Трибред (СИ)

Собрав остатки гордости, я отсчитал двадцать шесть золотых (всего у меня было где-то тридцать монет желтого металла и еще несколько серебрушек). В голове уже крутилась неприятная мысль о том, что в Хогвартс придется ехать в старой одежде, иначе мне просто не хватит средств на книги и прочие вещи, которые потребуются на уроках.

— Могу я еще чем-нибудь помочь? — доброжелательно осведомился Олливандер, пряча деньги.

— Только если вы знаете, где закопан клад, или подскажите, как выиграть в лотерею.

Старик сухо рассмеялся и с сожалением покачал головой.

Остаток времени до школы я старался найти деньги, чтобы не выглядеть оборванцем перед однокурсниками. В конце концов, клиенты должны видеть достаточно успешного человека, чтобы проникаться к нему доверием и не спорить из-за каждого медяка. Да и гордость не позволяет появляться в обществе приличных людей, одетым в обноски.

Несмотря на разовые подработки (вроде уборки мусора лежащего перед магазином, или протирания стекол у машин) и не совсем честного заработка (карточные игры) пришлось пожертвовать покупкой части учебников. Зато на платформу «9¾» я прибыл, одетый в новые черные джинсы, темно красную рубашку и короткую кожаную куртку, расстегнутую на груди. На ногах красовались новенькие кроссовки, глаза закрывали тонкие солнечные очки с узкими стеклами (выигранные в карты).

Благодаря нехватке денег, старый, но прочный и достаточно пристойно выглядящий чемодан казался необычайно легким.

Задачи «Незаметно пробраться через толпу шумных магов», «Найти свободное купе в поезде», «Устроиться с максимальным удобством» и «Притвориться спящим» были выполнены с блеском. И вот когда я стал надеяться, что в дороге сумею отдохнуть, в тишине размышляя над тайнами вселенной, как закрытая дверь без стука распахнулась, и в мою временную обитель ворвались трое гриффиндорцев.

Стон, достойный мученика, застрявшего на восьмом круге ада, едва не сорвался с крепко стиснутых губ. «Золотая троица» одарила мою тушку безразличными взглядами, и дети начали шумно делиться впечатлениями, полученными за лето.

«Ну почему… почему я не заколдовал дверь?!».

Хорошая мысль, как и множество ее товарок до этого, пришла слишком поздно. Можно было, конечно, попросить, чтобы Гарри и его друзья буквально на минуту вышли бы в коридор, но, полагаю, такое поведение совсем не оценит (или оценит слишком резко), наш добрый директор.

Погруженный в собственные мысли (построение планов страшной мести шумным подросткам), я даже не заметил, когда в купе ворвалась очередная троица. На этот раз, это был высокородный блондин в окружении двух телохранителей.

Обе компании тут же начали обмениваться оскорблениями, довольно неумелыми (на вкус визиря Аграбы), и дело плавно шло к рукоприкладству. На мое присутствие, внимание обратили только два здоровяка, взглядами поделившись своей безграничной скорбью и умудрившись посочувствовать моему положению. Все же, Крэбб и Гойл хоть и молчаливы, но далеко не глупы, и их частенько недооценивают.

«Надо бы помочь одному из постоянных клиентов, пока ему не испортили лицо, но сделано это должно быть так, чтобы никто не догадался…».

— Мистер Малфой, я несомненно рад тому факту, что вы решили одарить недостойных своим красноречием, сравнимым только с красотой мисс Грейнджер, а также бестолковостью отсутствующего здесь мистера Лонгботтома… однако, хорошего должно быть немного, ибо в больших количествах это «хорошее» обесценивается.

Перепалка, между закадычными «друзьями» тут же затихла. На лицах детей возникло одинаковое выражение активной мысленной деятельности, и только в глазах Гермионы, промелькнула искра веселья.

— А… а, что? — выдавил из себя блондин.

Я нарочито медленно достал из кармана часы «луковицу» и нажатием кнопки откинул крышку. Осталось только удивленно расширить глаза и чуть вытянуть лицо, а затем, будто опомнившись, сощуриться и, расплывшись в тонкой ядовитой улыбке, произнести:

— До прибытия осталось всего тридцать минут… полагаю возникшие недопонимания, можно будет разрешить уже в пределах школы.

Сбитый с толку Малфой тут же ухватился за удобную возможность ретироваться, при этом не уронив своей чести. Не прощаясь, он вздернул голову и, развернувшись на каблуках, вышел за дверь. Следом двинулись и телохранители, одарив меня парой коротких кивков на прощание.

— Ты что такое сказал, Равенкловский Змей… ты что, оскорбил Гермиону? — рыжий парень после ухода блондина решил переключиться на меня.

— Для урегулирования щекотливой ситуации я использовал оружие, невероятно редко применяемое вами, мой нетерпеливый и вспыльчивый друг, — произнеся это, я откинулся на спинку сидения и устало опустил веки.

— И что же это за «оружие»? — продолжил накалять обстановку парень, не обращая внимания на попытки товарищей его успокоить. <— Наверняка опять придумал какую-нибудь подлость… как только ты не попал на Слизерин!..

— Все просто, моя тяга к получению знаний оказалась выше чем склонность к плетению интриг… А что касается «оружия»… даже не знаю что и сказать: если храбрые гриффиндорцы считают мозги какой-то подлостью… — и на моих губах расцвела тонкая змеиная улыбка, вызывающая раздражение или оторопь, в зависимости от контекста, в котором она применялась.

Рыжий не выдержал и, вскочив на ноги, уже хотел меня ударить, но был остановлен очкариком, схватившим его за плечи.

— Джафар, зачем ты провоцируешь Рона, разве мы враги? — осведомился Гарри, одарив меня самым тяжелым из своих взглядов.

— Не я начал с оскорблений, да и разве можно назвать правду какой-либо провокацией?

Рыжий парень зашипел, но черноволосый друг сумел усадить его обратно на сидение.

— И после подобного меня называют змеем… — легкий хмык заставил всю троицу поморщиться и синхронно сверкнуть глазами в мою сторону.

«Какая слаженность действий, какой стиль работы! Дамблдор может гордиться своими учениками, за год так и не научившимися правильному общению с аристократами. Однако, пора заканчивать этот цирк».

— Мисс Грейнджер, без сомнения всем нам весьма приятно лицезреть ваше личико, но не будете ли вы так добры на время покинуть наше общество?

— С какой это стати Гермиона должна уходить? — вновь вскочил на ноги рыжий, буквально испепеляя меня злобным взглядом.

— Разумеется, мисс Грейнджер никому ничего не обязана… впрочем, я не против переодеваться в присутствии девушки, если ее не смущает вид мужского нижнего белья, — добавив максимально возможное количество снисхождения в голос, я медленно встал с сидения и потянулся к пуговицам рубашки. — Кстати, вам я также советую переодеться…

Девочка, щеки которой вспыхнули красным, в считанные секунды вылетела из купе, а ее друзья сконфужено застыли, придя в себя только к моменту, когда я начал натягивать свою мантию.

До школы мы добрались без приключений и, если на первом году в Хогвартс пришлось плыть на лодках через озеро, то теперь путешествие стало более комфортным. В кареты, запряженные костлявыми и клыкастыми лошадями усаживались по четыре студента, мне же повезло попасть в экипаж всего с двумя соседями.

Праздник в общем зале также прошел без неожиданностей, упоминания стоит разве что увеличение семейства рыжеголовых на факультете Гриффиндора.

Казалось бы, с началом учебных дней жизнь вошла в уже привычное русло. Отношения с «родным» факультетом оставались холодные (они не замечали меня, а я плевать хотел на них), гриффиндорцы по прежнему шептались за спиной, но при этом некоторые из них не отказывали себе в возможности воспользоваться моей помощью. Хаффлпаф и Слизерин, словно сговорившись, улыбались в лицо и вообще вели себя подчеркнуто вежливо, частенько загружая работой по поиску той или иной информации.

В общем, мой кошелек, хоть и медленно, но уверенно стал наполняться звонкими монетами.

И вот, спустя месяц после начала занятий меня вызвал директор, как сказала МакГонагалл: «Для важного разговора».