Царица воинов (СИ)

Глава 5. Аргос.

Это случилось через шесть дней - разведчики примчались в Феней, крича, что враг начал движение, был уже вечер, сумерки сгущались, и тревога, как предстоящая ночь, расползалась по городу. Зена наблюдала за горой со скалы акрополя, удобная площадка, на которой они с Габриэль сидели, зависла над самой пропастью, развалины и колонны храма Афины Тритонии были у них за спиной, впереди же лежала озеленившаяся долина, и тёмная гора была как зверь, на ней зажглись огоньки факелов.

- Куда они пошли? - спросила Габриэль.

- Эта девчонка явно изучала тактику, или же у неё был хороший учитель. Смотри, как она действует, - ответила Зена. - Она не хочет вступать в сражение и отходит в вечерних сумерках, ибо знает, что мы не решимся затевать битву из-за приближения ночи, да и не погонимся за ней в темноте. В прошлый раз ей удалось удачно напасть на наш отряд на марше, она знает толк в действиях разведчиков, я же так и не решилась выслать вперёд конных, ибо опасалась, что необученные этому юноши попадут в руки врага.

- Почему она не хочет вновь сражаться, почему отступает? Разве она не хочет отомстить тебе за что-то в прошлом?

- Я не знаю точно, возможно, это связано с тем, что я говорила тебе о мести раньше. Когда отмщение становится столь важно, что затмевает все иные пути, когда оно ведёт тебя с самой юности, можно привыкнуть к этой жажде так, что уже не стремишься свершить это как можно быстрее, но хочется сделать эту месть важнейшим делом жизни. Может, это произошло и с ней. Она хочет вести против меня полноценную войну, соперничать во всех областях военного искусства, лишь потом нанести последний удар, она хочет показать мне, чему научилась в своём стремлении. Однако я не думаю, что у неё получится, ибо она не знает меня так, как это необходимо.

- Мы пойдём за ней? - Габриэль искала на что опереться, предчувствуя долгий разговор, но камень был жёсток, тогда подруга, заметив это, обняла её и уложила головой себе на плечо.

- Не будем торопиться, завтра выйдем, теперь уже ей никуда от нас не деться, да она и не хочет. Я больше не буду пренебрегать разведчиками и постараюсь следить за всеми её движениями, отряд наш растёт и, так или иначе, однажды мы сойдёмся в последний раз.

- Хочешь рассказать мне о том, что было в Фессалии семь лет назад? Если ты не хочешь, то я не буду больше спрашивать, найдём и другое занятие.

Зена ласкала пальцами волосы любимой от виска вдоль шеи, заставляя ту замереть с закрытыми глазами и чувствовать погружение в неведомые воды, сама она уже не смотрела на спускающуюся с горы огненную змейку, но искала близкое себе в звёздной вязи. Она сказала:

- Ты когда-нибудь думала о том, кем была я раньше, до того, как рука благостного божества коснулась меня? Я знаю, что думала. Я рассказываю тебе свою жизнь понемногу, словно медленно разматываю свиток пути своего, и, кажется, что ты не оставляешь своей любви ко мне. Но что ты скажешь, когда узнаешь всё до конца? Не отвечай сейчас, ибо я готова поведать тебе о Фессалии, ничего скрывать не буду.

Знаешь, есть такие места в нашей славной Элладе, где тишина и покой выдают обиталище богов, особенные места. Когда я впервые после долгого отсутствия попала в Фессалию с севера, она показалась мне нездоровой, лихорадочной, в городах была свара из-за долгов, нищие с ножами, беглые рабы, руины и хаотичные новостройки, римские дельцы, распри между местными эллинами и галатами, иллирийцами, что получали там земли в прошлые времена как наёмники. Олигархи враждовали между собой и продавали остатки своего отечества с особенным упорством, мелкие тираны кричали об угрозе нищих бунтов и секли людей на площадях, философов в городах забрасывали камнями, выброшенные дети копошились в грязи по обочинам дорог. Однако среди всего этого были такие тихие сельские местечки, где душа отдыхала, такой была и Долония. Прежде чем вторгнуться в Фессалию с войском, я пару раз с несколькими близкими соратниками бродила по её городам, мы наряжались путниками, укрывались в злачных местах, осматривали укрепления городов, узнавали, где стоят отряды. Бывали мы и в Долонии, в саму деревню я не заходила, мне очень понравилась река близ неё и сады, однажды я простояла на берегу довольно долго, смотрела, как люди работают на земле, гонят скот. Понимаешь, там не было всего этого хаоса и ощущения развала во всём, просто люди занимались тем, что делают уже тысячи лет, словно я вернулась во времена, когда боги только одарили людей благами земными.

Потом я вторглась в Фессалию с войском, это было время, как я тогда думала, славное для нас. Римский наместник в Македонии заботился лишь о том, как отбиться от фракийцев, и забросил дела в провинции и на юге, в самой Фессалии не было силы, что могла бы сплотиться против нас. Мы врывались в города, захватывали римлян, что находили, - торговцев, путешественников; казнили их многими способами и заставляли фессалийцев смотреть, иногда и самим участвовать, делали всё, дабы разжечь там мятеж. Через несколько дней города всё же снарядили немалые силы для борьбы с нами, но они держались близ укреплений, и мы могли легко уходить, тогда же мы напали на след одного римского путешественника, что пытался бежать к морю и спастись на судне, я с отрядом в тридцать всадников бросилась преследовать его. Дорога привела нас в Долонию, я требовала выдать римлянина, но они отказались, укрывшись за своей глинобитной стеной, я так и не узнала, хотели ли жители получить от него награду, или он просто был хорошим человеком, однако я велела своим идти на приступ, пока было время до вечера. Я сама была впереди и преодолела со своими людьми стену, деревенские мужчины или были сражены нами тут же или скрылись по домам, можно было велеть обыскать жилища, дабы найти римлянина, но я решила иначе. Была во мне ярость, что я не могла обуздать, и эти люди своим упорством ввергли меня в бешенство, поэтому я решила примерно для всей Фессалии наказать их, и приказала поджечь все дома и следить, дабы никто не выбрался. Я не помню Каллисто, не помню её деда, я помню лишь, что мы подождали, пока пламя охватит все дома и поднимется выше крыш, потом же ушли, и никого не было вокруг, не стало слышно криков, стояла лишь тишина...

- Она сказала, что ты была как дракон... - голос Габриэль подрагивал.

- Я не помню её, может, её испугал мой панцирь, - ответила Зена, - впрочем, в душе я и была драконом, лишь смерть несла. Как же она спаслась из огня? Я уверена, что тут не обошлось без воли богов и замысла их, но не знаю, в чём он. Сгубить ли она должна меня, или же мне суждено её одолеть?

- Ещё недавно ты говорила мне, что веришь в нашу победу.

- Я сказала, что, так или иначе, мы сойдёмся в последнем сражении, что будет дальше - мне не ведомо. Ты всё ещё хочешь, чтобы я продолжала разматывать свиток своей жизни перед тобой? Тебе не страшно?

- Страшно, ты же видишь, что страшно, но я люблю тебя и, значит, должна узнать всё до конца, разделить это страдание с тобой. Я так хочу.

Зена не ответила, лишь ощущая, как любимая плачет, уткнувшись ей в плечо, она хотела бы разделить с ней это чувство, но не могла, и глаза её оставались сухими. Через короткое время к ним прибежал Александр, говоря, что враг уходит, и требуя немедленно атаковать, но Зена лишь молча притянула его к себе, и он, увидев, что между ними происходит что-то важное, затих и подчинился приятной власти её рук.

- Вспомни о Сострате. Сегодня ночь памяти, по крайней мере, в моём родном городе в эту ночь вспоминали о жизни и смерти, - шептала ему она. - Вы словно дети у меня. Куда же я вас веду? Ближе ли вы становитесь к своей судьбе в этом походе?

- Мы все следуем за своим сердцем, - ответила уже успокоившаяся Габриэль. - Тебе нужно думать лишь о том, что следует делать на своём пути.