Грани судьбы (СИ)

Как его мантия оказалась на земле, Эдвин даже не заметил.

- Я, наверное, люблю тебя, - прошептала Галатея, опускаясь на траву.

- И я тебя, наверное, - то ли ответил, то ли подумал Эдвин, покрывая поцелуями нежную кожу эльфийки.

***

Когда волшебник проснулся, было ещё темно. Вернее, он не проснулся, а очнулся, будто от сладких грез наяву. Эдди нежно провел рукой по волосам обнимающей его Галатеи, осторожно высвободился из её объятий и встал. Эльфийка лишь прошептала чуть слышно: "Эдвин..." и улыбнулась во сне.

Он бережно укрыл девушку одеялом и отвернулся.

Его руки дрожали как от сильного похмелья, кожа горела то ли от стыда, то ли от поцелуев эльфийки, а голова была налита свинцом. "Что я сделал?", - лихорадочно соображал маг: "Я ведь должен был убить ее. А вместо этого..." Эдвин помотал головой, пытаясь прогнать туман. Ему никак не удавалось сконцентрироваться на какой-то одной мысли. Сознание взрывалось множеством переживаний, потоком перепутанных эмоций, россыпью красочных картин, сдобренных пудом мук совести.

Эдвин имел не так-то мало связей с женщинами на своём коротком веку. Подобного рода образование считалось в Дарри обязательным. Ведь, не познав всю глубину человеческих отношений, нельзя составить себе полную картину мира. Но, одно дело отношения, а другое - эмоции. Страсть, а тем более, любовь, конечно, не преследовались в Дарри, но встречали непонимание и осуждение. Предаваться чувствам считалось занятием, недостойным мага. Браки были исключительно договорными обязательствами между равными по силе волшебниками, чтобы их дети были не слабее родителей. А отношения считались делом обыденным и скучным. И привлекали внимание даррийцев не больше чем еда или сон.

Молодой волшебник понял, что уже какое-то время мечется по поляне как безумный. Его голые ноги покрылись росой, а волосы свисали мокрыми нечесаными прядями, напоминая мочалки.

"Надо бы одеться", - меланхолично подумал маг, услышав гулкий голос, вторивший ему. Голос был его собственный, и Эдди осознал, что уже какое-то время говорит сам с собой вслух. "Закрыть рот, залепить его руками, наложить заклятие немоты!", - решил маг и стукнул себя по лбу что есть мочи: и эти слова он произнес вслух.

Эдвину стало по-настоящему страшно, как никогда в жизни. Он терял контроль над собой, над своим телом и разумом. И скоро проснется Она. Надо что-то решать, и очень быстро. "Я должен успокоится", - выдохнул маг: "Применим даррийскую медитацию". Однако, стоило ему вспомнить о Дарри, как последние крохи самообладания растаяли.

Девушка пошевелилась на импровизированном ложе из мантий, ощупала рукой место рядом с собой и, сквозь сон, снова позвала Эдвина.

"Времени всё меньше", - понял маг. "Действовать надо быстро".

Он натянул запасную мантию на продрогшее тело и начал собирать вещи. Зачем? Он и сам толком не мог объяснить этого. Сейчас, много месяцев спустя, Эдвин убеждал себя, что тогда у него был план: разбудить Галатею и уехать с ней как можно дальше от всего этого. Сбежать, испариться, улетучится от всех проблем. Туда, где никто их не найдет.

Но в тот момент он то машинально собирался, то кидался к Галатее, то искал задевавшийся куда-то кинжал, а чаще всего просто замирал в ступоре.

Наконец Эдвин опустил глаза вниз и увидел, что всего его вещи аккуратно упакованы, лошадь оседлана, а он сам стоит рядом и смотрит на её копыта.

- Зачем мне уезжать? - Подумалось ему: - Ведь скоро Гала проснется, и я ей всё объясню.

- Угу, - возразил он сам себе, - Давай, расскажи, как ты собирался убить её вчера вечером. Как нож занес. Давай, не робей.

- Заткнись, я справлюсь.

- Зачем тогда ждать, пока она проснется? Иди, разбуди.

Эдди сделал решительный шаг. Потом ещё один, поскромнее. Третий шаг и вовсе получился на месте. Он рассматривал прекрасное лицо Галатеи, её длинные ресницы и обнаженное плечо.

- Сейчас она откроет глаза и я...

- Достанешь нож и зарежешь? Прямо глядя в глаза?

Альтер эго Эдвина ударило точно в цель: у него было задание и был долг перед Советом Дарри. В связи с чем он должен нарушить свой обет? Из-за любви? Это просто смешно. Непонятная сладостная иллюзия - не более. "Да, и собственно, люблю ли я её вообще? Может, через час от моей любви не останется и следа".

Волшебник стремительно развернулся и запрыгнул на лошадь.

"Мне надо развеется", - решил маг: "Разобраться в себе".

Он стеганул лошадь и помчался на восход. Он хотел, чтобы солнце слепило глаза, чтобы оно выжгло из памяти образ Галатеи. Нестись вперед и только вперед, и чувствовать, как ветки хлещут по лицу. Маг поднимал руки и подставлял их под сучья, он специально направлял лошадь в густые заросли крапивы. Эдди хотел физической боли, он жаждал, чтобы она перебила душевную. Но всё было зря. За каким-то очередным поворотом этой безумной скачки ему почудился архимаг:

- Бакалавр Эдвин Гирит, - якобы произнес он голосом, полным величия: - Ты забыл свой долг. Ты забыл Совет Дарри. Ты забыл то, чему мы тебя учили. Равновесие мира требует её смерти. Кто ты, чтобы спорить с Советом?!

- Я... - ответил Эдвин, - Я не знаю... Почему она должна умереть? Она не сделала никому ничего плохого.

- Добро и зло, - пробурчал архимаг: - Любовь и ненависть. И все прочие мифы, которыми обволакивает нас мир. Только последний паладин мог попасть в сети таких предрассудков. Я разочарован в тебе, Эдвин. Где твой разум? Вернись и исполни то, что должен. Пока не поздно. Пока она не погубила мир.

Молодой маг не успел ничего возразить, как вместо архимага появилась Галатея.

- Эдди, - мягко сказала она, - Куда ты бежишь? Я жду тебя.

- Гала, я должен тебе сказать...

- Нет, молчи. Я не хочу ничего знать. То, что случилось этой ночью... Это было ни на что непохоже, и ни с чем не сравнимо. Эти несколько часов перевернули всю мою жизнь. Теперь мир делился для меня на до и после. И не важно, что ты сделал или хотел сделать раньше. Это больше не имеет значения. - Голос Галатеи дрогнул: - прошу, вернись!

Эдвин протянул руку, пытаясь прикоснуться к лицу эльфийки, но его пальцы схватили лишь воздух, а в голове зазвучал голос матери:

- Эдди, ты разве больше не хочешь стать архимагом? Ты хочешь разрушить свою карьеру из-за глупой интрижки? Очнись, сын. Таких, как она - миллионы. Вспомни, чем ты рискуешь. Власть, положение, сама магия ускользают из твоих рук.

- Мать, - простонал Эдвин, - Ты никогда не сможешь этого понять.

Но Эдмира не дождалась ответа сына и исчезла, а молодой маг взмолился:

- Элдикас! Элдикас! Где ты?

И, словно по мановению волшебной палочки, полуэльф возник рядом:

- Дикки, что мне делать?

- Решение всегда твоё и только твоё, - вкрадчиво произнес Элдикас, - Ситуация сложна, но не безнадежна. Я помогу тебе в любом случае.

- Дикки, - снова закричал молодой волшебник, - Элдикас!

В ответ его друг и наставник прокричал громко, будто не своим голосом:

- Эдвин, стой!

Маг свалился с лошади и полежал несколько секунд на влажной земле.

"Я сошел с ума?", - вяло подумал он: "Все эти голоса, видения... Собственно, а где я?"

Эдвин огляделся и понял, что не узнает окрестностей. Солнце уже садилось, а его лошадь хрипела от натуги бешеной скачки. Видимо, маг скакал целый день, не разбирая дороги, всё подгоняя и подгоняя бедное животное. Эдди понятия не имел, в какой стороне лагерь, где осталась Галатея, и как туда вернуться. Более того, маг совершенно выбился из сил и умирал от голода и жажды.

С трудом поднявшись, преодолевая боль во всем теле, он взял лошадь под уздцы и стал искать хоть какое-нибудь жилье или место для ночлега. Ему повезло: вскорости он набрел на небольшой городишко, где был постоялый двор. Едва переступив порог, он тут же потребовал перо и бумагу. "Я должен остановить Дикки, иначе он сам убьет Галу!" Маг сочинил какую-то историю. Будто они с Галой нанялись сопровождать какого-то аристократа в город на другом конце континента (а конкретнее Эдвин не знает), и что он де ещё не решил судьбу эльфийки. Эдди вручил письмо трактирщику, приложив к нему полновесный золотой флориан, указал условленный адрес и, еле передвигая ноги, добрел до постели.