Служащие Ваитюру(СИ)

Тандри ждал, пока последний студент покинет аудиторию. Сделал шаг к кафедре, но Гриммюрграс сам направился к нему. Остановился у дверей, глядя в лицо Тандри: тот старательно подбирал слова и боролся с собой.

-- Пьеса для праздника, -- наконец выдавил он из себя, судорожно сжимая кулаки.

Что с ним происходило, Гриммюрграс не понимал, как и то, о чем Тандри ведет речь. И продолжил бы пребывать в неведении, поскольку задать повторно вопрос "Что за пьеса?" посчитал глупым, но Тандри усмехнулся и добавил:

-- Да вы шутите! Ваш ассистент, Оуск, набирает актеров для прослушивания! А когда я попросил записать и меня, она отказалась. Сказала, что вы категорически против. Но я не могу понять, почему... Вы же... Из-за того, что случилось? -- он замялся, но разочарование в его голосе звучало уже отчетливо -- его разум сдавал позиции, как бы Тандри ни пытался за него зацепиться. -- Вы ведь знаете, что я смогу сыграть нужную роль! Так почему?..

-- Знаю, -- Гриммюрграс кивнул, бросил взгляд на висящие над доской часы, снова посмотрел на Тандри. -- За мной.

Он вышел, не оглядываясь, зная, что тот идет следом. Но каким надо было оказаться дураком, чтобы поверить, будто затишье может быть долгим. В Норзуре об ураганах знали лишь из книг, но если бы здешние жители встречались с ними и решили бы давать им имена действительно существующих людей, то "Оуск" непременно бы оказалось среди них. Какое красивое имя, обещающее что-то совсем безвредное и даже сладостное, но скрывающее под собой коварное, опасное. "Бойтесь желаний!" -- написал один мудрец. Хотел ли он при этом предостеречь: "Бойтесь Оуск!"?

Она ожидала своего профессора в столовой, чтобы в обеденный перерыв вручить измененное расписание оставшейся половины дня или же сообщить, что сегодня ждать неожиданностей не придется. Для этого они встречались утром и в обед: Оуск полагала, что в течение дня можно внести столько изменений, что лучше быть начеку, особенно если ты не в чести у завкафедрой. И все-таки некоторых неожиданностей она предугадать не смогла. Например, что придет Тандри, чтобы разобраться в несправедливости. И что о пьесе все-таки станет известно.

-- И когда ты собиралась рассказать, что я готовлю представление к празднику? -- без прелюдий спросил Гриммюрграс, усаживаясь напротив. Тандри остался стоять рядом в некотором замешательстве. Гриммюрграс постарался подбодрить его кивком головы, но это не помогло.

-- На днях, -- бросила она, защищаясь. Ее взгляд перебегал с лица начальника на лицо отвергнутого студента, и Оуск, почувствовав себя загнанной в угол, будто бы нахохлилась и приготовилась защищаться. Кто сказал, что у маленькой птички не твердый острый клюв, а на лапках нет коготков?

-- То есть ты собиралась проводить пробы, не имея в наличии пьесы?

-- Да... То есть нет! Профессор Гриммюрграс, я четко представляю, о чем будет эта пьеса, и знаю, какие типажи нам для этого понадобятся.

-- Выходит, пьесу ставишь ты, но от моего имени? А чем в это время заняты другие работники кафедры?

-- Понятия не имею, -- высокомерно сморщив носик, отозвалась Оуск. -- Готовят очередной бесталанный номер.

-- А почему тогда я ставлю еще какую-то пьесу?

Некоторое время она молчала, всматриваясь в лицо сидящего напротив. Потом посмотрела на Тандри, снова на Гриммюрграса.

-- Вы ведь не серьезно, профессор? Вы ведь понимаете, как это ужасно, что ваше имя стоит в списке тех, кто из года в год делает самые жалкие номера на День...

-- Да кому какое дело, где стоит мое имя?! -- не выдержал Гриммюрграс. -- Никто толком не задумывается обо всех этих представлениях! Они однотипны, и вряд ли кто на следующий день вспомнит, с чем именно выступила кафедра археологии и антропологии.

-- Но я помню! -- возразила она. -- И не только я. И в этом вся проблема! Неужели вы не хотите, чтобы ваше представление, достойное вашего имени, запомнилось до следующего года? Вы ведь можете!..

-- Могу? Наверное. Но не хочу.

Неучастие в праздновании Дня Фордилда считалось аморальным проступком, но большей части работников любой кафедры было достаточно просто не мешать подготовке, снисходительно отнестись к пропуску занятий некоторых студентов, обеспечить замены занятых в работе над номером преподавателей. И именно такая роль устраивала Гриммюрграса. Ему не нравился этот праздник, поскольку только в этот день все жители Норзура вспоминали Правило Фордилда, но как ни следовали ему, так и продолжали вести себя в полной противоположности выводам, которые должны были сделать. Высмеивать такую линию поведения подобно Фаннару при поддержке Фанндис он не мог, поэтому старался свести свое участие в фарсе к минимуму.

Но тут на горизонте появилась Оуск, и тихая жизнь закончилась.

Надув губки, она заметила:

-- В любом случае уже поздно. Я думаю поставить одну из сцен, описанных в вашей книге, как иллюстрацию общества, жившего в очень далекие времена, но при этом удивительно похожего на наше.

Гриммюрграс лишь усмехнулся. Ни одна из написанных им сцен не подходила под требования к номерам, все они нуждались в доработке, которой, конечно, теперь займется именно он. Скрестив руки на груди, он обвел Оуск взглядом.

-- Допустим. А почему, в таком случае, я запрещаю Тандри принять участие в пробах на роль в моем спектакле?

Она взглянула на все так же стоявшего рядом студента, потом посмотрела на Гриммюрграса. На лице не читалось ни грамма сомнения в своей правоте.

-- Он красивый.

Снова воцарилось молчание, потому что такого аргумента Гриммюрграс услышать совершенно не ожидал.

-- Прости, что?

-- Красивый. Я не беру красивых актеров. Профессор, вы же знаете, как за одну красивую улыбку можно простить все, даже отсутствие таланта? Конечно, нам будут рукоплескать, но не из-за прекрасной игры, а потому что вот он улыбнется. Я считаю это недопустимым.

-- Но ты даже не дала ему шанса показать себя! Откуда тебе знать, талантлив ли он?

-- Профессор, это не первая сценка, которую я ставлю. И я прекрасно знаю, что бывает на пробах, в которых участвуют красавчики. -- Оуск вздохнула и покачала головой. -- Их магия действует даже на тех, кто о ней знает. Я не могу ему позволить очаровать себя.

Гриммюрграс прищурился, внимательно глядя на свою помощницу. Та снова приготовилась обороняться и выглядела при этом крайне воинственно.

-- Послушай, Оуск. Либо ты разрешаешь ему пройти прослушивание, либо я назначаю его на главную роль, не глядя. И мне плевать, умеет он играть или нет.

Стоявший рядом Тандри шумно выдохнул. Гриммюрграс чувствовал, что ведет себя так, будто продвигает своего протеже. И хотя Тандри, невзирая на все его суждения и то, что случилось под метеоритным дождем, таковым не являлся, если бы кто-то узнал о том вечере, заклеймил бы и юношу, и самого Гриммюрграса. Он понимал, что такой ультиматум может вызвать множество ненужных мыслей и щекотливых вопросов, но не выдвинуть его не мог. Ему требовалось показать, кто здесь главный, а кто -- всего лишь помощник. Придется перегнуть палку? Что ж, так тому и быть.

Оуск колебалась недолго. Она быстро сообразила, что с ней не шутят и что ей попался не такой уж сговорчивый объект. Ей придется считаться с Гриммюрграсом, и потому она сдалась:

-- Приходи завтра со всеми. Выбери роль, в которой лучше всего проявятся твои возможности, и приходи.

Тандри ликовал. Бесшумно, но в то же время настолько горячо, что возникло ощущение -- дотронься, и обожжешься. Его счастью, казалось, не было предела. Он с благодарностью посмотрел на Гриммюрграса и широко улыбнулся.

-- Я тогда поспешу в библиотеку, хорошо?

Получив в ответ утвердительный кивок, он сорвался с места. Проводив взглядом радостного студента, Гриммюрграс повернулся к слишком ретивой помощнице.

-- Значит, завтра пробы по пьесе, которой даже еще нет? Надеюсь, меня ты приглашаешь в качестве наблюдателя?