Королева воскресла!

— У меня нет, — сказал Лесли, — надо у хозяйки спросить.

Он спустился вниз к своей старьевщице и принес от нее котелок со вчерашним супом. Я ела так жадно и торопливо, что даже самой было стыдно. Только что распиналась об этикете, а сама чуть не подавилась от жадности!

Потом мы снова легли и погасили лампу. В узкое окошко под потолком смотрело серое ночное небо, где-то в углу свиристел сверчок тоскливо как сирота.

— Лесли, тебе там не жестко?

— Да ничего.

— Иди ко мне, а то мне почему-то жутко.

Он лег со мной и сразу обнял. Как младшего брата. Я тихо выплакалась ему в плечо.

— Не плачь, Жано, мы еще сделаем из тебя королеву.

— Боюсь, что это невозможно.

— Ничего невозможного нет. Это возможно, но очень трудно, потому что ты почти ничего не помнишь. Только то, что этого колдуна зовут Висконти.

— Я помню его руки. Он поил меня каким-то зельем, после которого я была как во сне и не могла пошевелиться. Он подносил мне кружку к лицу, и я запомнила его руки.

— И какие они были?

— Красивые, как у женщины.

— Так может, это была женщина?

— Нет-нет. Мужчина.

Лесли что-то задумчиво просвистел.

— Жано, мне надо ехать в Стеклянный Город. Там не могут не знать про такого сильного колдуна, как этот Висконти. С твоими деньгами я про него хоть что-нибудь разузнаю.

— Лесли! В Алонсе уже триморцы, там опасно!

— Девочка, в данном случае, это уже не важно.

— А как же я?

— А тебе мы купим дом где-нибудь подальше от дворца. И ты будешь сидеть там безвылазно и ждать меня. Понятно?

Я снова уткнулась ему в плечо.

***************************************************************

***************************

Я ждала его долго. Всю зиму. Пять бесконечных холодных месяцев я почти не выходила из дома и замирала от топота копыт под окном.

Шла война. Люди стали злыми и настороженными, цены выросли безумно, многие разорялись и уходили в наемную армию, от воровства и грабежей просто некуда было деться. Веселых лиц на улицах не осталось. Город замело, сковало холодом, страхом и безнадежностью.

У меня было только трое слуг: истопник, кухарка и горничная. Они занимали первый этаж, а я второй. Окна выходили на костел Святого Анастасия и на укрытое вековыми дубами городское кладбище, не такое пышное и зловещее, как Королевское. Мне даже нравилось иногда смотреть из окна на кресты и часовенки, это соответствовало моему скорбному настроению.

Первое, что я сделала, когда наконец отважилась рассмотреть себя в зеркале, это покрасила свои рыжие волосы в темный цвет. Потом накупила самой лучшей косметики, сшила платья у самой дорогой портнихи, изменила всё: и прическу, и осанку, и походку, и даже само выражение лица. Я боролась за себя как могла, но, увы, несмотря ни на что, я оставалась маленьким неуклюжим лягушонком.

Иногда я набиралась смелости и подходила ко дворцу, чтобы сквозь ограду хоть одним глазком посмотреть на своих близких: на отца и братьев. Теперь, когда я всё вспомнила, я тосковала по ним страшно. А эта кровожадная стерва из рук вон плохо правила от моего лица и водила их за нос! Мой бедный Якоб! Представляю, как она издевается над тобой, ведь ты так меня любишь!..

Я ненавидела ее с каждым днем все больше. Я не могла дождаться того дня, когда верну себе свое прежнее тело, если такое вообще теперь возможно, и тогда!.. Тогда каждый получит то, что заслужил!

Пасмурным мартовским днем, когда я уже перестала ждать, приехал Лесли. Он был весь мокрый от снега и брызг, усталый и разочарованный. Он долго мылся в ванной, потом долго ел и почти не смотрел на меня. Я уже поняла, что ничего хорошего он не скажет.

— Всё не так просто, Жано, — устало вздохнул Лесли и посмотрел на меня как-то виновато.

Он изменился страшно. И следа не осталось от его веселости и легкомыслия. У него были глаза человека, заглянувшего в черную пропасть.

— Говори мне всё, не бойся. Я ко всему готова.

— Мы ищем страшного человека, Жано. При одном его имени колдуны Стеклянного Города теряют дар речи. Когда я только попытался о нем разузнать, мне ничего не сказали, несмотря на мое золото, а предпочли выдать меня Тайной Канцелярии.

— Ты был в Серой Башне?! — ужаснулась я.

— Там я познакомился с Алигьери.

— Боже…

— Это его младший брат.

— Так они — братья?

— Да. Только знаменитый Алигьери — мальчишка по сравнению с твоим Висконти. Он помог мне бежать, но тебе он помочь не в состоянии.

— Так где же этот проклятый Висконти?! — спросила я, всаживая острые зубцы вилки в ладонь, как мне его найти?..

— Его разыскиваем не только мы, — усмехнулся Лесли, — за ним охотятся инквизиции пяти королевств и десятки самых знатных и влиятельных людей, которым он сделал зло, или которые сами задумали сделать зло. Тем не менее, уже лет шесть о нем ничего не слышно. Очевидно, этот паук затаился и ждет своего часа.

— Значит, надежды никакой нет?

— Почти нет, Жано, — опять виновато вздохнул Лесли, — даже если этот мерзавец когда-нибудь объявится, и мы его найдем, у нас не хватит денег, чтобы купить его, и не хватит сил, чтобы заставить его.

Я на минуту зажмурилась. Со звоном и грохотом рушились последние воздушные замки, что я настроила в своем воображении за долгую эту зиму, все мечты мои и планы, как разноцветные фантики от ярмарочных конфет, унесло ветром. Прощайте, отец мой и братья, прощай мой родной дом, мои подруги, мои радости и печали, прощай, мой прекрасный Зарих…

— Ну и черт с ним, — улыбнулась я через силу, — не расстраивайся, Лесли. Ты не представляешь, как я тебе благодарна!

— За что? Я же ничего не смог сделать?

— И не надо. Зато мне всё теперь ясно.

— Что тебе ясно?

— Ты отдыхай и ни о чем не беспокойся, ладно? Теперь моя очередь…

— Что ты задумала? — спросил он с тревогой, но я только улыбалась.

— Пойдем, я покажу тебе твоих птиц. Клео приболел немного, а Чиппи стал совсем серый. А так, всё в порядке.

Птицы его не обрадовали. Только грустного Клео он вынул из клетки и погладил его сникшие перья.

— Я не узнаю тебя, Лесли, — сказала я.

Он обернулся.

— Я тебя тоже.

************************************************************

*****************************

Мокрый снег летел в огромные окна королевской столовой, как будто кто-то злой и подлый швырял во дворец пригоршни снега, они прилипали к стеклам и обреченно сползали вниз.

Отец выглядел больным и старым. Он отказался от супа и от бараньей ноги и уныло жевал овощное рагу. Справа от него сидел Анджильо со своей располневшей после родов супругой, слева Якоб, кузина Флоранс и ее младший братец Санто. По обе стороны от королевы утоляли свой волчий аппетит мои грозные братья Андрис и Паоло.

Королева неторопливо подносила ко рту золотую ложку. Я стояла у нее за спиной и даже не думала, что будет, если она обернется и увидит меня. Этого просто не должно было случиться!

До сей поры мне везло. Охранники узнали меня и пропустили во дворец без разговоров, только один спросил, почему меня так долго не было видно. Я ответила, что болела… На кухне тоже никто особо не удивился. Я была слишком незаметна.

Наконец она доела суп. Я быстро забрала у нее грязную тарелку и поставила перед ней другую с творожной запеканкой, политой земляничным вареньем. Эта тарелка должна была попасть только к королеве. В земляничное варенье я бросила несколько засушенных ягод чернолистки.

Она спокойно отковырнула вилкой кусок и положила себе в рот. В это время, словно нарочно, башенные часы пробили полдень. Сердце упало вместе с этим боем. Всё. Свершилось. Через полчаса ее не станет. Не станет этого демона, вселившегося в мое тело, как впрочем и самого тела. Я никогда уже не буду Юлианой Тиманской! Я убью саму себя, но я все-таки отомщу ей! Зло должно быть наказано! И да простит меня Бог!