Судьба Убийцы (ЛП)

Несмотря на плохое самочувствие, я старался быть полезным. Я обнаружил, что могу пальцами снимать ржавчину с латуни, и под моими рукам засияли все латунные детали на «Плясунье». Я разгладил изношенные снасти так, что теперь они скользили легко. Я пропускал через руки растянутые и провисшие паруса, чтобы натянуть их. За столом я ел не больше одной порции, несмотря на постоянный голод.

Плавание казалось нескончаемым. Навязывание команде своей воли забирало силу и сосредоточенность, и ресурсы моего тела истощались. Я страшился каждой остановки в порту, потому что в эти дни мое воздействие прекращалось, пока матросы разгружали корабль и брали новый груз. Во всех портах по вечерам я ходил в трактир, чтобы подкрепить Скилл обильной едой. Насытившись, возвращался на «Плясунью» и забывался тяжелым сном. Проснувшись, я на один день чувствовал себя сильнее, но затем утомление возвращалось.

Длинными тягостными ночами я думал о Верити и о том, как он пользовался Скиллом для защиты Шести Герцогств. Даже на расстоянии он находил корабли с Внешних островов и воздействовал на их капитанов и штурманов. Скольких он отправил в пучину шторма или на скалы? Что он чувствовал, используя мощь магии, чтобы убить столько людей? Не потому ли он ухватился за обрывки старинных легенд и отправился в Горы искать союза с Элдерлингами?

В ночь, когда мы приплыли в Фарнич, я внушил капитану и команде, что они сделали доброе дело, которым могут гордиться. Я оставил их озадаченными, но довольными собой. Мне на плечо уселась Мотли.

– Домой, – напомнила она, и это слово придало мне сил.

Фарнич оказался унылым вонючим городком с угрюмыми жителями. Убой скота ради мяса и кожи – грязное ремесло, но не настолько отвратительное, каким предстает в Фарниче. Городок был замусоренным, повсюду сквозила безысходность. Вокруг залива примостились приземистые неухоженные домишки. Выше на холме я разглядел развалины города Элдерлингов. Очевидно, его разрушили умышленно. Я понадеялся, что Скилл-колонна не пострадала сильнее с тех пор, как ею в последний раз воспользовались Прилкоп с Шутом. Шут говорил, что она почти рухнула. Но если под ней как-то можно поместиться, я не упущу эту возможность в надежде вернуться в Кельсингру.

Этими камнями опасно пользоваться.

Волк, откладывать мое возвращение еще опаснее, гораздо опаснее.

Я почувствовал его сомнения и страх стать их добычей. Я ходил по городу голодный, но не увидел таверны, где мне захотелось бы поесть. Все они не внушали доверия. Лучше я отправлюсь прямиком в город Элдерлингов, отыщу Скилл-колонну и покину это отвратительное место. Непривлекательность города была похожа на зловоние, висевшее в воздухе. В Кельсингре меня узнают. Там есть пища и хорошее отношение ко мне. А это место никогда не было знакомо с доброжелательностью.

Я остановился перевести дух и прислонился к стене конюшни. Отчаяние захлестнуло меня, как порыв ветра. Его сила была странно знакомой, как и гул в ушах.

Здесь они нас предали. Долгие годы они обманывали нас, притворяясь друзьями, а потом, когда на нас обрушились невзгоды и мы сбежали сюда, они нас перебили. Они покончили и с нами, и с драконами, и даже с морскими змеями.

На мгновение я их увидел. Элдерлинги бежали по улицам в поисках убежищ, которых не было. Они спаслись, когда пали их города, и пришли сюда, в отдаленное поселение, где воздух не был отравлен и пепел не засыпал все вокруг. Но когда они вышли из каменных порталов, их уже поджидали наемные солдаты, чтобы убить. Ибо Служители знали, что их города падут при землетрясениях, знали, что драконы и Элдерлинги сбегут сюда. Чтобы покончить с драконами, им нужно было покончить и с Элдерлингами.

И они это сделали.

Воспоминания о кровавом предательстве запечатались в камне памяти в городе Элдерлингов. Когда следующие поколения разобрали камни города, чтобы построить Фарнич, они забрали с собой ужас и предательство. Неудивительно, что жители Фарнича с такой ненавистью относятся к руинам черных камней. Чем ближе я подходил к разрушенным домам на склоне холма, тем сильнее и мрачнее были воспоминания. Во мне сплелись Скилл с Серебром, и я пробирался сквозь поток призраков. Мужчины и женщины плакали и кричали, дети лежали мертвыми или истекали кровью на улицах города. Я поднял стены, чтобы заглушить этот ужас.

Кельсингра источала воспоминания Элдерлингов о праздниках, ярмарках и счастливых временах. Здесь же камни пропитались кровью и смертью Элдерлингов, которые возвели из них город. Из поколения в поколение передавалось жуткое наследие страха и отчаяния. Все радостные и мирные воспоминания были залиты кровью.

Я не знал названия этого города Элдерлингов. Между камнями разрушенной мостовой пробивалась трава, но на мостовую пошло слишком много камней памяти. Улицы помнили, что они были улицами, и не давали траве прорасти. Повсюду я видел следы молота и зубила, умышленно разбитые на куски упавшие статуи, разрушенные фонтаны, рухнувшие стены зданий.

Где могла стоять колонна? В центре города, как в Кельсингре? На башне? На рыночной площади?

Я брел по пустынным улицам холмистого города, пробираясь сквозь волны кричащих призраков. Мотли вспархивала с моего плеча, делала круг и возвращалась. Когда-то это было прекрасное место роскошных дворцов и огороженных садов. Теперь город стал похож на мертвого оленя, кишащего червями, а все его величие и изящество запятнаны воспоминаниями о смерти, ненависти и предательстве. Только Уит говорил мне, что призраки не реальны.

Благодаря Уиту, я знал, что поблизости есть и реальные люди, они идут за мной. Из-за стараний крепко держать стены и сохранять разум я пренебрег маскировкой Скилла. Может, это просто любопытные юнцы следуют за странным чужеземцем, закутанным в простыню. Видели ли они мое помеченное Серебром лицо? Мотли над головой каркнула. Я проследил за тем, как она кружит. Вдруг она опустилась в пятно света на моем плече.

– Осторожно, – хрипло каркнула она. – Осторожно, Фитц.

Они приближались ко мне.

Я замер, дыша бесшумно, и призвал Уит, пытаясь определить, сколько их и где они. Что, по их мнению, у меня есть такого, чего им захотелось бы? Или это просто бандиты, которым нравится избивать путников? У меня не осталось сил, чтобы убегать, а тем более драться.

Оставьте меня! – отправил я в темноту мольбу, но наделенные Скиллом камни ослабили ее и заглушили. Мне нужно увидеть этих людей и заглянуть им в лица, чтобы достучаться до их разума. Они по-прежнему держались поодаль. Несомненно, они хорошо знали эти развалины. Возможно, они с детства бросали вызов этим миазмам страха и ненависти. Они продолжали скрываться. В сгущающихся сумерках я видел, как кто-то перебегает с места на место. Сколько их?

Четверо. Нет, пятеро – двое стоят очень близко друг к другу. Раздув ноздри, я уловил запах, но от моего человеческого носа было мало прока.

Они близко. Приготовься.

Мне больше ничего не оставалось. Найдя уцелевший участок стены, я прислонился к ней спиной, вытащил нож и сбросил с себя простыню. Может, мой вид заставит их передумать, но смогут ли они в сгущающейся темноте рассмотреть, как странно я выгляжу? Со сжавшимся сердцем я задался вопросом, что за люди по своей воле окунутся в атмосферу ненависти и крови. Наверняка недобрые люди. Я услышал приглушенный смешок и как на кого-то шикнули. Смех был женским. Вот, значит, что. Это охота, а не ограбление. А я, скорее всего, не первая добыча.

В стену рядом со мной ударился камень. Я уклонился, и ворона спорхнула с моего плеча. Я ее не винил – одного попадания достаточно, чтобы ее убить. Другой камень стукнулся у самой моей головы. Я замер, прислушиваясь. Следующий камень попал в бедро, и на этот раз на смех не стали шикать. Они оставались в укрытии, невидимые. Тихо засвистела праща, и камень сильно ударил мне в грудь. Я заслонил лицо рукой, но камень попал по губам, и что-то хрустнуло! Я ощутил во рту кровь, в ушах зазвенело.