Glaswen (СИ)

Мантию эту Артур предпочитал носить на голое тело, и поэтому Имс тоже особенно ее любил. Очень уж была удобная, застегивалась одной лишь тяжелой брошью у ворота и падала вниз с восхитительным шуршащим звуком, в котором Имсу всегда слышалось некое игривое обещание.

– Да, он очень даже хорошенький, этот мальчик, благодаря которому у фэйри снова наконец-то появился король, – сказала девица, медленно обходя Имса по кругу и откровенно разглядывая с головы до ног.

В руках она крепко держала крошечного новорожденного козленка, ослепительно белого, с длинными прозрачными розовыми ушками, которые были, кажется, длиннее его узкой мордочки. За девицей следовал еще один козленок, тоже белый, но постарше, и можно было разглядеть, как из его курчавой шерстки пробились уже два недлинных рожка, выкрашенных золотой краской.

Имс опомнился. Он все держал в голове то, о чем однажды проговорился ему О’Рэмси, но так и не решился спросить Артура: почему тот не хотел становиться королем и почему пришлось. Все как-то не подгадывалось удачного момента, а вытрясти из лепрекона больше ничего не удалось. Следовало пользоваться моментом, тем более, что девица очевидно была в курсе загадки.

Имс галантно поклонился и представился, хотя было ясно как белый день, что имя его девице прекрасно известно.

– Можешь называть меня нянюшкой Огг, – сказала девица, закончив осмотр и благосклонно улыбнулась ему полными яркими губами. – Ну или Гитой, так уж и быть, принцу можно почти все.

Имс слегка опешил, но виду не подал – мало ли как придет в голову зваться ведьме? На «нянюшку» она абсолютно не тянула, на вид ей можно было дать не больше двадцати – двадцати двух лет. Но не ему судить, а с взбалмошностью этих дам он был очень хорошо знаком, пусть даже только из книг. С другой стороны, все известные ему сведения отлично подтверждали облик и поведение ведьмы. Имс только открыл рот, собираясь задать вопрос, как Гита спустила на землю своего козленка, подошла к Имсу и запустила обе руки ему в волосы, закрыла глаза и принялась тщательно ощупывать его голову.

Сказать честно: он обалдел и растерялся и от этого стоял неподвижно и покорно, пока ведьма перебирала ему отросшие пряди. Наконец она отступила, как-то очень буднично поправила ему одну прядку надо лбом и сказала непонятное:

– Уже можно прощупать, кажется… Так что ты там хотел меня спросить, мальчик?

– Э-э… – глубокомысленно протянул Имс, стараясь собрать разбежавшиеся мысли.

Гита ободряюще ему улыбнулась, расхаживая взад и вперед и заложив руки за спину, чем очень напомнила Имсу манеру его профессора истории в Оксфорде, когда тот снисходил до объяснений. Козлятки трусили за ней по пятам, ловко меняя направление вслед за хозяйкой. Наступила удивительная тишина, как будто ветер, только что врывавшийся в сад резкими порывами, вдруг кто-то выключил.

– Я хотел спросить, – начал Имс, все же сосредоточившись, – насчет короля…

– … почему он не хотел принимать власть, – продолжила Гита. – А подумать? Ты бы вот хотел стать королем?

– Нет! – быстро ответил Имс, не успев толком даже задуматься.

– Ага! – сказала ведьма и наставительно подняла в воздух палец. – Вот и он не хотел, а пришлось! А куда деваться?

Разговор протекал по той же схеме, что и с лепреконом. Имс забеспокоился, что и из ведьмы ему не удастся вытянуть нужной информации. Он мысленно прикинул, что бы такого предложить и посулить ведьме, но тут она перестала расхаживать, остановилась прямо напротив и уперла руки в бока.

– Ну что ты мне можешь дать, мальчик? – спросила она с насмешкой. – Я и так тебе скажу. Твой Артур потерял голову, привел тебя в свою страну, а это… Раз уж повел себя как фэйри, изволь быть фэйри – даже у них никто не отменял понятия долга. Он же из королевского рода, хотя и человек наполовину, да только та половина оказалась слабой, не смогла перетянуть к себе. Да и невозможно это на самом деле, но вот народу своему и бабке он нервов потрепал порядочно, долго они не могли его к себе заманить. А потом – раз! – и появился ты, и тут уж ему некуда было деваться.

– Почему это ему некуда было деваться? – удивился Имс. Перед глазами мелькнула картинка, как все могло бы быть, если бы Артур не стал королем, а просто жили бы они как все обычные люди. – Как это его могли заставить, если ему не хотелось?

– А как можно отказываться, когда тебя зовет твоя земля? – в свою очередь спросила ведьма. Имс как-то разом вдруг понял, что смотрит в очень, очень, очень старые глаза, хоть и не было на лице нянюшки Огг ни одной морщинки. – Когда тебя зовет твое племя, твоя кровь? Когда ты сам, против своих принципов и желаний, понимаешь, ГДЕ ты и с КЕМ должен быть?

Имс молчал.

– Ну а потом, – легко добавила ведьма и тряхнула волосами, отбрасывая их за плечи, – он просто потерял голову.

Она подхватила на руки младшего козленка и добавила, уже откровенно потешаясь над смущением Имса, – о да, он прекрасно понял намек!

– Именно, от тебя и потерял, – сказала ведьма с въедливым удовольствием, чтобы уж Имс точно не вообразил себе чего другого. – А за потерянную голову надо платить – так или иначе. А вон глянь!

И она кивнула на кадушку, на которую Имс обратил внимание, еще когда только вошел в этот жутковатый сад.

Имс обернулся и пригляделся. А приглядевшись, в завороженном ужасе, как будто загипнотизированный, шагнул ближе и ближе, желая немедленно отвернуться, чтобы не видеть, и все же не в силах был оторвать глаз: в кадушке среди яблок плавала женская голова, волосы вились черными водорослями среди глянцевых яблочных щек.

Голова вдруг открыла глаза и залихватски Имсу подмигнула. «Какая бы ни была большая кадушка, а спрятать там женщину точно не получится», – подумал Имс и опрометью бросился из сада, даже не заметив, что, кроме него, в саду уже никого не осталось.

Артур уже стоял у коновязи, распутывая поводья, и только удивленно взглянул на Имса, когда тот, не говоря ни слова, запрыгнул в седло.

Он и потом ничего не спросил у Имса, был, по-видимому, сильно занят другими мыслями. И той же ночью, которую они провели на вершине ближайшего холма, валяясь в мягкой и душистой траве, объявил о том, что ждет их обоих на Белтейн. И это было настолько неожиданно, хотя и очевидно, а Имс, дурак, раз не сообразил с самого начала, мог ответить на предложение теперь только согласием. Да и не принято, знаете ли, отказывать влюбленным королям.

***

Второй разговор на тему коронации и свадьбы случился тоже ночью, и тоже на вершине холма.

Рядом находились развалины древнего замка, большая груда камней, частью вросшая в землю, частью покрытая мхом. Но в сумерках, когда солнце уже скрылось за верхушками холмов, но все еще прощальной сиренево-золотой вуалью накрывало край неба, из руин стал вдруг подниматься призрачный замок, все выше и выше, как будто его строили невидимые руки. Когда закатные лучи совсем иссякли, а в темно-синей бархатной вышине вспыхнули первые звезды, замок окончательно уплотнился, и даже в высоких стрельчатых окнах засияли странные желтые огоньки, словно там зажгли свечи.