Альтернативная концовка (СИ)

-А нам сказали, что ты коварно напал на разбойников и чуть не поубивал половину одним своим видом...

-Подожди, Хаби, - отмахнулась от него принцесса: ей как раз не было смешно. Разорение гробниц - страшный грех и ей, как жрице, было возмутительно находиться на одной земле со святотатцами: - Продолжайте!

-И не подумаю! - насупился писец. - Пусть этот неуважительный юноша извинится перед представителем власти Владыки Двух Земель, и тогда... - Хаби насмешливо фыркнул и демонстративно сложил руки на груди. Смуглые бугристые мускулы были не такими впечатляющими, как у здоровяка-разбойника, но писец, как образованный человек, быстро сравнил свою массу с массой меджая и поперхнулся требованиями. - По крайней мере, я требую отношения к себе согласно положению...

-Ладно-ладно, - лениво протянул Хаби, - я буду очень стараться и исправно стучать лбом в песок при каждом твоём появлении.

-Их блохастые верблюды встали как раз там, - обращаясь исключительно к Неджем (на фоне Хаби не такая уж она и плохая!), вкрадчиво принялся излагать "золотое стило фараона", - как раз там, где был разрыт вход в подземную гробницу. Скорее всего, это одна из тайных гробниц древности, истинных обиталищ почившего фараона, запрятанная сюда от посторонних глаз и ловких рук. Разбойники раскопали песок и всей шайкой склонились над ним, видимо, высматривая наиудобнейший путь к спуску, когда появился я и храбро вступил!..

-Как они ещё живы остались - непонятно, - сочувственно покачал головой меджай.

Бездонная чаша терпения царского писца звонко тренькнула, опрокидываясь на бок; покрасневший от гнева Пиопи, сжав худосочные кулачки, вскочил на ноги и с безнадёжной неистовостью обозлённого птенца накинулся на гордую птицу-ибиса. Принцесса не заметила, как взметнулась потревоженная вознёй золотая пыль пустыни. Она в задумчивости обернулась к стоянке разбойников и, прищурившись, прислушалась.

"Негодяи! Святотатцы! Да как они только посмели при мне, будущей царице... Нет, этого нельзя так оставить!"

В какой-то момент по ту сторону бархана ей почудился довольный гогот грабителей и звон пересыпаемого погребального золота. Суровая решительность поселилась в сердце принцессы, она нахмурилась, совершенно независимо от желаний принимая грозный вид, и широким шагом направилась к стоянке разбойников.

Наверное, вид разъярённой, как львица-Сохмет, черноволосой растрёпанной девицы был ужасен, потому что заметивший её мальчишка, непроизвольно разжав кулак с верблюжьими верёвками, попятился назад и толкнул отставленный зад согнувшегося в три погибели здоровяка. Охнув, тот едва устоял на ногах и, рыкнув нечто нечленораздельное, резко обернулся.

--Эй! - только и смог вымолвить он, подзывая старика, и невольно отступил вбок, пропуская гневную маленькую жрицу. Раздражённый помехами плешивый разбойник злобно оскалил жёлтые обломки зубов и, распрямившись, столкнулся нос к носу с девицей.

-Это ещё что... - вякнул он, медленно осознавая нависшую угрозу. Голубые, как ясное небо, глаза жрицы потемнели от ярости. Она сделала шаг вперёд, оттесняя старика на край чёрной раны в теле пустыни. Разбойник неловко оступился, но вовремя успел отпрыгнуть от зовущей пропасти, и принцесса, вскинув руками, словно взлетающий аист, камнем рухнула в разлом.

* * *

Принцесса нырнула в объятия непроглядной тьмы, которая, сначала больно ударив твёрдым по ладоням и ногам, сдавила грудную клетку и помешала дышать. Неджем успела подумать, что сейчас задохнётся, вдохнула в последний раз с такой злой жадностью, что слёзы брызнули из глаз, и... потонула в ярком свете...

Он лился отовсюду: из узких окошек под крышей, с плоскодонных чаш на треножниках, им сияли разрисованные цветами кувшинок и лотоса колонны, заканчивавшиеся охапками папируса; им сверкали одежды многочисленных вельмож, стражников, писцов и прекрасных женщин. Слева же от принцессы на небольшом возвышении в несколько ступеней, восседал на троне фараон - молодой красивый мужчина. Неджем была так потрясена, что даже не сразу увидела, что глаза его, подведённые чёрным, затянуты белёсыми плёнками. Глаза без зрачков. Слепые глаза.

Кто-то хлопнул в ладоши, заставив принцессу вздрогнуть, и просторный зал заполнила чудесная музыка. "Неужели они не видят меня?" - шепнула Неджем в растерянности, озирая обращённые мимо неё лица, полные предвкушением чего-то волшебного. Как вдруг девушка увидела то, что заставило её позабыть обо всём, кроме зрелища.

Двери распахнулись, и в центр зала стремительным вихрем ворвалась стайка танцовщиц. Выстроившись кругом лицами друг к другу, они начали плавно покачиваться назад и вперёд, живо напомнив распускающиеся лепестки кувшинки. Откинувшись назад, они замерли в невероятных позах, и только сейчас принцесса разглядела, что танцовщицы окружают кого-то ещё. Девушка выросла из цветка, высокая, гибкая, с длинными чёрными волосами и удивительно нежной тонкой кожей. Выбравшись из "кувшинки", красавица закружилась на месте, перетекая из одного положения в другое, каждый раз заставляя восхищённо вздыхать зрителей, и стала медленно приближаться к пьедесталу. Неджем не могла оторвать от танцовщицы взора. Она слышала, что боги иногда даруют смертному необыкновенное умение, сотрясающее сердца и разрушающее города своей силой, но видела подобное впервые. Самое же страшное было то, что Ба Неджем вдруг сжалось, как от предчувствия ужасного события, и щёки принцессы запылали. Рывком дотронувшись до лица, девушка лизнула пальцы и ощутила солоноватый вкус. В суеверном трепете взглянув на руку, она вскинула на танцовщицу глаза и прекратила дышать. Красавица подошла к трону фараона почти вплотную, движения её, полные страдания, волной накатывали на владыку и ложились плотной бледностью на прекрасную кожу девушки. Все присутствовавшие - вельможи, писцы, женщины в дорогих нарядах, стража - в едином порыве застыли, жадно следя за каждым движением танцовщицы, и принцесса видела, как побелели костяшки пальцев фараона, сжимающие подлокотники трона. Музыка взлетела ввысь, стремясь в небеса, и грянула последним аккордом, а вместе с ней на ступени у самых ног владыки упала красавица.

Разразилась гнетущая тишина. В груди принцессы стало удивительно пусто, в один миг отнялись ноги и руки, но ничто на свете не заставило бы её отвести взгляд с танцовщицы.

-Что... Что с ней?! - выпрямившись на троне, вскричал фараон. Вокруг безмолвствовали. Владыка с силой впился ногтями в лицо и принялся нещадно тереть глаза, завыв от бессилия.

-Фараон! - осмелился подать голос кто-то из чиновников: - Она...

-О, боги! Боги! - страшно закричал владыка, отнимая руки от лица, упал на трон и какое-то время метался из стороны в сторону, подняв слепые глаза к небесам. А потом внезапно качнулся вперёд, вынес перед собой ладонь и принялся поворачивать её... точно разглядывал. - Я вижу... Я вижу собственными глазами! Я вижу! Вижу! Вижу!! О, великие боги, я снова вижу!!! Танах? - фараон взглянул на неподвижную танцовщицу у своих ног и недоумённо произнёс: - Танах, почему ты молчишь?.. Танах, я вижу, слышишь? Танах!

-Она мертва... - просто сказал кто-то. Слова больно ударили Неджем в самое сердце, и она в бессилии сползла по стене на пол. В единое мгновение померкло всё: и роскошь царского дворца, и застывшее от боли лицо фараона, и неожиданно вспыхнувший свет...

Неджем протяжно застонала, с трудом поворачиваясь на бок, оперлась на локоть и громко закричала от боли, одновременно впившейся в тело со всех сторон. Эта её истошная жалоба на покрошенные в пыль кости гулко ударилась в стены, пол и потолок, в окружавшие принцессу предметы - она не видела их, но чувствовала едва уловимый запах ветоши. Казалось, помещение разом нависло над девушкой, словно в раздумьях, как наказать нарушившую их покой грешницу. На руку принцессы опустилось нечто тонкое и холодное, и девушка вновь истошно закричала - на этот раз от ужаса.