Королева воскресла!

"Для тебя она придумает что-нибудь похуже…" Ты оказался прав, Зарих! Для меня она такое придумала, что и представить невозможно!

От злой и упрямой мысли, что надо жить, я сразу нашла в себе силы сесть, а потом и доползти до стены. Да, оборотни живучи! Королева, наверно, думала, что я упала на камни, а я свалилась в болото. Меня не так просто уничтожить! Я еще поборюсь за луч света в этом мире!

Только что я ощущала себя красивейшей из женщин, даже лежа в грязи и слякоти. Теперь я снова стала маленькой рыжей обезьянкой, потеря была так велика, что не вмещалась в моем сознании и сердце, я тупо встала и тупо побрела по тропинке, едва волоча ноги.

Под утро я стучалась в дверь на чердаке. Лесли, сонный и взлохмаченный, в одних штанах, босиком, открыл и даже попятился от меня с вытянутым лицом.

— Что с тобой?!

Я свалилась ему на руки. Дальше я почти не соображала, как он возился со мной: раздевал меня, отмывал горячей водой из котла, делал примочки, поил чаем… Согревшись и немного опомнившись, я ему всё рассказала, и он долго ругал меня за то, что я пошла туда одна.

— Ты что-нибудь вспомнила?

— Да. Всё.

— Ты вспомнила человека, который это делал?

— Он был в маске. Королева называла его Висконти.

— Что он делал?

— Ничего. Водил руками и морщился.

— А вы просто сидели?

Я больше не могла ему отвечать. У меня страшно болел живот, как будто из него тянули жилы раскаленными щипцами. Схватки становились всё мучительней и чаще, я поняла, что самое страшное мне еще предстоит.

— Уйди куда-нибудь, — сказала я, покрываясь испариной.

— Зачем? — удивился он.

— Уйди, ради Бога!

— Да как же я тебя оставлю? — спросил он возмущенно, но на всякий случай встал.

— Иди же!

Я схватилась за живот и отползла в угол, кровь уже текла по ногам и капала на пол. Теперь мне было всё равно.

— Я сейчас, — сказал Лесли и хлопнул дверью.

Через полчаса он вернулся с какой-то старой бабкой, она посмотрела на меня, всплеснула руками и покачала головой.

— На кровать, милая, на кровать ложись.

Я думала, эта боль никогда не кончится. Бабка заставляла меня тужиться и надавливала с разных сторон на мой обезумевший живот, он был как один сплошной нарыв.

— Ты женщина, терпи…

Я терпела, сколько могла. Наконец из меня вышел последний сгусток, и боль из острой и обжигающей стала просто тупой. Я лежала, пустая как медный бидон, и равнодушно смотрела в дощатый потолок. Мой ребенок умер.

Уходя, бабка пригрозила Лесли пальцем.

— Если будешь ее бить, она тебе никогда не родит!

— Хорошо, больше не буду, — вздохнул он.

"За что?" — думала я, изучая щели в потолке, — "за что мне все это? Кажется, больше растоптать меня было невозможно! У меня всё отняли, даже самою себя. За какие грехи, или за какое безумное счастье я плачу теперь по самой дорогой цене?"

Очевидно, в этой жизни нельзя быть слишком долго и чрезмерно счастливой, всему есть предел! Такого счастья следует бояться больше, чем чумы, за ним непременно придет расплата. Если вам везет, не верьте! Это ловушка! Если вам хорошо, то это только до поры до времени! Если вы прекрасны, вам сломают жизнь, а если вы еще и любимы, то вас просто уничтожат!

Я помнила этот солнечный день, когда мое счастье, набрав последнюю высоту, как подбитая птица ринулось под уклон. Это было на свадьбе у барона Оорла. Королева не смогла поехать, и все развеселились не на шутку! Две недели без ее капризов и придирок, без ее всевидящих глаз и всеслышащих ушей!

Утром я купалась на Сонном озере, вода была теплая как бульон, по берегам росли камыши и лилии. Я чувствовала себя прекрасной русалкой. Как истинная уроженка Тимана, я отлично плавала и без труда доплыла до противоположного берега. Там, на полусгнивших деревянных мостках, обняв колени, сидел Зарих. Он отрешенно смотрел на красоты своей родной Лесовии, и лицо у него было вдохновенное, как у певца или художника. Я его спугнула, и вдохновение его сменилось обычной ироничной улыбкой.

— О, Боже, мне явилась речная богиня!

Я засмеялась от какого-то всепроникающего счастья. Мне хотелось обнять и расцеловать весь мир!

— Зарих! Воду не нужно созерцать, ее нужно чувствовать всем телом!

— Да как же тут не созерцать, — он выразительно развел руками, — когда такого и во сне не увидишь: прекрасная страна, прекрасное озеро и прекрасная женщина!..

"На этот раз ты у меня не отвертишься!" — посмеялась я в душе и почти вышла из воды.

— Пойдем купаться…

— Тебя что, из золота отлили? — сказал он, откровенно любуясь, — золотая богиня с медными волосами…

— Ты идешь?

Зарих усмехнулся и кивнул.

— Кем надо быть, чтобы отказаться…

Это был наш мир, наша страна и наше озеро! Мы забыли про всё на свете среди этих камышей и кувшинок, мы были еще очень молоды, два наивных восторженных щенка, которые наконец дорвались друг до друга! Почему нас разлучали, почему? Когда мы обнимались, то казалось, что мы одно целое и неделимое. Когда губы наши встречались, внешний мир пропадал за ненадобностью, нам хватало только друг друга!

Я наивно думала, что этому не будет конца: день такой длинный, еще полжизни до того, как зайдет солнце и остынет песок! И я еще не раз успею задохнуться от восторга, и растаять от тихой нежности, и взлететь душой к облакам и закричать оттуда, что я счастлива!

Всё рухнуло внезапно. Зарих отпустил меня, откинулся на спину и сказал как-то очень равнодушно.

— Тебе пора. Уплывай.

Я удивленно села, голова закружилась, а из волос посыпался песок.

— Но день же еще не кончился?

— Это всё.

— Ты шутишь?

— Нет. Возвращайся в замок и не подходи ко мне больше. Никогда.

— Зарих…

— Я не хочу увидеть тебя с перерезанным горлом!

— Я в это не верю, Зарих! Это чьи-то глупые шутки! Это не правда, а правда только одна — то, что мы с тобой любим друг друга!

— Ошибаешься, — сказал он спокойно, — я тебя не люблю. Не строй иллюзий. Я не люблю тебя, Юлиана.

— Хорошо, я уплыву, — вздохнула я покорно, — но лучше б ты этого не говорил.

Да, лучше б он этого не говорил, он только сделал мне больно. Участь моя была уже решена: я-то его любила!

Первое, что я сделала по приезде в столицу — это отказалась наотрез от брака с Антуаном. Я даже представить теперь не могла у себя в постели кого-нибудь, кроме Зариха. Это раньше можно было лениво перебирать, кто лучше, кто хуже, и думать, что так и надо. Это было до Сонного озера, до прозрачной воды и горячего песка, до маленького лесного чуда… Королева выслушала меня с каменным лицом, подошла и крепко вцепилась пальцами мне в подбородок.

— Раздумала, говоришь? От короны отказываешься?

— Ваш сын найдет себе более достойную пару, мадам.

— Конечно, — усмехнулась она, — ты можешь убираться в свой Тиман завтра же.

— Так скоро, ваше величество?!

— Не надейся, — сказала она с презрением, — Зариха ты не получишь. Ни завтра, ни послезавтра. Никогда!

*******************************************************

**************************

Лесли устроился на сдвинутых сундуках, покрытых циновкой. Он с любопытством слушал, как я делюсь с ним воспоминаниями из своей прошлой жизни. Скорчившись на кровати, измученная и опустошенная, я усмехаясь рассказывала ему, сколько должно быть у герцогини платьев, чулок и туфель, во что обходится ее изумрудное колье, по сколько раз в день она принимает жасминовые ванны, к чему ее обязывают правила этикета и вообще: какие у знатной дамы бывают в жизни трудности. Лесли только удивленно посвистывал, подражая своим птичкам. Мне самой всё это казалось далеким и забавным. Оказалось, что для жизни нужно совсем мало, почти ничего.

Жар у меня спал, и боль отпустила. Я поднималась быстро, как сорная трава. Наконец-то страшно захотелось есть.

— А посуда была только из серебра и золота, — вздохнула я, — у тебя осталось что-нибудь съедобное?