Меч и проводник.Дилогия. (СИ)

   - Что ты мучаешься? - не выдержал Борода. - И пятый его агент не устраивает, и полудюжинный, и двухдюжинный... отправь её домой. Сам отвезёшь, а на обратном пути за ней заедешь, и ярусы попутно зачистишь. Ильметаса ещё захвати - ему всё равно с гномами договариваться, он за казённый счёт проехаться только рад будет. Телохранители у него отменные - велишь ему приказать им по дороге и за Талиной присматривать. Торговаться же об оплате зачистки он хоть до твоего возвращения может, в этом с гномами общий язык найдёт. К тому же - первый официальный визит владыки в подгорный мир напомнит эльфам, что они не единственные говорящие в этом мире.

   Идею эту Дерек уже и сам обдумывал неоднократно - всё правильно, всё логично: женщины должны жить под землёй, а мужчины - воевать над ней, или на ней, если над никак не получается. И лишь нижние смущали его.

   - Я их не боюсь, - пожимала плечами Талина. - Они не нападают, только заманивают. "Да" им не говори, руку не давай - и ничего страшного, проходи мимо. Это же мой дом, я по родным соскучилась, мне с ними легче тебя ждать будет...

   Так и не обзаведясь двором, которому можно доверять безоговорочно, Дерек решил отправить жену в Подгорье.

   Подгорный мир мало напоминал подземный дома - может, потому, что здесь жило слишком много мужчин, и Дереку приходилось каждый раз напоминать себе: это - норма. Может, ещё и потому, что освещение подражало свету жёлтого солнца над горами, и цвета, лишь немного потускневшие и изменившие оттенки, оставались всё теми же под осветительными шарами и плесенью. Удивляли непривычные лифты и катящиеся по железным рельсам сцепленные кареты - вагоны. Иногда коридоры были столь низки, что приходилось нагибаться даже Талине. Иногда же казалось - через пропасти и реки можно спокойно перелететь на Реозане, будь он здесь.

   Тёща понравилась ему меньше, чем мачеха Талины, - она воспринимала всё слишком серьёзно, и совсем не умела шутить. Отчим, братья и взрослые племянники и племянницы хотя и не лебезили и не заискивали, но смотрели на владыку с плохо скрываемым страхом. Совсем крошечные племянники и внуки норовили залезть на колени и вцепиться в рукоять меча, один даже умудрился попробовать её на зуб. В мире над горами дети попадались редко - здесь же они бегали по улицам, лазали по лестницам, цепям, держащим мосты, и перилам, выныривали под ноги из едва заметных лазов в стенах и швыряли в спину камни с недосягаемых уступов, на которые забирались с неимоверным проворством по почти отвесным стенам. В богатых секторах детей на улицах было меньше, своды - выше, свет - ярче, а одежда жителей - почти как в столице.

   Первый день Дерек вёл переговоры сам, на второй поручил их советнику по финансам: гномы торговались за каждую медяшку, советник - за каждые четверть медяшки, и обе стороны, в отличие от Дерека, нашли в этом немалое наслаждение и остались чрезвычайно друг другом довольны.

   Вечером третьего дня - той части подгорных суток, когда выключалась большая часть осветительных шаров - Талина повела его к озёрам и шахтам. Чёрная вода за провалом под узким железным мостом, подсвеченная у другого берега заревом огненных шахт, блики огня на сводах, тишина, в которой стук сердца казался ударами кузнечного молота: всё - почти как в дальних замках, и всё - чужое. Он никогда не вернётся домой. Он совершенно один мире: в пустоте, где нет ни родных, ни друзей, ни врагов - ничего, кроме дальних отблесков пламени над неподвижной водой.

   Неправда, что воин ничего не боится - это в бою действуешь почти на инстинктах, до него же - волнение и страх, преодолеть которые помогает опыт. Дерек много путешествовал - и слишком многие земли были для него чужими. Но оттуда можно было долететь домой. Дойти домой. Доползти. Выкарабкаться, минуя замковые ловушки. Отсюда же нет выхода.

  Никого не было рядом - только зарево шахт и чёрная вода. Одиночество и пустота.

   - Ты что? - толкнула его Талина.

   - Ничего, - очнулся Дерек. - Жутковато.

   Почему раньше он не ощущал ничего подобного? Дерек подавил подползший ужас: от него надо избавиться - иначе он не сможет жить здесь.

   - Жутковато, - согласилась Талина, - там шестая и седьмая северные шахты. В седьмой похоронены все мои предки. Пойдём назад?

   В городе тоска прошла, оставив лишь лёгкую грусть воспоминаний, и Дерек решил больше не допускать таких приступов. Знать бы ещё как.

   Их разбудили местным утром - в девятом часу третьей смены.

   - Владыка, - вошедший посыльный был почтителен и слегка удивлён. - Наши маги просили передать, что вас немедленно хочет видеть какая-то женщина из живущих под небом. Судя по тому, какие деньги она заплатила, чтобы попасть сюда, и по тому, что в лифте она потеряла сознание от страха, вы ей действительно нужны. Гильдия магов нашего северного сектора в свою очередь просит уважить её просьбу.

   - Владыка, - на лице госпожи Милены не было ни кровинки, - Сандел... он забрал мою внучку, владыка. Старые счёты. Муж... муж обещал найти помощь и продержаться до вашего прибытия. Прошу, нам только выйти на поверхность, а оттуда я вас телепортирую прямо к башне. Умоляю, владыка... сутки, у нас есть ещё сутки... и, может быть, им удастся ещё немного задержать его...

   Дерек задавал уточняющие вопросы, слушал бледную госпожу Милену и поражался её самообладанию. Не стоило тянуть с сумасшедшим магом - придётся отправляться немедленно, а третий советник пусть сейчас же заканчивает переговоры, поднимается вместе с ними на поверхность и телепортирует в столицу. Там он должен передать главнокомандующему приказ о незамедлительном сборе магов у башни. Трое сопровождающих приказ продублируют. Дерек не сказал госпоже Милене, что у них нет суток - она слишком долго спускалась сюда и потеряла под землёй счёт времени. Забыла или не знала, что у гномов сутки в полтора раза длиннее. Но у госпожи Милены оказались знакомые под горами - она смогла найти для себя и Дерека ещё двоих помощников. Сколько она им пообещала, Дерек не уточнял. Одно хорошо - решение отвезти Талину к родным было правильным.

   Теперь придётся не просто разбираться с магом, а выяснять, что может быть для него настолько важным, что, понимая всю бесполезность - бесполезность ли? - попыток сопротивления Ковену во времена правления светлого владыки, он упорно продолжает начатые исследования. Ковен по этому поводу ответил очень туманно: стремится к неограниченной власти, хочет изменить магические потоки, разрушить привычный уклад, не учитывает некоторых составляющих, описанных ещё кули и кули лет назад - словом, обычная болезнь многих талантливых, сильных, и впридачу долгоживущих магов...

   Когда магичка вновь упала в обморок в лифте, Дерек велел не приводить её в чувство до поверхности - пусть у женщины будет несколько часов покоя.

   Зима стала нравиться Ренни - всё свободное время он теперь проводил либо с Лидией, либо катался на санях с горок. Дома он тоже любил кататься с терриконов, но там переворот повозки часто заканчивался разбитыми носами или поломанными руками. А здесь - здесь снег мягко пружинил, приятно холодил лицо, и падать можно было сколько угодно. Некоторые, правда, умудрялись разбивать носы и тут, но это надо было очень постараться. Ледяные горки Ренни любил меньше - они были такими же жёсткими, как дома, и впридачу жутко холодными. Поэтому катался он на снежных. На переменах играли в снежки - лёгкие, рассыпчатые, бросать которые можно было изо всей силы, не боясь синяков и шишек.

   Небо теперь часто бывало совсем-совсем чистым, и деревья больше не скрывали его. Но он уже почти привык к небу, даже ставни в комнатке начал открывать - зимой дни короткие.

   В клинике дела Ренни шли, как здесь говорили, в гору. Странное сравнение его коробило. Под гору или вглубь, но никак не в гору. Хотя целительство давалось ему тяжело, слишком многого он не понимал. "Заучивай", - советовал Уржел. - "Тупо заучивай. Потом или поймёшь, или привыкнешь" . Однако больные выздоравливали, и к Уржелу всё чаще стали обращаться с просьбами об обязательном присутствии на лечении именно этого молодого мага. Все объяснения, что тот ещё не прошел обучения, заканчивались пожертвованием в клинику внушительной суммы. Будь Ренни дома, будь он учеником кузнеца или стеклодува - давно бы попросил увеличить жалование. Но под небом он стеснялся. И понимал, что ни на шаг не отходя от лекаря, выучит больше, чем если часть жалования будет отдавать за дополнительные занятия. Уржел тоже это понимал и старался объяснять каждое своё действие. Однажды лекарь завёл с Ренни долгий и нудный разговор о том, сколько талантов погибло лишь из-за того, что давалось им всё слишком легко, и они не достигли никаких вершин потому, что чем выше, тем тяжелее карабкаться, и нет особой его заслуги в том, что люди рядом с ним выздоравливают. Вот когда он научится лечить и сознательно усиливать этот дар... Ренни улыбнулся не только непривычному сравнению: в подгорном мире все знают, что какой бы мягкой ни была порода - долбить её всегда тяжело, и останавливаться нельзя, - он начал подозревать, что Уржел специально выбирает для него самые сложные случаи и запутанные объяснения, а на самом деле с целительством всё не так уж и плохо. Оставалось дойти до четвёртого курса, на котором начиналось лекарское дело, и проверить, так ли это. Но он набрался наглости, и, после очередного крупного пожертвования на клинику, попросил Уржела научить его телепортации - все способы Ренни уже вызубрил в справочниках и учебниках, они казалось вполне просты, но он боялся применить их на практике - слишком много было там неясностей и различий в нотах и пентаграммах, слишком много ходило рассказов про рассыпавшихся на части или застрявших в пространстве неудачниках. Получалось - для каждого случая требовался свой рисунок или мелодия. Уржел понимающе улыбнулся: