный. Но - чужой тут, во-первых, а во-вторых, алхимик.

Кирилл мотнул головой, пытаясь уместить кучу свежей информации.

- А в Святой Земле некромантия не преследуется?

- Преследуется. Ещё как, - Сэдрик скорчил презрительную мину. - Некромантов выслеживают все, вплоть до крестьян. За правдивый донос полагается сотня червонцев, а если некроманта схватят - доносчик получит двести. Я думаю, тем, кого удастся схватить, предоставят выбор между костром и службой аду. Одна беда, - и усмехнулся. - Мало их, некромантов, не хватает на королевские нужды. Мои говорят, что сейчас, кроме Марбелла и меня, в стране тех, кто из себя что-то представляет, вроде бы, и нет...

- А почему алхимик - это плохо?

Сэдрик взглянул снисходительно.

- Ты вопросов задаёшь - как трёхлетний. Алхимик - это, в принципе, не плохо. Но лично Марбелл опыты ставит на вампирах. И на людях. А оно не всем нравится... так что вампиры - мои, кто уцелел. Пару лет назад новый Иерарх Святого Ордена по кромешной дурости своей - или подлости, тут уж я точно не определю - издал буллу против Приходящих в ночи, так тут настоящая охота была. Поучаствовали и монахи, рвань паршивая...

В тоне Сэдрика кроме раздражения Кириллу послышалась глубокая печаль.

- У тебя среди тех... на кого охотились... были друзья? - спросил Кирилл сочувственно.

- Были. Да и хуже. Сумеречную Княжну Святой Земли упокоили тогда, - сказал Сэдрик нехотя. - Зельду. Помнишь, я тебе рассказывал? Мою Тёмную мать.

- Ох...

- Ну да. Сволочи, - буркнул Сэдрик зло, будто отвращение к "сволочам" помогало ему справиться с тоской. - Новый Князь - Лео, щенок сравнительно. Молодой ещё, ста лет нет. А более толковых преемников у Зельды не осталось.

- Это важно, да? - осторожно спросил Кирилл, пытаясь взять в толк, чем так ужасно истребление ночных кровопийц.

- А как ты думаешь? Они - Проводники Вечности, они, можно сказать - сама Предопределённость как она есть, или, как ещё говорят, Божий промысел. Ты понимаешь, что Предопределённость - это сравнительно чистая смерть? Но их нет - вот, изволь видеть: Случай. Разбойники. Камень на башку. Яд в чашке. Смерть из-за угла, в общем. Смерть - ножом в спину. В муках.

- То есть...

- То есть, эта тётка, которую позавчера зарезали, если бы не Случай, умерла бы от больной печени лет через пятнадцать. А сын её лет сорок ещё прожил бы. И за ними пришли бы их Проводники. А так?

Кирилл промолчал. Всё услышанное как-то тяжело накладывалось на те представления, которые сложились в мире, где Кирилл рос, и требовало обдумывания.

- Но ты не объяснил, зачем в монастырь, - напомнил Сэдрик. - Ну, снился тебе принц...

- Я же говорю, он рвался присягнуть, - сказал Кирилл. - И я подумал: может, от ада устал не только он? Видишь, монахи ухаживают за могилой Гектора - монахи-то по определению должны ненавидеть ад, который его погубил!

- Ага, - скептически выдал Сэдрик. - Щас. Уже. Много они понимают, эти монахи. Для них ад - это не дворец, а неумершие. Алвин, узурпатор этот гадский - не ад, а моя приёмная мать - это им ад...

- Но Гектор же ехал в монастырь, - возразил Кирилл. - Иначе - что он делал около этой часовни? И потом, быть может, монахи похоронят тех несчастных в лесу...

- Ладно, - неохотно согласился Сэдрик. - Ты король, тебе виднее.

Они вышли из часовни в холодное серое утро. Основательно подморозило, лес и дорога покрылись инеем, солнце еле просвечивало сквозь плотную муть низкой облачности. Дорога была пустынна, лес был пуст и гулок; вокруг стояла глубокая тишина, в которой слишком громко хрустела под ногами изморозь. Ночные твари попрятались в какие-то неведомые укрытия, и лес выглядел совершенно безжизненным.

Не было слышно ни птиц, ни белок, ни шума ветра в кронах. Пустая дорога просматривалась километра на три вперёд. Мир вокруг казался оцепенелым и не обитаемым вообще никем - будто его не населяли люди.

Чтобы как-то стряхнуть ощущение враждебности от этой мёртвой тишины и безлюдья, Кирилл снова принялся расспрашивать Сэдрика о вампирах.

- Ну... что вампиры, - Сэдрик задумался. - Смотря что ты хочешь знать. Что они такое? Полулюди-полудемоны... бывшие люди. Говорят же - неумершие, посмертное бытие. Живут в двух мирах, но больше - в том, что ниже этажом, ещё говорят - в Сумерках, а в нашем - как бы не целиком. Поэтому плоть у них, когда они ходят по земле - одна видимость, и в зеркалах они не отражаются, и теней не отбрасывают. С людьми они не общаются; простецы их и не видят обычно, разве что - в агонии, когда вампир приходит душу отпустить. Но некромант - дело иное, всё, что касается смертной магии - и некроманта касается. А вампир - сама смертная магия и есть. Так что неумершие - наши лучшие друзья на Той Стороне.

- В том мире, где я вырос, - сказал Кирилл, - была в моде история, как вампир влюбился в девушку...

- В некромантку? Драма...

- В обычную.

- Бред и блажь.

- Почему? Хищник не влюбляется в еду? - рассмеялся Кирилл.

Сэдрик взглянул с выражением "не дурите, государь".

- Дети ночи - не хищники, - сказал он с досадой. - И смертные им не еда. Настоящие вампиры - как Божьи вестники, только с Другой стороны, их Сумеречный Кодекс ведёт. Они без Предопределения и Зова к смертным не ходят, вампиры. И линия крови - это обмен: человеческая жизнь - на ту Силу, которая помогает душе уйти легко. Что для них человеческие девчонки! Прах к праху...

- А как же вампиры размножаются? - не унимался Кирилл.

- Милосердием и любовью. Умирающего могут усыновить в Сумерках - из милосердия и по любви. Чистого, конечно - другого не примет клан. Грязная душонка вырождается в ночную нечисть, ты же сам понимаешь. Но любовь - одно, а влюблённости эти - другое. Всякие человеческие страстишки - они к вампирам отношения не имеют. Разве что некромант... ну, или некромантка... может заставить. Но так нельзя, подло принуждать неумерших к чему-то Даром. Всё равно, что изнасиловать.

- А у вампира вообще могут быть какие-нибудь... ну... эротические отношения с человеком?

- В смысле, могут ли спать вместе? - фыркнул Сэдрик. - Нет. Вампиры вообще не могут. Друг друга только целуют, но если неумерший поцелует смертного - мало не покажется. Это убийственная сила.

- Зачем же некромантке...

- Ради власти. Зачем люди насилуют вообще? Вот, кстати, Марбелл... он...

Звук, раздавшийся откуда-то сзади, заставил Кирилла вздрогнуть от неожиданности.

- Крестьянская телега, - сказал Сэдрик. - Запряжённая одром каким-то. В монастырь везёт уголь или еду - или ещё что-нибудь. Тьфу ты!

- Почему? - удивился Кирилл.

- Вопросы будет задавать, когда догонит, - пояснил Сэдрик с крайней досадой. - Крестьянин - вдвойне простец. И ему всего гаже те, кто ему добра желает.

Кирилл пожал плечами. Такая постановка вопроса была ему внове, но спорить не хотелось.

Шершавая лошадка цвета охры с несколько даже зеленоватым оттенком, пузатая, с остриженной гривой, торчащей жёсткими пучками, еле-еле тянула телегу, на которой стояли сани, а уже поверх саней лежали несколько набитых мешков. Вся конструкция выглядела ветхой и чуть живой; Кириллу даже показалось, что и телега, и лошадиная упряжь держатся на каких-то завязочках, скрученных из старой мочалки. Прошло довольно много времени, пока телега поравнялась с идущими, и Кирилл разглядел возницу.

Лошадёнкой правил немолодой усталый человек, одетый в вытертый овчинный тулуп с высоким воротником, войлочный колпак и валенки, подшитые полосами кожи. Кирилл представлял средневековых крестьян бородатыми, но хозяин лошадки довольно чисто брил бороду и усы, зато из-под колпака торчали сальные седые пряди почти по плечи длиной. На Кирилла и Сэдрика человек смотрел цепко и недобро - просто удивительно, до чего недобро и до чего проницательно.