И аз воздам (СИ)

— Когда нас отправляют?

— Говорят, что скоро, ты вот четвертая получилась, много ведь зараз не проводят через порталы. До тебя одну привели к нам, так она такой скандал закатила, орала, визжала, в стражников бросала чем ни попадя, в драку лезла, хорошо, что ее забрали, а тебя к нам засунули. Уж скорей бы, — по-детски вздохнула Перта, потопталась на месте и ушла в свой угол, где лежали ее вещи, аккуратно сложенные стопочкой, — надоело тут сидеть в ожидании. А ты так ничего о себе и не вспомнила? — простодушно спросила она в надежде на очередную интересную историю. — Жаль, рассказала бы нам про себя, а так лежишь только да молчишь. Расскажи, когда вспомнишь-то, ладно?

В комнате была сумрачно, глаза еще немного слезились, но уже не болели так сильно, как поначалу, и можно было осмотреть себя на предмет внешнего вида. Платье какое-то темное, попахивающее мокрой тряпкой и явно с чужого плеча, на ногах замызганные башмаки, сваливающиеся при каждом шаге, под платьем бельишко сохранилось и то хорошо…костяшки пальцев ободраны до крови…дралась, что ли? Ах нет, только три пальца сбиты…да полоски светлые, кольца, значит, были да содрали их, руки грязные до жути, лицо как будто коркой покрыто…

— Перта, а умыться здесь можно где-нибудь?

— Ты спи меньше, тогда и умываться будешь вместе со всеми, — не оборачиваясь из своего угла пробурчала девушка, — утром ведро приносят одно на всех.

— А завтра принесут? — дожить бы до этого ведра только, не исчесавшись!

— Завтра? Завтра нас уже отправляют с рассветом, может и доведут до воды, если получится. Я сегодня спросила, мне уже все обсказали, как и что будет.

— Ну что тебе обсказали? — вызверилась из своего угла Геда, тощая разбитная бабенка с черными распущенными волосами. — Что тебе тут обскажут хорошего? Еще неизвестно, что в этом Скаггарде нас ждет, а она тут притомилась, пристает ко всем стражникам, когда отправят да поскорей бы…вот дура-то! — сплюнула она в сторону. — Мужика, видишь ли, не найти ей было, так на границу поперлась…не там искала! Походила бы со мной, так от мужиков бы отбою не было…

— Не хочу я ходить по дорогам, — спокойствие Перты было непрошибаемым, — мне свой дом нужен и семья, а не скитания по чужим углам. Ты вон много дорог истоптала, а толку что, все равно вместе едем!

— Зато мне есть о чем вспомнить, — визгливо рассмеялась Геда, — вот погуляла от души, жаль, что попалась так глупо! И ведь вроде пиво было слабое, а с чего повело, не понимаю…разве что ели мало? Так не хотелось, — она почесала спутанные волосы грязной пятерней, — до этого за день нажрались от пуза, целую свинью сожрали! Ох, и хороша была, — причмокнула она, закрыв глаза, — как уперли с того двора, пока один зубы хозяевам заговаривал, так сразу и в лесок, а там Хромой ее одним ударом забил, рука у него тяжелая. Едва дождались, чтоб пропеклось, вот уж повеселились от души, Корявый даже идти не мог, так и завалился спать прямо у костра, едва голову не спалил! Это я ему головешку подложила, — хихикнула она, поковырявшись в ухе грязным пальцем, — все ждала, что он рожей на нее ляжет, а он в другую сторону повернулся, пока не завонял паленым, не проснулся!

— Геда, вы ведь украли эту свинью, — подала голос Айна, — люди ее для себя растили, а вы…

— Жрать хотели, вот и украли, — раскаяния в голосе Геды не было и в помине, — а на что покупать, ежли денег нет? Были когда, так за пиво отдали, а селяне те сами виноваты, плохо следили…стоило заговорить с ними, так они и ворота открыли, бери не хочу! Пусть сами один хлеб жрут до осени, а мы поумней будем!

— То-то ты такая умная здесь сидишь, — буркнула Перта, — в Скаггарде не поворуешь.

— Ай, жить везде можно, ежли с умом подходить, — презрительно бросила Геда в спину Перте, но больше ничего рассказывать не стала.

Слушая ленивые препирательства, я не вступала ни в какие споры, прикидывая про себя портреты своих будущих спутниц. На вопросы о себе отвечала, что плохо помню, мол, били по голове и все стало как в тумане. Этому никто не удивился и восприняли, как само собой разумеющееся. На самом деле память была какая-то рваная, но разве мы и в обычной жизни помним досконально все, что с нами происходило? Основные вехи сохранились и это было уже хорошо, потому что жить с пустой головой, без единого воспоминания о прошлом…что может быть хуже? Самые слабые и отрывочные воспоминания были о последних событиях, но отматывая время назад они превращались в более связную картину. Очень плохо помнилась жизнь в большом городе, там был какой-то дом, в котором у меня даже была своя комната, зато хорошо врезались в память стопки белых листов, на которых я что-то рисую и пишу. Неприятная женщина рядом, мужчина…похоже, что хозяин этого дома. Музыка, богато одетые люди, кружащиеся пары и рядом уже другой мужчина, от которого хочется бежать подальше, несмотря на всю его красоту. Потом всплыл маленький бедный дом и старая женщина, гладящая меня по голове…бабушка? Вряд ли…дальше все было более отчетливо — опять большой дом, целый замок, но это уже не город, потому что рядом лес, дорога, деревня и ощущение короткого счастья, наполнившее этот кусочек прошлой жизни. Рядом опять мужчина, веселый и радостный…сколько их было на самом деле? Очень четко и стройно помнилось, что в этом замке я уже была не раз, только почему-то выглядела по-другому, отражаясь в зеркале поджарой хмурой блондинкой с длинными волосами…и путешествие по лесам и болотам рядом с вилтом. Вилт по имени Вилл, жуткая образина, обросшая шерстью, но оставившая о себе самые теплые воспоминания. В них я ныряла, когда становилось очень плохо и они не давали погрузиться в пустоту и отчаянье. Дальше вылезала жизнь в совершенно другом мире, не похожем на окружающую меня действительность. Оттуда легко выскакивали имена, лица и вообще все события, которые цеплялись одно за другое, образуя связную картину. Не было никакого удивления, что я раньше жила не в Лионии, значит, я зачем-то очутилась здесь и так было надо. Было надо? Ладно, я еще вспомню все, а потом посмотрю, что делать со всем этим.

— Ну, поднимайтесь, разленились совсем, — мужской голос над головой заставил продрать глаза, — собирайте свое рванье и на выход! Во дворе помоетесь!

— Это у тебя рванье, — тут же не осталась в долгу Геда, — потому что ты дыры ножнами прикрыл, а у нас..

— Поговори мне тут еще, — цыкнул мужик, — не посмотрю, что уже вас ждут, живо в другое место сплавлю!

— Ишь, разбежался, — проворчала женщина, но тон заметно сбавила и стала увязывать вещи в узел, — нашелся начальник…

— Я готова, — Перта уже стояла у двери с приличным узелком, собранная и гладко причесанная. — Айна, Рия, вы что сидите?

— Мне нечего собирать, — одернув темное мешковатое платье, я встала рядом с Пертой. — Айна?

— Сейчас-сейчас, — девушка быстро сгребла свои пожитки, завязав их в маленький тючок, — вот только иголку найду, уронила…

— Будешь искать, останешься здесь жить, — хмыкнул стражник и Айна опрометью бросилась к дверям, опередив Геду. — Ну, все забрали? Пошли за мной!

На небольшом дворе из стены в низкий бассейн била струйка воды и сразу захотелось пить, а еще лучше — залезть в этот бассейн и лечь в него. По указанию стражника мы пошли к воде, откуда только что отошла группа женщин, подгоняемая еще одним хмурым мужиком в толстой куртке. Несмотря на свой обтерханный внешний вид, женщины пересмеивались между собой, приставали к стражникам, отпуская шутки, над которыми сами же и хохотали. Одна из них повернулась, бросив презрительный взгляд на нашу четверку у фонтанчика и радостно осклабилась, сверкая прорехами во рту.

— Геда, ты ли это, шалава драная? — на радостный вопль обернулись и остальные в ее группе, тыкая друг друга кулаками. — Чего, попалась, а то все нос драла, что не попадешься никогда! Как там Крын поживает, не знаешь?

— Да ему без тебя лучше, чем где-либо! — огрызнулась Геда на подначку, — так и сказал!

— То-то ты тут сидишь, а он опять утек! — заржала баба, — не впрок тебе пошло чужих мужиков отбивать!