Рыцарь-чародей

– Вы одержали победу, сэр Эйбел, и вместе с вами моя невестка, – громко сказала Моркана. – Я признаю вашу победу и ее невинность.

Губы ее улыбались, а в глазах были черная ночь и ненасытная похоть.

– Вы разделите с нами трапезу сегодня? – кивнул Арнтор. – Я хотел бы поговорить с вами.

Его глаза тоже чернели, как грозовые облака. Я опустился на одно колено:

– С превеликой радостью, ваше величество.

Глава 33

ПОД ТОРТАУЭРОМ

Анс получил ранение в грудь; кровотечение не останавливалось, пока мы не перевязали его, и он казался очень слабым. «Я в порядке, сэр. Я в порядке» – вот и все, что он сказал, прежде чем закрыл глаза. Я не мог исцелить Анса, не обманув Вальфатера, ибо поклялся не делать ничего подобного. Все же я испытывал непреодолимое искушение, а потому присел на корточки возле раненого и положил руку ему на голову. Возможно, немного целительной силы изошло из меня. Я надеюсь.

Мы с Вистаном отвезли Анса обратно в гостиницу и поручили заботам Поука, а сами приготовились к обеду с Арнтором и Гейнор: умылись водой, которую нагрели на огне камина, и облачились в свое лучшее платье.

Вистан очень долго любовался своим новым мечом: клинок он снова тщательно протер и смазал маслом, а головку эфеса, украшенную драгоценными камнями, с восхищением рассматривал сначала при свете закатного солнца, а потом при свете каминного огня и свечей. Когда мы сели на лошадей, чистые и благоухающие, он сказал:

– Когда я стану рыцарем, я расскажу своему оруженосцу, как сражался с мертвецами в Тортауэре.

Я кивнул и пустил Облако легкой рысью.

– И как сражался с ангридами в Йотунленде, плечом к плечу с эльфами, и таким образом стал богатым.

– И стал еще богаче благодаря заключенным пари, – сказал я. – Все убежавшие сегодня вернутся завтра, и ты сможешь собрать с них выигранные деньги.

Он рассеянно кивнул.

– Полагаю, Поук соберет деньги за Анса, когда Анс оправится настолько, что сможет остаться один на несколько часов.

– Я расскажу своему оруженосцу все это, и он сочтет меня величайшим лжецом в Митгартре. – Вистан рассмеялся.

– Он скоро повзрослеет и поумнеет. Сколько тебе лет?

– Почти восемнадцать. Я скоро стану рыцарем, во всяком случае, я надеюсь.

– Ты уже рыцарь. Просто пока никто не называет тебя «сэром Вистаном».

– Однажды вы говорили что-то подобное Таугу.

– Да. Тауг действительно рыцарь, хотя и не хочет быть им. На самом деле от твоего выбора здесь ничего не зависит.

Вистан кивнул, но ничего не сказал.

– Я не понимал этого, когда был моложе. Я хотел быть рыцарем и стал им – но не благодаря такому своему выбору, а благодаря своим поступкам и образу мыслей. Выбор между добром и злом определяется образом мыслей, да и вообще любой выбор.

– Принцесса выбрала зло? Над этим я не задумывался.

– Нет, – сказал я. – Принцесса выбрала добро, но, похоже, зло выбрало ее.

Мы продолжали разговаривать по дороге к замку и после, когда переехали через мост, который опустили перед нами; но единственные слова, достойные внимания, произнес Гильф, когда нас проводили в пиршественный зал: «Ухо востро!»

Он был прав, конечно: сейчас, как никогда, требовалось сохранять бдительность. Не менее важным представлялось и то, что он счел возможным заговорить в присутствии Вистана. Дело было не в том, что я назвал Вистана рыцарем, и не в том, что они сражались бок о бок, но в сочетании этих обстоятельств с еще каким-то. Гильф хорошо разбирался в людях.

Я видел пиршественный зал Гиллинга в Утгарде. Пиршественный зал Арнтора по сравнению с ним казался маленьким, но был обставлен лучше: гостям короля предлагалось сидеть не на табуретах, а в креслах и на скамьях со спинками. Стены были увешаны щитами; на щитах заслуженных рыцарей геральдические фигуры изображались в цвете, на щитах менее заслуженных они обозначались только линией контура, а щиты рыцарей, никак себя не проявивших, оставались однотонными. Сам того не ведая, я последовал этому обычаю, когда выбрал себе однотонный зеленый щит.

Арнтор и Гейнор должны были сидеть за стоящим на возвышении столом, королева по правую руку от короля. Мне предстояло занять место по левую руку от Арнтора, как доверительно сообщил сопровождавший нас паж, и рядом с Морканой. Об этом свидетельствовало качество кресел: у Арнтора целиком позолоченное и украшенное драгоценными камнями; у Гейнор поменьше и поизящнее; а у принцессы позолоченное лишь в верхней части, хотя покрытое красивой резьбой и снабженное бархатной подушкой. Мне предназначалось кресло попроще, но ни в коем случае не убогое: большое, с искусно вырезанным изображением Никры на спинке. Вистана провели к столу пониже, но Гильф уселся подле моего кресла.

– О прибытии его величества возвестят трубы, – тихо проговорил паж. – Все должны стоять, покуда он не позволит сесть. Как только он сделает рукой вот такое движение, садитесь.

Я выразил сожаление, что он не сможет давать мне советы, пока я ем.

– Смогу. Каждого из сидящих за столом будет обслуживать свой паж. Я буду стоять за вами. Согните указательный палец крючком, коли захотите поговорить со мной. Я буду подавать вам блюда и выполнять ваши поручения в случае надобности.

Пока мы разговаривали, в зал входили остальные приглашенные, – думаю, в общей сложности собралось около сотни человек. Я спросил пажа, как мне следует вести себя.

– Не заговаривайте, покуда к вам не обратятся, ни с одним из членов королевской семьи. Первым обслужат его величество, потом ее величество, потом ее высочество, а потом вас. Не налегайте на еду и не злоупотребляйте вином. Не смейтесь, покуда его величество не засмеется.

Тогда я пожалел, что граф-маршал не сидит поближе ко мне. Я хотел спросить, почему Моркана занимает более низкое положение, чем королева, если она вправе претендовать на престол в случае смерти короля. Хотя он занял место за столом пониже, между нами сидели всего два человека.

Один из них, решив, что я смотрю на него, поздравил меня с победой.

Я поблагодарил его, назвав милордом, и паж выразительно прошептал: «Ваша милость!»

Означенный герцог, не обратив внимания на пажа и на мою ошибку, сказал:

– Мне бы хотелось знать, сэр Эйбел, как ее величеству удалось найти рыцаря достаточно отважного, чтобы биться с такими противниками, с какими пришлось встретиться вам.

– Наверняка таких рыцарей в Целидоне много, ваша милость, – ответил я.

– Меня удивляет, что она сумела найти хотя бы одного. Вы понадобитесь нам, когда на нас нападет каан.

Я поднял брови:

– Вы ожидаете войны, ваша милость?

– Да, вот так человек приобретает репутацию провидца. Принимай умный вид, предсказывай войну – и ты никогда не ошибешься. Вы служите Мардеру?

– Да, ваша милость. Имею такую честь.

– Я расспрошу его о вас при встрече. Я буду…

Протрубили трубы. Все встали и повернулись лицом к дверям. Первым вошел Арнтор – высокий и прямой, он стремительным шагом направился к своему месту, пока помощник герольдмейстера Никры объявлял его имя и титулы: «Его королевское величество король Арнтор, Защитник Запада…» и так далее. За ним следовала Гейнор. Разумеется, она была значительно ниже ростом, но выглядела прелестно в своем белом бархатном платье и короне из красного золота, усыпанной бриллиантами. Два пажа несли за ней шлейф.

– Ее королевское величество королева Гейнор, герцогиня Донт, графиня Чаус, графиня… – Название графства я забыл вместе с названиями дюжины баронских поместий.

Рядом с прекрасной женственной Гейнор Моркана казалась мужеподобной: высокая, как брат, одетая в роскошное ало-черное платье, шлейф которого нес только один паж.

– Ее высочество принцесса Моркана, дочь Утора, герцогиня Рингвуд…

Она улыбнулась мне, единственная из всех, и я улыбнулся в ответ, хотя сомневался в доброте ее намерений.

И все это время я лихорадочно рылся в памяти в поисках послания, которое должен передать. Арнтор разговаривал со мной во дворе замка, но оно не всплыло в моем сознании. Здесь, в пиршественном зале, мы посмотрели в лицо друг другу, но никакого послания опять-таки не возникло в моем уме. Я искал, но находил лишь исполненные любви мысли Облака, которая терпеливо ждала в конюшне и заверяла меня, что является предметом повышенной заботы и восхищенного внимания королевских конюхов.