Поле под репу (СИ)

Дуня не успела ни вскрикнуть, ни задрожать в предчувствии удара. Она не успела испугаться или возмутиться. Она не успела ничего, даже подумать. Пролетев пару метров и не встретившись с препятствиями, она упала. И только позже ощутила… сожаление? утрату? горечь? Её бросили. Предали. Использовали… Потом по нервам в мозг всё-таки пришло сообщение от копчика — тот взрывался от боли. От боли, вернувшей Дуню к реальности.

Пол. Снова пол, но на этот раз холодный, грубый — каменный. И рука в чём-то липком и тёплом. Сломала? Девушка вспомнила, как что-то треснуло, когда она «приземлилась»… Дуня поднесла руку к глазам, затем осмотрелась. Каша. Тыквенная каша, измазавшая пальцы, испачкавшая рукав по локоть, а вокруг — глиняные осколки вперемешку с едой, чуть дальше — сладковато пахнущая лужа из хлебня. Девушка рухнула на чужой ужин. Внутри одинокой башни невидимого мага.

Дуня выругалась.

Смачно. От души. Естественно. Она ещё ни разу так не выражалась, но возвращение из тюрьмы в замок заставило исторгнуть из себя красочные, многоэтажные… хм, предложения. На родном она бы не смогла. Потому что дома ничего бы подобного и не случилось, а даже и произойди, Дуня бы рыдала в подушку три дня, но не ругалась на чём свет стоит. А вот на языке Сладкоежки, Пышки, госпожи Врули и сэра Л'рута всё вышло само собой.

Ну почему этот смазливый щенок её не спросил?!!

Поначалу Дуня решила, что он, как когда-то Пятиглазый, воспользовался ею как щитом или, вернее, тараном, но заключённый сто сорок четыре отблагодарил, как сумел: может, волшебником он и впрямь не был, но магией владел — похоже, он вернул спасительницу на потерянную межпространственную тропу, или как оно там называется. Отправил домой, как искренне считал. Нет бы узнать, чего хочет сама Дуня! Конечно, поразмыслив минуту-другую, девушка поняла, что камера с русоволосым юношей если и находилась в родном мире, то в ином времени или планете, но какая разница?! Дуня, будь у неё выбор, предпочла бы остаться там, где изобрели водопровод и канализацию.

Ну почему?!

Губы жёг поцелуй. Она желала такого так долго. А сейчас тот, кто его подарил, наверняка спешил к своей подруге, которая вручила столь полезный для беглеца-преступника амулет.

Запал прошёл. Теперь Дуня не смогла бы повторить высказанное мгновение назад. Она хотела плакать.

— Благовоспитанным девицам подобные слова не к лицу, — назидательно проскрипело из-за спины.

— Не ваше дело! — гнев вновь заполнил всё её существо. Огрызаясь, бедолага не обратила внимания на сам голос — деревянный, ненастоящий. Неживой. Она просто-напросто рявкнула на незнакомца, чтобы тот оставил её в покое.

— Очень даже моё, — не согласился хозяин.

Дуня вскочила, готовая наброситься на кого угодно с кулаками, обернулась и… замерла. Побледнела. Примёрзла к полу. Она бы закричала, не забудь от страха, что сама ещё жива. Да и как не забыть что-либо, если тебя отчитывает восставший мертвец?

Пергаментного цвета кожа морщилась мешковидными складками, словно бы перед тем, как умереть, её владелец резко похудел, растеряв не только избыточный жир, но и мясо. Может быть, именно из-за стремления к излишней стройности он и погиб. То, что это когда-то было мужчиной, скорее являлось Дуниными домыслами, нежели выводом из наблюдений: бильярдный шар черепа ещё топорщился пучками длинных седых волос, а тело более-менее прикрывал истлевающий балахон, что никоим образом не указывало на пол существа — это мог быть сеньор или женщина в платье, или же кто-то в ночной рубахе, не только носимой здесь любым от раба и крестьянина до высокородного господина, но и необходимой как защита от холода. Однако разговорчивый скелет был высок и широк в плечах, имел длинные руки, оттого Дуня и решила, что это всё-таки мужчина, а не женщина.

Хозяин шагнул. Кость неприятно потёрлась о кость. Незваная гостья судорожно сглотнула.

— Что же ты? Мало того что уподобила рот помойке, так ещё всякую вежливость забыла!

Рот страхолюдины приоткрылся, демонстрируя то, что при некотором воображении и незнании анатомии можно было бы обозвать зубами.

— М-мм… — девушка попыталась ответить, но ничего вразумительного выдавить не сумела. — И-и… и-ии…

— Онемела, что ли? — челюсти скелета не шевелились — похоже, рот для беседы ему не требовался. Да и чем там разговаривать? — Или дурочка… Да нет, словесами не просто так воздух сотрясала.

Он приблизился ещё на полметра — Дуню окутал сладковатый запах гнили. Хотя чему в этом существе гнить, если всё давно иссохло? Огромному глазу без века, чудом не выкатившемуся из глазницы? Мочкам ушей, оттянутым чуть ли не до плеч тяжёлыми серьгами — гроздьями алых камней в золотой сетке? Ноздре с блестящим кольцом или остатку нижней губы? А, может, рукам? Из-за тяжёлых перстней и браслетов кожа лопнула как при загаре, но под ней виднелась только кость.

— Ты могла хотя бы поклониться.

А что если вонь исходит из желудка? Что если этот мертвец в худших традициях упырей питается живым мясом? Ещё живым… Жуткая догадка заставила очнуться от гипнотического созерцания нечисти и действовать. Ещё сидя на полу, Дуня заметила проход. Сейчас он был за спиной — туда-то девушка и сиганула.

— Постой! Куда ты!

На удачу, дверь отворилась от лёгкого толчка. Вылетев из комнаты с бодреньким скелетом, Дуня очутилась на широкой лестничной площадке — хотела кинуться вниз, но вовремя заметила, что ступеньки обрываются во мрак буквально в нескольких шагах от неё. Пришлось карабкаться вверх. Поначалу было несложно — света из пристанища мертвеца хватало, а центральный колодезь башни, хоть и неограниченный давно обвалившимися перилами, не волновал, так как у стены хватало места и имелось за что зацепиться. Снова казалось: она дома, отправилась в давно намеченную экскурсию по замкам Рейна и Луары — и всё это игра в отважных рыцарей и прекрасных дев. Вот-вот окликнет гид… Дуня запнулась — темнота не дозволяла разглядеть дорогу, а чутьё не помогало. Накатил страх, резко обострившееся чувство опасности подталкивало в спину, хотя за топотом и шумным дыханием беглянка не слышала погони — ни скрипучего зова, ни омерзительного перестука костей, ни звона украшений. И всё-таки Дуня знала — чудище идёт за ней.

Надо спешить. Но куда? Что она будет делать, когда выберется к обломанным зубцам? Истошно звать на помощь? Кого — безымянного мага? сэра Л'рута? Может, ключника или Сладкоежку? Или сразу Бога? Да проще научиться летать! Или, девушка невесело усмехнулась, сражаться… Да уж.

Грустные мысли без сопротивления отодвинули прочь панику — и, отдавшись им, Дуня замедлилась. Мигом уловила то, чего боялась. Запах тлена. Однако на этот раз, уже приостановленная, она задумалась. Бег — не выход, потому что не убежать. Тогда что? Спрятаться? Точно! Спрятаться — пропустить мертвеца вперёд, а самой спуститься. Там обвал, но… ладно, что делать дальше, она решит на месте. Потом будет потом, а не сейчас.

Как назло стены резали только узкие ниши — щели к бойницам. Даже втиснись туда Дуня, ей не обмануть и человека, не говоря уж о нечисти. По крайней мере, так полагала девушка. Но вот прямо перед глазами забрезжил свет. Впрочем, свет — громко сказано. Тёмно-серая полоса во мраке, но она настолько контрастировала с окружающей чернотой, что и впрямь казалась яркой, куда более заметной, чем искорки окон, благодаря которым горе-исследовательница ещё помнила, какой стороны ей следует держаться. Комната? Путь наружу? Забыв всякую осторожность, Дуня пролезла в дышащее холодом отверстие.

Она сразу поняла, куда угодила. Даже несколько опешила от своей сообразительности. Вид отсюда был иным, да и сумерки не помогали узнаванию, но Дуне это не мешало. Она оказалась на том самом уступе со второй дверью в башню, до которого давеча пыталась добраться. Вот он — путь назад, обходная дорога, но… Девушка покачала головой и прижалась к намертво врезавшейся в камень створке — хотя площадка и была больше, чем представлялось снизу, всё-таки ощущение, что через миг она обломится, не отпускало. Да и останки внешней лестницы, замеченные с земли, отсюда не проглядывались — не хватало ни света, ни воображения. Следовательно, план не изменился. К тому же теперь Дуня знала, что внутренние разрушения — не непреодолимое препятствие: достаточно повиснуть на руках и спрыгнуть. Правда, ещё оставался запертый выход, но девушка надеялась, что у неё найдётся время разобраться.