Судьба Убийцы (ЛП)

Голод был постоянным. Жажда появлялась и исчезала, если попадался ручей.

Я чувствовал себя больным, слабость не проходила.

Мое тело продолжало исцеляться и тратило на это силы. Питался я нерегулярно. Обуви у меня не было. Я шел и спал под открытым небом, чего не делал много лет. Но, даже учитывая все это, вялость была непомерной. Однажды я проснулся и не захотел двигаться. Я хотел идти домой, но еще больше – просто не шевелиться. Я лежал на голой земле под деревом со склонившимися ветвями. По моей руке начали ползать муравьи. Я сел, стряхнул их и почесал шею. Укус клеща плохо заживал. Я отодрал с него корочку и почувствовал небольшое облегчение.

– Домой! – прокаркала Мотли с ветки над головой. – Домой, домой, ДОМОЙ!

– Да, – согласился я и подобрал под себя ноги. Они ныли, болел живот.

Брат, у тебя глисты.

Я обдумал эту мысль. У меня когда-то были глисты. У кого из живущих по собственному разумению их не бывало? Я знал несколько лечебных средств, но сейчас они мне недоступны.

Когда я был щенком, ты заставил меня проглотить медную монету.

Медь убивает глистов, но не щенков. Я узнал это от Баррича.

Сердце Стаи многое знал.

У меня не осталось меди. Придется потерпеть до дома. Там растут известные мне травы.

Тогда вставай и двигайся домой.

Ночной Волк прав. Мне нужно домой. Я представил, как обнимаю Пчелку. Своими посеребренными руками, и мое лицо блестит... О, нет.

Я отбросил прочь никчемную мысль. Это уже стало привычным делом. Когда я окажусь дома, все пойдет как надо. Увижу Неттл и мою новорожденную внучку. Найдется и способ справиться с Серебром. Чейд что-нибудь разузнает, найдет решение... Нет, ведь Чейд мертв, и его сын тоже. Как меня примет Шун, когда я преподнесу ей эту новость? Права ли женщина Элдерлинг? Убьет ли меня Серебро? Она сказала, что я усохну до самых костей.

Вставай. Ты тут лежишь, а солнце не стоит на месте. Или решил днем спать, а путешествовать ночью?

Сегодня полнолуние, и я смогу видеть. Да, буду путешествовать ночью.

Я лгал себе.

С наступлением ночи я заставил себя подняться. Ворона сидела на дереве надо мной. Я поднял голову к темнеющим ветвям и с удивлением обнаружил, что вижу ее, различаю очертания тела по теплу. Шут о таком говорил, когда выпил драконью кровь.

- Я собираюсь идти. Хочешь, я тебя понесу?

Вороны не летают в темноте.

Мотли пренебрежительно каркнула. Она может меня отыскать, когда захочет. Это она мне уже продемонстрировала.

В последние дни дорога стала оживленнее, но по ночам на ней было меньше повозок и лошадей, и простыня неплохо меня прикрывала. Я выбрал хорошее время. Нагретые за день камни излучали другое тепло по сравнению с маленькими зверьками, что рыскали в поисках корма по обочинам дороги. Еще один подъем и еще один холм. Дорога пролегала через обработанные земли и пастбища. Где мне спрятаться днем? Позабочусь об этом на рассвете.

Взобравшись на вершину холма, я обозревал сверху суетливый морской порт. На кораблях, бросивших якоря в заливе, ярко светились фонари, кое-где в городе горели огни. Он был не меньше Баккипа, но растекся по округе, как тесто по сковородке. Как мне пройти через него, попасть в доки и уговорить какое-нибудь судно взять меня до Фарнича? И все это - не открывая моего имени? Украсть небольшое судно. И куда плыть? У меня нет карт. Мне нужен корабль с командой, которая будет подчиняться моей воле.

Что может быть проще? Почему я так устал?

Этой ночью я совершил набег на курятник, стащил курицу и три яйца. Взял зерна из загона для скота и уставился на рычащего сторожевого пса. Я сказал ему, что он видит волка, и ощутил, как Серебро сливается с Уитом. Пес с визгом отскочил к порогу. Это казалось странным.

Я сбежал со своей добычей. Человеческие зубы плохо справляются с сырым мясом, но я не сдавался и обглодал курицу до костей. Я расправился с сырыми яйцами, проглотив их залпом, прожевал зерно своими «коровьими» зубами, и запил все родниковой водой. На день я устроился на каменистой насыпи между двумя злаковыми полями.

Дождавшись ночи, я пробрался в оживленный порт до того, как взошла полная бледная луна. Олух прятался с помощью Скилла, но он всегда был сильнее меня. Я прикрыл простыней большую часть лица и держался в тени, хотя каждому встречному на тихой улице посылал: «Ты меня не видишь, не видишь». Ночью на улице было мало народу и только двое мельком глянули на меня. С моей смешанной магией я обладал силой внушения, которая вызывала беспокойство и ободряла. Насколько я осмелюсь ей довериться? Смогу ли выйти на оживленную улицу средь бела дня и остаться незамеченным? Попытаться это проверить и потерпеть поражение может стать для меня смертельной ошибкой.

Я знал, куда мне нужно попасть, и, не мешкая, направился к причалу.

Гавань никогда не спит. Корабли разгружают и берут груз по ночам, чтобы не прозевать утренний прилив. Я выбрал причал, на котором к кораблю на якоре двигался поток грузчиков с тележками и бочками. Притаившись в тени, я следил за погрузкой. Я опять проголодался, и снова почувствовал боль и слабость. Но это не должно меня удерживать.

Я нашел корабль, с которого сгружали шкуры. Шут говорил, что Фарнич город кожевников. Я подошел к одному из матросов.

– Мне нужно попасть в Фарнич, – я окутал его своим дружелюбием и прошептал: – Ты действительно хочешь мне угодить.

Остановившись, он уставился на меня, а я смотрел из-под простыни на него. Его лицо утратило всякое выражение, и вдруг он улыбнулся мне, как старому другу.

– Мы только что оттуда, – он покачал головой. – Неприятное место. Если вам туда нужно, сочувствую.

– Но мне туда нужно. Есть в порту корабли, приписанные к Фарничу?

– «Плясунья». Второй корабль отсюда. Ее капитан Расри, она хороша во всем, но совершенно не умеет мухлевать в игре.

– Запомню это. Удачного вечера.

При расставании он наградил меня такой широкой улыбкой, будто я его возлюбленная.

Мне было противно от того, что я сделал с матросом. Я поспешил по причалу к «Плясунье». Это было аккуратное маленькое судно с глубокой осадкой и небольшим корпусом – с таким легко справится даже очень немногочисленная команда. На палубе стояла молодая женщина. Спросив капитана Расри, я окутал себя ощущением хорошего благонадежного парня и направил на нее эту волну. Она широко раскрыла глаза и улыбнулась, несмотря на мое одеяние.

– Я - Капитан Расри. Что вам угодно?

Увидев мое посеребреное лицо, она отшатнулась.

Я улыбнулся ей и внушил, что это всего лишь необычный шрам. Она вежливо отвела от него взгляд.

– Мне нужно попасть в Фарнич.

– Мы не берем пассажиров, добрый человек.

– Но для меня вы можете сделать исключение.

Она посмотрела на меня, и я ощутил, что она колеблется. Я усилил давление.

– Можем, – согласилась она, хотя при этом отрицательно покачала головой.

– Я пригожусь на борту. Я знаю, как управляться на палубе.

– Вы можете помогать, – признала она, хотя и нахмурила брови.

– Сколько дней до Фарнича?

– Не больше двенадцати, если удержится хорошая погода. По пути мы зайдем в два порта.

Я хотел сказать ей, что мы поплывем прямо в Фарнич, но не мог заставить себя. Я уже сожалел, что так с ней поступаю.

– Когда мы отплываем?

– С началом прилива. Скоро.

Не успел я взойти на борт, как прилетела Мотли и уселась мне на плечо. Замешательство капитана сменилось восхищением.

– Спасибо, спасибо, – сказала ей Мотли, и повторила то же самое перед подошедшей командой.

Пока ворона очаровывала и отвлекала команду, я представился как Том Баджерлок и заставил их принять себя, окутав этой мыслью, словно одеялом. К утру я уже был на пути к цели.

Это было самое мучительное путешествие в моей жизни. Корабль не без причины назывался «Плясуньей». Он раскачивался, подпрыгивал, трясся и шатался. Я никогда раньше так не страдал от морской болезни.