Судьба Убийцы (ЛП)

Я встал и попытался идти дальше. Земля была неровной, пучки травы ловили меня за волочившиеся ноги. Я наступил на сплюснутый чертополох и упал. Было трудно разглядеть крошечные бледные шипы, которые я вынимал из подошвы своей костлявой ноги посеребренными пальцами. Я чувствовал то, что не мог видеть, Серебро давало мне чувствительность, которой мои руки никогда не обладали. Я взглянул на них при свете солнца. Они блестели, сверкали, светились. На них было гораздо больше Серебра, чем когда-либо было у Верити, или оно было гораздо более качественным, чем то, что использовал он. Покрытие на руках Верити напоминало густой слой грязи, мое же выглядело так, словно я носил элегантные серебряные перчатки, которые льнули к каждой линии и складке моих рук. Я повторно проверил места, куда попало Серебро. Неужели взрыв так искромсал мою одежду, или это Серебро разлетелось брызгами и истончило ее? Оно мерцало на некоторых участках моей груди, в пятнах на ногах. Я знал, что оно также покрыло больше половины моего лица. Я не мог вообразить, как я выгляжу. А на что похожи мои глаза? Я оттолкнул эту мысль прочь.

Среди травы были разбросаны длинные расползающиеся нити клевера с листьями и с фиолетовыми цветами. Молли использовала эти цветы, чтобы добавить аромат и вкус к подогретому меду и чаю. Я насобирал горсть и положил себе в рот, ощутив слабое послевкусие сладости и влаги. Клевер помог, но недостаточно.

Мне удалось, пошатнувшись, выпрямиться и встать на ноги, чтобы осмотреться и постараться понять, где я нахожусь. Я решил, что был на одном из холмов за городом. Подо мной находились руины замка Клерреса. Я уставился туда. Это больше не было замком, теперь это всего лишь насыпь камней, разбросанных по всему концу полуострова. Огонь, зажженный Пчелкой, не мог этого сделать. Ко мне пришло медленное осознание. Это было работой драконов, Хеби и Тинтальи. Это была месть, за которой они обещали прийти. Людям понадобились бы месяцы, чтобы до основания разрушить эту крепость, да к тому же людям свойственно сохранять и использовать то, что они завоевали. Драконья кислота проела стены, расплавила камень и растворила древесину. Это походило на упавший пирог. Я заметил две фигуры, движущиеся по обломкам, и увидел еще одного человека, следующего вдоль берега и толкающего тачку вниз по тому, что раньше было дорогой. Она была завалена обломками строений, которые раньше стояли вдоль нее. Так мало людей. Я подумал, сколько же их было похоронено под упавшими камнями. Были ли среди них мои люди? И где был Совершенный?

Не в гавани и не на якоре за ней. Совершенного здесь не оказалось. Здесь вообще не было больших кораблей. Ни одного. Не было тележек, заполненных товарами, перевозимыми в доках, никто не проходил по рыночным улицам, и никого из людей не было в складской зоне порта. Всем сохранившимся строениям в городе не хватало крыш, а их стены пьяно наклонялись друг к другу. Однако в доках было много обломков, свалившихся в воду около свай, а над отступающими волнами торчали верхушки мачт затопленных мелких суденышек.

В далеком небе что-то заблестело. Это были крылья красного и синего цветов. Тинталья и Хеби, закончившие свои разрушительные действия и держащие путь домой. А в море под ними – парусник. Был ли это Совершенный? Я смел надеяться на это. Но он уходил. Уходил без меня.

Внизу, у выхода из гавани, в море уходило еще одно судно. Я вгляделся в него. Несомненно, эти корма и рубка – это был живой корабль, Проказница. Уходящая. Без меня.

– Пчелка! – я прокричал ее имя, и затем: – Шут! Не уходите! Постойте!

Глупо. Глупо, глупо. Я сделал глубокий вдох, собрал силы и потянулся Скиллом.

Пчелка! Пчелка, скажи им, что слышишь меня, скажи им вернуться. Я здесь, вернитесь!

Я не почувствовал ни ее присутствия, ни даже напряжения и бурного течения Скилл-потока. Могла ли моя магия быть повреждена, как и остальные части меня? Я попытался снова, изо всех сил толкаясь вперед и безмолвно стараясь дотянуться.

Волна головокружения усадила меня на густую траву. Услышала ли Пчелка меня? Или ее стены были подняты? Я смотрел на корабль, надеясь увидеть, как на нем сворачивают паруса, как он меняет галс и возвращается. Но была ли она хотя бы на корабле?

И находится ли она все еще среди живых, чтобы я мог дотянуться до нее Скиллом?

Если она и была жива, то не слышала меня. Корабль медленно и грациозно уходил вдаль. Оставляя меня. Я стоял, дрожа от голода и мучаясь от жажды, и наблюдал, как судно становится все меньше и меньше. Что мне делать? Растущая волна отчаяния угрожала меня поглотить. Мне нужно было знать, что произошло, а здесь не было никого, кто бы мог рассказать об этом. Что же мне делать?

Прежде всего – живи, дурачок. Съешь что-нибудь еще помимо клевера. И попей. Найди воду.

Волк во мне всегда жил настоящим.

Я огляделся в поисках явных признаков ручья или родника – более высокой и зеленой травы или болотистого участка. У подножия холма я увидел место, которое выглядело сильно вытоптанным копытами животных. Из тех стад, которые я видел прежде, осталось всего три овцы, которые и щипали траву недалеко от родника. Я направился к ним. Местность вокруг струившегося ключа была лишена травы и покрыта овечьим навозом. Мне было все равно. Грязь застряла между пальцами ног, когда я прошагал прямо по ней к мелкой заводи и нашел в ней прохладное место там, где родник пробивался из земли. Я зачерпнул воду горстями своих покрытых Серебром рук. Взглянул на них – моя осторожность боролась с жаждой, а затем я выпил, не заботясь о том, покроются мои внутренности Серебром или нет. Я все еще черпал воду и пил, когда услышал карканье.

Я поднял взгляд. Стая воронов – почти всегда воронья стая, а одинокая ворона обычно является вороном. Но здесь не могло быть неправильной вороны Мотли с ее серебряным клювом. А алые перья? Она кружила высоко надо мной.

– Мотли! – крикнул я ей. Она снова каркнула, а затем заскользила прочь от меня против ветра вниз, к городу.

– Глупая птица, – произнес я вслух.

Она видела нас. Подожди.

Такой совет был очень не похож на Ночного Волка. Я вернулся обратно к воде. Когда мой живот больше не мог вместить ни капли, я перебрался по воде к краю мутного озерца и выбрался на чистую траву.

Теперь я могу поспать?

Если ты не можешь поесть, спи. Но не у всех на глазах. Когда ты стал таким глупым?

Когда мне стало наплевать. Я не разделил эту мысль с ним. Было бы почти облегчением, если бы кто-то напал на меня, кто-то, кого я бы мог душить, кусать и бить ногами. Мое беспокойство превратилось в злость ко всему, что я не знал и что не мог контролировать.

Я почувствовал ее своим Уитом и повернул голову, прежде чем она приземлилась на ощипанный овцами участок травы у моих ног. Мотли уронила большой кусок чего-то, а затем заскакала в вороньем приветствии.

– Ешь, ешь, серебряный человек, – потребовала она, а затем сделала паузу, чтобы почистить перья. Они стали еще более яркими, с несколькими алыми маховыми перьями в каждом крыле, а черные перья отливали синевато-стальным.

– Серебряный клюв, – сказал я ей в ответ, и она наклонила голову, устремив на меня всезнающий взгляд.

– Снова общалась с драконами, – высказал я предположение, и ее карканье прозвучало как довольный смешок. – Что это? – спросил я, наклоняясь рассмотреть влажный коричневый кусок. Мне не хотелось прикасаться к нему.

– Еда, – сказала она мне и снова поднялась в воздух.

– Подожди! – закричал я ей вслед. – Где остальные? Что произошло?

Она сделала надо мной круг.

– Драконы! Прекрасные, восхитительные драконы! Совершенный теперь тоже дракон.

– Мотли, пожалуйста! Где мои друзья?

– Одни умерли, другие ушли, – сообщила она. – Один идет.

– Кто именно? Ушли куда? Кто идет? Ворона! Мотли! Вернись!

Но птица не обратила внимания на мои крики. Она улетела обратно в разрушенный город, по всей видимости туда, где она своровала еду. Если только это было едой. Я поднял липкий кусок и понюхал. От него исходил густой аромат приготовленного мяса.