Дворяне и ведьмы (СИ)

- Любящая Жена. - Хол откинул одежды и показал поясок с тремя ножами. - А это - Любящие Дети.

- Их должно быть четыре. - Заметила она пустой узелок.

- Да, должно.

Хол был рад хоть какому-то разнообразию. Он редко общался с кем-либо в последнее время, и шанс отвлечься нельзя было упускать. Надье постоялец нравился всё меньше, но она почему-то его не выгоняла. "Возможно, чёрт и прав. Любопытство играет ею".

- Говорят, когда-то давно жил один кузнец, что стал демоном. Безумие овладело им, и он убил своих жену и детей и сделал из них резаки, меч и четыре ножа, способные прорубиться сквозь что угодно. Их души оказались навеки заперты в металле и своих грёзах. Кузнец ходил от посёлка к посёлку и вырезал их под корень. Только когда его дети - оружия и настоящие, человеческие - стали единым целым, и когда его жена действительно стала его женой, только тогда он стал чувствовать себя отцом и мужем. Они хотели есть, и он кормил их кровью и душами. - Наёмник повернул клинок на свету. Ржавчина, которую было невозможно убрать не разрушив резак будто бы поглощала свет и сияла в ответ кровью. - Это тот самый клинок и те самые ножи.

Надья смотрела в оцепенении.

- Просто сказка, да? Страшилка для детей? - Спросила она.

Хол лишь вздохнул. "Если бы она сама слышала, то поверила". Как жаль, что он не мог дать поговорить дамам. Было бы забавно на это посмотреть.

- Я тоже не верил. - Грустно улыбнулся он. - Если бы Жена молчала, я бы тоже думал, что это сказка.

Женщина моргнула в непонимании.

- Г-говорит?

- Ты не услышишь. Никто кроме меня не слышит.

Ещё с минуту Надья стояла и смотрела на клинок. Её изнутри снедало любопытство. Это было видно невооружённым глазом. Ей жутко хотелось приложить ухо к резаку и услышать что-то потустороннее, необычное, но, увы, у неё бы не получилось при всём желании. Хол и сам не знал, почему стал слышать Любящую Жену, остававшейся молчаливой сорок лет.

Должно быть, во всём виноват джинн. Кто же ещё мог пробудить её и её деток?

- Она не простит тебя. Никогда. Ты потерял её дочку. - Ухмыльнулся чёрт, когда Надья ушла. - Что же ты будешь делать, Хол? Резак жаждет твоей крови.

- Моей? - Он тупо рассматривал клинок. - И как же она меня укусит без ног и рук?

- Как кусаю я, так и она, только по-настоящему. - Ответил джинн. - Накорми её кровью. Не своей, конечно - попробовав раз, она не успокоится, пока не осушит тебя - чужой. Сытый резак не жаждет.

Хол не послушал его совета и запер меч и ножи в шкафу. Хоть они продолжали шептать и жаждать, но сделать что-то кроме этого не могли - не хватало рук и ног. Наёмнику оставалось только не подпускать к ним людей.

Наёмник почти не покидал свою комнату. За всем нужным бегал Тоноак. Хотя раб и мог давным-давно сбежать, он почему-то не делал этого. Он был невероятно верен хозяину, которого даже толком не знал. Порой Тоноак просил Хола уйти из этого города, но не потому, что рабу здесь не нравилось - об этом он, казалось, даже не задумывался - а из-за хозяина. "Люди смотрят на вас странно", - говорил он, - "Вы тоже ведёте себя странно. Это из-за реки? Когда идут дожди и воды поднимаются, вы даже не встаёте с постели". Как доказательство своим словам он одёрнул шторку с окна и явил пасмурное, моросящее противным дождём небо.

- Всю неделю идёт. - Пояснил раб.

- Я выходил наружу. - Напомнил Хол.

- К ведьме. Больше никуда.

Тогда наёмник заткнул Тоноака и отправил заниматься чем-нибудь другим. Раб определённо был прав. Однако, он не знал всего, и потому думал, что можно просто взять и уйти.

Прошла ещё одна дождливая неделя. А ведьмы снова не было.

- А был у меня ещё один хозяин. - Сказал после странно-долгого периода молчания джинн. Дождь словно пробивал крышу насквозь невидимыми каплями и рассеивал дымку. Чёрт хворал не меньше Хола, хотя это и было странно. - С братьями он всегда был вместе, и всегда они показывали ему какая же он грязь. У него не было никаких достоинств в их глазах, одни только недостатки. Хозяин не верил этому и всегда пытался доказать не просто, что они не правы, но своё превосходство над ними. И всегда у него не получалось - братья осмеивали его и давали тумаков за дурачество. Но однажды он сделал то, что заставило его братьев признать в нём брата - он смог украсть меня у одного очень злого чёрта. Конечно, чёрт заметил пропажу. В побеге от него братья вновь поменяли своё мнение об одном из них. Тогда он предложил уйти и оставить их - джинн-то принадлежал ему. Только вот братья были слишком жадными и не позволили. Тогда хозяин сбежал ночью и тихо спустился с гор. - Вдруг джинн обнажил острые зубы в смехе. - И тут я сказал ему, что он мне не хозяин. Только на дуэль в мою честь можно решить, кто имеет право мной владеть - и тогда он побежал в городок искать кого-то, с кем мог бы подраться за лампу.

- Чего же он желал? - Меланхолично буркнул наёмник.

- Чтобы братья признали его. Ничего не напоминает, Хол?

- Абсолютно ничего.

- Может, мне стоит называть тебя Шестаком? - Улыбка джинна стала ещё шире.

- Копаешься в моей памяти? Молодец. А теперь заткнись и дай поспать.

Этой ночью ему впервые за долгое время снились сны. Там он видел далёкие-далёкие времена, когда Холстейн ещё был персонажем из легенд, а у Шестака были братья и семья.

- Я уже забыл их лица. - Говорил он в пустоту. - Откуда ты их достал?

- О нет, ты не забыл. - Улыбался в ответ джинн и заглядывал прямо в душу. - Поверь, ты ничего не забыл. - И постучал пальцем Холу по лбу. - Всё здесь. Ворота храма отворены предо мной - грех не стащить что-нибудь и не показать миру!

- Сгинь, нечисть.

- Их пятеро, Хол. - Сказал джинн и облачился Перваком, убитым за лампу. Кишки выпадали из распоротого пуза, а черви уже успели съесть лицо и шею. В нос сразу бросился запах гниющей плоти. - Было. Теперь - четверо. И всем суждено умереть от твоей руки. - Улыбка попыталась появиться на несуществующем лице. - Снова.

- Ты сказал, что братьев у Первака двое.

Джинн кивнул и уронил челюсть.

- Это те, что шли с ним. А есть ещё двое. И всех ты убьёшь!

- Зачем мне их убивать? - Этот разговор тревожил желудок. Хол заторопился на кухню, на ходу натягивая одежду. - В чём смысл?

- О, не беспокойся. Найдётся, смысл всегда найдётся. Из-за чего погиб Первак? - Джинн указал обглоданным пальцем на выпавшие кишки. - Из-за лампы или же из-за твоих воспоминаний? Скажи, обязательно ли было его убивать?

Хол встал у двери.

- Ты тогда пошутил?

- Нет. Но дело не в этом. - Джинн сделал попытку улыбнуться, но было нечем. Он приблизился и дохнул скверной в лицо хозяину. - Тебя никто и никогда не овладевал. Это ты, ты, Хол, кто убил своих братьев. Ты придумал себе чёрта и получил оправдание братоубийству. "Убил не я", - думалось тебе, - "убил чёрт, сидящий во мне". Прямо как сейчас, верно? Тебе не понравилось его имя, и обуянный воспоминаниями ты хладнокровно прирезал его. Верно? Верно?

Удар с ноги он распахнул дверь настежь. Случайный постоялец испуганно прижался к стене.

- Нет. - Коротко и тихо ответил наёмник джинну. - Чёрт был. Я помню его.

- Потому что он никогда не существовал вне твоей головы. Здесь он сидит, прямо за воротами храма.

Хол замотал головой и направился вниз на кухню.

Надья сегодня зажарила телёнка. Как наёмник позднее узнал от Тоноака, сегодня у мостовых людей был какой-то праздник. "Выравнивание реки", - повторил раб название, - "в воду опущены столбы, и когда она опускается или поднимается до какой-то метки на них начинается праздник".

- Вам стоит посмотреть. - Добавил Тоноак.

- Сходи. Я разрешаю.

- Но хозяин, на праздник всегда приходят гадалки и прорицательницы.

"А, вот к чему ты клонишь". Хол был приятно удивлён сообразительности раба. Впрочем, едва ли гадалки окажутся ведьмами, но сходить всё же стоило. Полоса неудач обычно заканчивается большой удачей - "а вдруг?", - теплилась в наёмнике надежда на лучшее.