Туманный Кот

Братья Гай добрались под утро до столицы Райна, Лыбы, и остановились в хозяйственном порту. Гай Гретор ушёл договариваться с оптовиками, чтобы не морочиться с привезенной рыбой, а команда, то есть остальные братья, драила баркас. Секлеция готовила праздничный ужин, отгоняя желающих снять пробу, которых манила не только пища, а сама Секлеция, дарившая всем улыбку и подзатыльники. Стах и Котин приводили в порядок баржу, пришвартованную рядом с баркасом.

Гретор вернулся не сам, а с двумя весьма шустрыми личностями, которые тут же забрались на баржу и принялись обнюхивать бочки с рыбой. Когда они возвратились на пристань, то их довольные рожи весьма красноречиво говорили о том, что с товаром всё в порядке. Покупатели договорились хранить бочки на барже, прихватив с собой несколько штук, которые братья Гай погрузили на телегу, запряженную низкорослыми лошадками бурого цвета.

Обедали на баркасе за раскладным столом, усевшись на пустые бочки и занимая всю палубу. После обеда братья, вместе с Секлецией, решили найти Эйсинору и Слэя, оставив Стаха и Котина сторожить баржу.

Секлеция шагала впереди, имея за ориентир башню дрима, такую же высокую, как и в Мокаши. По бокам у неё шли старшие братья, Гай Бат и Гай Дизер, как будто дежурные защитники, а остальные тянулись сзади, не очень придерживаясь порядка. Гай Гретор замыкал процессию, как отец, присматривая за меньшими братьями.

Секлеция немного беспокоилась за Эйсинору и Слэя, так как под утро, изнеможенная ласками Гай Тувора, погрузилась сон, но отдохнуть не удалось. Сон казался каким-то странным. Какой-то франт обвинял какого-то Нука в том, что он много ворует, а потом возникало воодушевлённое лицо Эйсиноры и Секлеция понимала, что так её видит Слэй. Впрочем, тут же возник образ юноши с миловидной внешностью, в котором Секлеция узнала внезапного гостя, пробившего крышу их баркаса. «Что он делает в моих снах?» — удивилась Секлеция, и женская интуиция подсказала, что юноша снится Эйсиноре. «Уолл…» — прошелестело в голове имя юноши, но тут снова появился франт, который произнёс: «Вами правит вор Нук!»

— Кто такой Нук? — спросила она у вертевшегося рядом Гай Сина.

— Нук? — в недоумении остановился юноша, а потом понял и объяснил: — Нук – правитель Райны.

«Вон оно что?» — подумала Секлеция и заволновалась за свою золовку ещё больше. Обернувшись к Гай Дизеру, она встревожено сказала:

— Нам нужно спешить, Эйсиноре угрожает опасность.

Взгляд Дизера на своих братьев лучше слов объяснил им ситуацию и их лица, обычно весело-насмешливые, сразу стали строгими и сосредоточенными. Перед Секлецией появился Гай Гретор, который, как ледокол, раздвигал толпу, стремительно двигаясь уже близкой башне дрима.

Оказалось, что они опоздали. Когда Гай Гретор появился на площади перед башней, её уже заливала толпа. Башню окружали несколько рядов палочников, которые прикрылись деревянными щитами, а возле самой двери происходила возня – её пытались вскрыть.

Правда, данное действие оказалось бесполезным, так как при строительстве, для сохранности дрима, дверь сделали непробиваемой из не горящего тёмного дерева, поэтому все попытки палочников оказались бесполезными.

— Бей гадов, — произнёс мальчуган лет семи и запустил камень в ряды палочников. Вокруг засмеялись, поддерживая маленького хулигана. Видимо, камень попал в какое-то начальствующее лицо, так как от палочников отделилось несколько человек, которые двинулись в сторону мальчугана. Тот быстро юркнул в толпу и спрятался за Секлецией. Она присела и спросила, рассматривая его чумазое лицо: — Как тебя звать, мальчик?

— Никак, — отрезал мальчишка, напряжённо всматриваясь туда, где палочники врезались в толпу и, раздвигая её, двигались в направлении Секлеции.

— Не бойся, тебя никто не тронет, — сказала она, а всё братья Гай подвинулись вперёд, становясь щитом перед Секлецией. Палочники вплотную подошли к братьям, сжимая в руках деревянное оружие. Старший из палочников сказал, посматривая на Гай Гретора:

— Отдайте мальца, он совершил правонарушение.

— Он ребёнок, — парировал Гретор, возвышаясь над палочником по крайней мере на голову.

— Это не вам решать, — сказал старший, надвигаясь на Гретора.

— Бей гадов! — раздался крик рядом и на палочников обрушился град камней.

Ближайший к Гретору замахнулся на него, но старший Гай выхватил палку и обрушил удар на голову нападавшего. Братья Гретора включились в схватку, легко вооружившись палками нападавших. Вскоре палочников с улюлюканьем выгнали из площади, занимая всё её пространство.

— Они вернуться, стройте баррикада, — сказала Секлеция, повернувшись к Гай Гретору. Его ответный взгляд выражал удивление, так как Гретор понял, что совсем не знает своей жены, тем более, не понимает, что она сказала. Секлеция объяснила, как могла, и Гай Гретор с уважением на неё посмотрел, считая, что там, на неизвестной ему Земле, она только тем и занимается, что делает «баррикады».

Пока братья строили баррикады, Секлеция постучала в дверь башни, прислушиваясь к звукам внутри. Никто не отвечал и она снова постучала. Малец, из-за которого начался сыр-бор, стоял рядом, полагая, что если его защищают, то считают своим, поэтому не стал убегать, а остался с доброй тётей.

— Так, как тебя зовут, мальчик? — спросила Секлеция, скрашивая время, так как дверь не отвечала и не хотела открываться.

— Никак, — правдиво ответил мальчик, так его, в лучшем случае, называли: «Ей, ты!» — а другие свои неприличные имена он стеснялся повторить доброй тёте.

— Хорошо! — улыбнувшись, сказала Секлеция и погладила мальчика по голове: — Будешь Гаврош.

Необычное имя понравилось мальчику и он непрерывно его повторял, чтобы не забыть, но, как на зло, забыл и беспомощно уставился на Секлецию.

— Что, Гаврош? — спросила она, а мальчик понял, что помнить не обязательно, так как его имя помнят другие.

Дверь неожиданно отворилась, и на пороге показался Слэй с отломанной ножкой стула в руках, который совсем не ожидал встретить перед дверью Секлецию. Она тоже смутилась, а сердце, неожиданно для неё, ёкнуло и отозвалось старой грустью.

— А где Эйсинора? — торопливо спросила она, чтобы скрыть смущение. Сзади себя она заметила подошедшего Сина, который настороженно поглядывал на Слэя.

— Она наверху, — сообщил Слэй, соображая, пускать братьев своей девушки или нет. Секлеция, придерживая за руку Гавроша, отправилась в длинный путь по винтовой лестнице, кружившей до самого верха. Син не стал следовать за Секлецией, а, перекинувшись парой слов со Слэем, остался дежурить внизу, у дверей. Башня в Лыбе ничем не отличалась от такой же в Мокаши, столице Тартии. Видимо, их сооружал один архитектор, не мудрствуя с изысками, а придерживаясь простой функциональности. Когда Секлеция поднялась на верх, то увидела встревоженную Эйсинору, которая обрадовалась ей, как сестре, прижимаясь к её груди.

— Это что, твой ребёнок? — с изумлением спросила она, поглядывая на Гавроша.

— Да, — сообщила Секлеция, удивляясь её наивности. Что и говорить, братья вряд ли просвещали сестру о процессах продолжения рода. Гаврош выслушал слова Секлеции с удовольствием, но успокоил Эйсинору:

— Тётя шутит, я ей чужой.

Секлеция, вдруг, обняла Гавроша и сквозь слёзы промолвила: — Не бойся, ты будешь жить со мной!

Эйсинора, поняв ситуацию, тоже захлюпала носом и прислонилась к своей невестке.

— Что у вас случилось? — озабоченно спросил Слэй, появляясь в дверях.

Закончив строительство дворца, Уолл с некоторой растерянностью остановился. До этой минуты у него имелось дело, а теперь, по окончанию строительства, возникал вопрос – что делать дальше? В своем воображении он никогда не рисовал картинку, как это произойдёт. Он представил себе, что после предложения принять дворец, Эйсинора со смехом откажется от его подарка. Уолл покраснел, точно такое уже произошло, и Эйсинора даже не глянула на дворец, чтобы оценить его труд. А, возможно, примет его за болтуна или, что ничуть не лучше, за хвастуна.