Туманный Кот

Такие мысли распалили воображение и Уолл взвился вверх, чтобы упругий ветер в лицо освежил симпоты, и, быть может, выветрил глифомы от всевозможных страхов. Ощущение полёта всегда нравилось ему, ещё с тех времён, когда рядом находилась мать, которую он обожал. Вторая мать, любившая не меньше первой, уже умерла и дорогие воспоминания о ней хранились в самых ближайших глифомах.

Настроив себя самым положительным образом, Уолл приблизился к башне, собираясь влететь в окно. Внизу бушевал народ, что слегка озадачило Уолла, так как он начал беспокоиться за Эйсинору и сразу нырнул в помещение. Увидев Эйсинору вместе с Секлецией, Уолл покраснел, как раскалённая печка, и все слова, приготовленные заранее, выскочили у него из головы. К тому же, рядом сидел Слэй, который выпучил глаза от наглости Уолла.

— Простите, на некоторое время мне нужна Эйсинора, — сообщил Уолл и, вместе с девушкой на руках, вылетел в окно. Слэй никак не мог разразиться словами, а Секлеция, знакомая с произведениями Мольера и народной молвой, ехидно произнесла: — Дон Хуан доморощенный!

— Ты что себе позволяешь? — хихикая, спросила Эйсинора, ничуть не пугаясь своему похищению. Если бы она хотела, то сразу бы поставила похитителя на место. Ей, даже, льстило, что её умыкнули на глазах Слэя. Тем более, полёт в небе вызывал в ней бурное романтическое настроение.

В это само время, Мари, собирая себя внизу, у кромки прозрачного купола, погружалась в воду озера, полыхала во все стороны яростью. Вода вокруг неё кипела, а если бы кто подвернулся ей под руку, то она бы сожгла его без всякого сожаления. Она понимала, что без желания Тома, никакая Тим не могла стать между ними. Мари хотела порыться в глифомах, чтобы проследить их прошлое, но обнаружила кругом пустоту. Она прошлась по самых дальних глифомах, но оказалось, что прошлого у неё нет.

Раньше это её никак не занимало, так как она, окружённая любовью Тома, находилась под постоянным допингом и жила настоящим, а не прошлым. Оглянувшись вокруг, она увидела, что стоит на дне озера по колена в иле, а вокруг неё пузырится вода. Оттолкнувшись, она выскочила из воды и полетела в направлении дворца соседа, который называл себя Уолл.

К её радости, в замке никого не было и она, чтобы отвлечься, прошлась по всем комнатам, удивляясь гармонии, с которой создатель дворца сочетал краски и линии, а воздушная наполненность залов напоминала Мари храм. С некоторым сожалением она подумала, что это здание намного прекраснее дворца, который построил Том. Воспоминание о нём, породило в ней раздражение, и она плюхнулась на прекрасное ложе под балдахином, которое, как будто, само приглашало прилечь. Хотя для Хранителей сон без надобности, но Мари знала, что он всегда её освежает. Предаваясь сну, она всегда включает человеческие рецепторы, получая неимоверное удовольствие.

«Точно! Сон мне помогает…» — подумала она, но сонная лень, не позволила ей добраться до глифом, где есть это утверждение. Иначе бы она заглянула в соседнюю глифому, в которой хранилось без всяких привязок кусочек слова «…мо».

Уолл, убирая белоснежные крылья, опустился перед дворцом, с сожалением освобождая Эйсинору из своих объятий. Девушка, стоило ей коснуться земли, чуть не пошатнулась, но не от того, что её укачало в полёте, а от великолепного зрелища, раскинувшегося перед её глазами.

Сразу перед ними два ряда фонтанов выделяли дорожку, ведущую к светло-голубому дворцу, а по бокам среди зелёных лужаек, пузырились пеной ещё целая вереница фонтанов. По бокам дорожки в сторону дворца струился водопад, несмотря на то, что здание казалось на возвышении. За дворцом угадывался сад, который, в отличие от парадного, не соблюдал формы и казался естественным. Эйсинора, бросив туда взгляд, заметила несколько плодовых деревьев и ягодных кустов среди лесных деревьев. Дальше, повторяя краски дворца, голубело озеро и Эйсиноре прямо сейчас захотелось окунуться в него.

— Пойдём» — предложил Уолл, протягивая ей руку. Она не стала её брать, а побежала, звеня как колокольчик, на ходу снимая одежду. Эйсинора с ходу бросилась в воду, подставляя солнцу и без того загоревшее тело, которое соблазнительно мелькнуло в воздухе. «Где она успела?» — подумал Уолл, подразумевая её загорелое тело, забывая о том, что она выросла на берегу реки. Сделав несколько взмахов рук, Эйсинора повернулась к Уоллу, приглашая его в воду. Он не стал отговариваться, а разделся и прыгнул в воду за ней. Они долго баловались, а потом вышли на берег и улеглись на траву. Эйсинора, мельком взглянув на голого Уолла, с удивлением показала в его пах: — Что это?

Дело в том, что у Уолла, там ничего не было.

— Я не хотел тебя смущать, — сказал Уолл, краснея лицом. Девушка закатилась смехом, через который она едва произнесла: — Смути… меня…

Уолл произвёл, то, что требуется, и спросил, глядя на смеющуюся Эйсинору: — Так нормально?

Эйсинора закатилась ещё большим смехом, причём, сама покраснела и, произнося: «Нормально, нормально!» — понеслась к воде. Уолл, болтая вновь приобретённым, бросился за ней. Они ещё подурачились в воде, а потом оделись и пошли осматривать дворец. Всё казалось таким прекрасным, что Эйсинора не выдержала и чмокнула Уолла, выражая этим своё восхищение им, как художником.

Когда они зашли в одну из спален, Эйсиноре так и не терпелось опуститься на постель под балахоном, но откинув его, она увидела на нём прекрасную женщину, которая спала. Она узнала в женщине ту, которая похитила её Слэй на барже.

— Ты, что, с ней спишь? — отчего-то шепотом произнесла Эйсинора и с разочарованием увидела растерянное лицо Уолла. «Эта женщина со всеми спит!» — подумала Эйсинора, собираясь расспросить Слэя, что он делал с этой женщиной, забывая о том, что Слэй может спросить её, что она делала с Уоллом, который, подлец, зырил на неё и молчал.

Гай Син, ожидая под дверью башни дрима, отчего-то забеспокоился и решил, что не лишнее самому увидеть свою сестру. Поднимаясь по бесконечным ступенькам, он прислушивался к звукам, но ничего не услышал, кроме своих шагов. Чувствуя, что что-то случилось, Гай Син пустился бегом, а когда, задыхаясь, добрался до комнаты дрима, то с волнением открыл дверь.

На кровати мило сидела Секлеция и улыбалась Слэю, взяв его руку в свою. Сестры в комнате не было. Увидев Сина, и Секлеция и Слэй отчего-то смутились, как будто что-то украли. «Они договорилась о свидании!» — подумал Син, решая в уме задачку на вычитание – кого первого выбросить в окно?

— Ты…ты… обманщица… — воскликнул он, взяв за плечи Секлецию и сотрясая её, как копилку с хутинками. Слэй попытался помочь Секлеции, но Син грубо толкнул его на кровать. Правда, тут же получил чем-то по голове и свалился на руки Секлеции. Первое, что он услышал, когда пришёл в себя: — Ты же мог его убить, — вещала она, смачивая лицо Сина мокрым платком.

— Пусть не смеет тебя обижать! — воскликнул мальчуган, в котором Сим узнал Гавроша, настороженно наблюдающего за его оживлением. Появление ребёнка ещё более запутало понимание ситуации, и Син оглянулся, намереваясь увидеть свою сестру. То, что её не оказалось, говорило о том, что что-то, всё-таки произошло.

— Ты что хотел? — спросила Секлеция, прекращая мочить Сина. Гаврош, понимая, что пациент скорее жив, чем мёртв, убрался подальше от Сина и поднялся в комнату выше спальни, где он до этого и находился, исследуя рабочее место дрима.

— А, где Эйсинора? — спросил Сим, понимая, что наговорил чего-то лишнего.

— Её забрал Уолл, — ответила Секлеция.

— Какой Уолл? — не понял Сим.

— Тот, что приходил ко мне и провалил крышу каюты на баркасе, — честно сообщила Секлеция.

— Он приходил к тебе? — заторможено спросил Сим.

— Да он, как дон Хуан, ко всем пристаёт, — невинно сообщила Секлеция, наблюдая, как у Сина краснеют глаза.

«Я этому «дон Хуану» пообломаю рога!» — подумал Син о будущем, только в настоящем он не знал что делать. Слэй, как будто, ни при чём, у него самого украли невесту, к тому же, сестру Сина, а Секлеция, вообще, выглядит, как богиня. Самое лучшее, что догадался сделать Сим, так это склонить голову и сказать Секлеции: — Прости меня.