Охотник и его горгулья (СИ)

Угадайте, что я сделал с остатком первого гонорара? Правильно. Накупил пирожков, мороженого, сладкой фруктовой пасты и отправился на открытие детского сада к тем, кто более двадцати лет ждал этого дня - к никогда не взрослеющим призракам-детям, днем становящимся материальными… и обожавшим фокусы. Я обещал вернуться, и я вернулся.

2. Издержки двуличности

Опять эта ноющая боль в груди, расползающаяся по телу миллионом раскаленных пчел. И они жалят ее, жалят! Мир раскачивается из стороны в сторону, то меркнет, то вспыхивает, раздваивая очертания предметов в комнате. Шенлиро, наблюдающий за муками возлюбленной с портрета на столике, совсем как живой, словно не было того жуткого экипажа-убийцы, словно годы одиночества привиделись чародейке в очередном кошмаре приступа. Нет, даже приступы привиделись. И тело ее принадлежит ей одной, и зовут ее Сарендина Грит - всегда и везде.

Шапочка слухаря выпадает из ослабевших рук. Но главное дело сделано. Сарендина, наконец, отважилась и попросила помощи после стольких лет мучений. Ей не отказали. Это здорово, если бы не было так больно!

Скоро ее выкинет в неприветливый мрак маленькой квартиры с обшарпанными стенами, с небритой рожей не ее мужа, визгливыми, вечно чем-то недовольными соседями… На этот раз пытка будет продолжаться недолго. Снова грянет буря. А в бурю она уже будет дома.

Потом, наверно, приедет кто-нибудь из Охотничьей Вольницы, и страх отступит, спрячется в потаенные закоулки души до новой непогоды.

Скоро, совсем скоро она поделится с миром своим новым детищем! Нет, об этом она думать не станет. Нельзя прекрасное связывать с этой болью. Ни на минуту. Зато она воплотит мечту - ее и обожаемого Шена.

Когда же случится, наконец, этот переход? Терпеть невыносимо! Хочется кричать. Но тогда она разбудит сестру, и станет еще хуже. Выслушивать ее брюзжание? Нет, только не это!

Ветер заунывно воет за окнами. Ветви черешни сиротливо скребутся о стены, тоже требуя толики жалости. Им холодно. Им одиноко. Как и ей.

Вот, кажется, все. Привычный мир тает перед глазами. И ветер словно пронизывает стены, унося ее туда, куда открыты двери, пожалуй, только магам-ключникам. И еще ей.

- Ванитар, тебя в Вольницу вызывают!

Беспощадная, как целый отряд кредиторов, ворвалась в сны Нюка. Стянув теплое шерстяное одеяло, она выкинула меня в колючий холод предрассветного сумрака.

Зябко поежившись, я сел на кровати, обняв себя за плечи. Опять непогода. Когда же дождь выплачется вволю, а зареванное хмурое небо очистится от облаков? Очаровавший меня меньше десятка дней назад город переменился за один мимолетный вечер, став внезапно чужим и унылым. Лужи глубокие и бескрайние, как южные моря, затопили улицы. Почва так напиталась влагой, что стоило ступить шаг с мощеной дорожки, как нога норовила утонуть в грязи по щиколотку.

- Одевайся! - продолжала командовать напарница, барабаня когтями по спинке кровати. - Ньего за тобой практиканта присылал. Говорил, срочно. Я ему поклялась, что через двадцать минут мы будем на месте.

Ньего?! Я оделся быстрее, чем моя помощница успела зевнуть. Вспомнил, наконец! Я уж думал, после детского сада Главный разуверился во мне, позабыл о новобранце. Снабдил шестью фолиантами законов для простых людей и магов, облагодетельствовал книгами заклинаний и выкинул из головы иногороднего мальчишку. Я же ежедневно бегал в Вольницу, перезнакомился почти со всеми охотниками и их помощниками, вытянул кучу информации про будущего напарника…

Я хоть солидно выгляжу? Застегнувшись на все пуговицы, я заглянул в мутное зеркало. Охотник из меня примечательный! Я высокий, худой. Лицо, кажется, симпатичное. Нос, правда, чуть длинноват, но девицам нравится. Глаза серые, больше девичьи, чем мужские. Придется тренировать пронзительный взгляд, как у Главного Охотника, чтобы уважали и боялись.

Но самое броское - мои волосы цвета перезрелой малины. Еще в юности я с подружкой поссорился. За это она на прощание чары наложила. Сам я их снять не в силах - не знаком с данной областью магии. Другим жаловаться недосуг. Даже к учителю за помощью идти постыдился, отшучивался от его расспросов. Вначале оставил на память о несостоявшейся любви. Потом привык и перестал обращать внимания. А теперь и Нюка отговаривает что-то менять.

- Если будешь выделяться из толпы, быстрее заметят, запомнят. Есть шанс, что заказов больше будет. Особенно от дам.

Да уж, красноволосый Охотник в должности Преследующего и его помощница, серебристо-серая горгулья Нюка - запоминающаяся парочка. Осталось познакомиться с нашим начальником - Изгоняющим магом-огнеметателем Тирелем Гедари. Наверняка, он нам подстать! Всезнающий сплетник- Тарвис посветил меня в богатый послужной список Тиреля, поведал о его ревнивой жене и троих детях, о пристрастии к ярким шейным платкам… Короче, сдал коллегу с потрохами, за что я был ему несказанно благодарен.

- Отлипни от зеркала, красавчик! Пошли уже! - Нюка перепрыгнула через стул, приземлившись на все четыре лапы.

И то верно.

Проглотив не жуя два остывших пирожка, прикупленных горгульей с утра пораньше в соседней забегаловке, я потянул за ручку двери и столкнулся нос к носу с соседом-художником (от безденежья и недостатка таланта подрабатывающим маляром). Сосед в заляпанных краской, закатанных до колена штанах и неопределенного цвета рубахе стоял, сонно моргая припухшими веками. Работал всю ночь, по запаху чувствую.

- Что-то случилось? - спросил я.

- Э-э-э. Кажется, почтальон дверью ошибся, вчера принес это, - он протянул смятый конверт, на котором красовался мой адрес.

- Спасибо, - я взял конверт и закрыл дверь. Не хватало еще платить за ошибку почтальона.

- Что там? - оживилась Нюка.

- Пока не знаю.

Я еще не успел поделиться новым адресом с немногочисленными приятелями. Разве что городскому арбитру сделали запрос. Кто знал, что я в Манеисе? Купцы, писавшие мне рекомендательные письма в Вольницу, да милая бабулька, у которой я снимал комнату в Гриврисе. Тогда отчего предчувствие такое нехорошее на пороге души грязными ногами топчется?

Я развернул письмо. Все! Мне конец! Долг перекуплен и почти удвоен за несвоевременную уплату! Если я не погашу его к зиме… Точно гигантская сосулька сорвалась с крыши жизни и вонзилась между лопатками.

- Ты прочитал или нет? - не терпелось горгулье.

- Нюка, может, мы кого-нибудь ограбим? - я протянул ей сие чудное посланье.

- Что-нибудь придумаем. До зимы еще далеко, - не сдавалась она. Ага, не ей отрабатывать!

Я подхватил со столика позабытый медальон - когтистую лапу, сжимающую череп, из глазниц которого вырывался пучок молний. Я теперь Охотник, может и выкручусь…

В Вольнице было сумрачно, холодно и тихо, если не считать барабанной дроби дождя по металлическим подоконникам. Яркий свет заливал кабинет Главного, обманчиво обещая уют. Я потоптался на пороге, приводя в порядок мокрую заляпанную одежду, подсушивая мех горгульи.

- Заходи, я не девка молодая, чтобы передо мной прихорашиваться, - поторопил сердитый голос Главного. Ох, уже начальство прогневал!

- Для нас есть дело? - с надеждой хлопая заспанными глазами, вопрошал я Главного Охотника.

- Ты ведь у нас специалист по одержимым? - задал он ответный вопрос, раскачиваясь в кресле.

Густые седые волосы Ньего в беспорядке рассыпались по плечам. От хищного носа до уголков тонких губ обозначились глубокие морщины. Тоже полусонный. Небось, за минуту до нашего прибытия примчался, а теперь доволен выставить меня виновным в опоздании…

- В какой-то степени, - почувствовал я неладное. - Тут что, тоже объявились глубинные духи?

- Нет, - обнадежил он. - Скажи-ка мне, что ты слышал о Сарендине Грит?

- Эта та, которая сочиняет чудовищные мелодии, цепляющиеся, как репей к блудливой собаке? - похвасталась своими знаниями Нюка, бочком пробираясь к вытянувшимся вдоль стены книжным полкам.