Октябрь (СИ)

Октябрь бросила на него короткий вопросительный взгляд, после чего вновь посмотрела на Модо, который своей смешной утиной походкой уже подошел к ним и теперь, пританцовывая на месте, нетерпеливо тряс в воздухе протянутой рукой. Похоже, Меррик был прав.

— Давай же, — торопил коротышка, и во всем его виде было еще что-то более безумное и пугающее, чем обычно.

Октябрь вынула дневник из-за пазухи, но отдавать не спешила.

— Ты видишь, я выполнила свою часть сделки, — сказала она. — Теперь пришла твоя очередь.

Модо просто трясло от нетерпения. Пробормотав сквозь зубы какое-то проклятие, он наградил Октябрь раздраженным взглядом.

— Ладно, — чуть слышно произнес он.

Это было похоже на удар… Внезапно, как в прошлый раз, но еще более грубо и напористо он вторгся в ее сознание, накрыв круговоротом каких-то безумных образов. Они захватили Октябрь и просто погребли под собой, рискуя увлечь в бездну безумия. Чьи-то голоса, лица, какие-то незнакомые места…

Картины вращались, сменяя друг друга. Кровь зашумела в ушах, в висках заколотило. Голова пошла кругом, и Октябрь почувствовала, что теряет сознание.

Последним, что она услышала перед тем, как упасть в темноту, был скрежещущий голос Модо.

— Я тоже выполнил свою часть сделки, — сказал он.

И следом, точно выключенный фонарь, мир потух.

Открыв глаза, она поняла, что до сих пор находится в канализации. Но не в берлоге сумасшедшего коротышки, а на каменном пятачке. О его края, точно о берега острова, билась дурно пахнущая подземная река. Лежа, Октябрь спиной чувствовала неровности камней.

Вокруг царил сумрак.

Приподнявшись, она увидела Меррика. Подобрав ноги, он сидел рядом и, положив голову на колени, смотрел перед собой. Заметив, что она пошевелилась, он повернулся в сторону Октябрь.

— Ты как?.. В порядке?..

В голове гудело, точно после сильнейшего удара.

— Вроде бы, — ответила она. — Сколько я была без сознания?

— Не знаю. В этой вонючей темноте сложно вести счет времени. Может — час, а может — все два.

Октябрь села.

— Где мы?

— Где-то под городом, — разумно ответил Меррик. — Когда ты вырубилась, этот маленький ублюдок отнял у тебя дневник и велел нам убираться. Ты была без сознания, так что мне пришлось нести тебя на руках. Как выбраться из этих катакомб, я не знаю, поэтому я решил отнести тебя в какое-нибудь безопасное место и подождать, пока ты очнешься.

— Спасибо, — сказала Октябрь. И внезапно сама с удивлением поняла, что говорит это от чистого сердца.

— Да ладно, — Меррик вяло отмахнулся. — Ты хотя бы получила то, что хотела?

Октябрь поискала в памяти. Голова болела, но кажется Модо действительно сдержал свое слово.

— Как будто, — она поднялась. — Ладно, вставай. Будем выбираться из этого дерьма. Ты почти отработал свои деньги. Осталось немного. Скажи, ты знаешь место под названием Приют Отверженных?

Глава восьмая

Джонатан Нэйк

Большие напольные часы в холле пробили восемь, наполнив гудением меди весь первый этаж. Джонатан Нэйк как раз заканчивал ежевечернюю работу с бумагами, когда дверь в кабинет отворилась и на пороге появился слуга. Он сообщил, что пришел комиссар Хог, и поинтересовался, куда проводить гостя.

— Проводи его в гостиную, — велел Нэйк. — Скажи, что я присоединюсь к нему через пару минут.

Ответив коротким кивком, слуга удалился.

Убрав бумаги в средний ящик стола, где хранил все деловые документы, Нэйк поднялся с кресла и повел затекшими плечами. После чего, поправив сюртук и тяжело вздохнув, направился в гостиную.

Комиссар уже ждал там, рассматривая внушительную коллекцию холодного оружия, украшавшую стены.

Алаистер Хог был еще достаточно молодым мужчиной, лет тридцати трех-тридцати пяти. Невысокого роста, с тонкими, словно бы резными чертами, он напоминал изящную статуэтку. Выражение его симпатичного лица всегда хранило любезность и внимательность, свойственное больше какому-нибудь кельнеру, нежели блюстителю городского порядка и спокойствия. Но стоило лишь заглянуть в холодные карие глаза, чтобы понять, что оно, это самое выражение, являлось лишь маской, удобным фасадом, за которым скрывались строгий, проницательный ум и твердая воля.

Обменявшись рукопожатиями, мужчины расположились в креслах у камина друг напротив друга. По знаку Нэйка, слуга подал вино и сигары.

Несколько минут хозяин и гость уделили на то, чтобы отдать должное изящному напитку и раскурить крепкий колониальный табак.

— Отличная коллекция, — улыбнулся комиссар, выпуская дым и кивнув в сторону блестящих поверх стенных ковров палашей, ятаганов и гнутых кинжалов. — Увлекаетесь?

— Немного, — согласился доктор. — Но исключительно как предметами, представляющими скорее эстетическую, чем практическую ценность. На самом деле, как человек миролюбивый, я предпочитаю не иметь дело с оружием. Все-таки я врач, а врач должен возвращать здоровье, а не отнимать его или наносить ему вред. Согласны?

— Вполне. Вот только иногда ваши коллеги занимаются как раз обратным, причем исходя из самых благих намерений и не прибегая ни к какому другому оружию, кроме своих рецептов.

Рассмеявшись, Хог отсалютовал бокалом. Похоже, он считал свою шутку вполне удачной. Нэйк ответил ему кислой улыбкой.

— Что ж, возможно, — неуверенно согласился он, чувствуя, что брошенный комиссаром камень отчасти был и в его огород, и решил переменить тему: — Но давайте лучше поговорим о нашем деле. Как все обстоит?

Хог пригубил вино и вдохнул ароматный дым.

— Все хорошо, поводов для беспокойства нет. Разве что…

Нэйк насторожился.

— Что-то не так?

— Да нет, в сущности ерунда. Есть один репортеришко. Некто Сот Эрн. Возможно, вы читали его статьи в "Глашатае"? На следующий день после происшествия он приходил ко мне в участок. Разумеется, я сказал ему, что дело закрыто и не стоит внимания. Однако, похоже, он всерьез заинтересовался смертью этой певички.

— Думаете, он может что-то раскопать?

— Кто знает, — комиссар пожал плечами. — Но на вашем месте, доктор, я бы предпочел подстраховаться. Исходя из своего опыта, скажу вам, что газетчики — беспокойное племя, и как по мне, так ничем не лучше цыган.

Значит, репортер. Нет, определенно внимание прессы ему было совершенно ни к чему.

— Думаю, я найду способ разобраться с этим, — нахмурившись, ответил Нэйк. — Ну а как в остальном?

— Как я уже говорил, все в порядке. По официальной версии мадам Данк скончалась от сердечного приступа, чему есть подтверждение коронера. Следствие окончено. Дело закрыто и сдано в архив. Так что у вас нет совершенно никаких причин для беспокойства.

Доктор удовлетворенно кивнул.

— Что ж, это отлично.

Новости действительно были хорошими. Прошедшая неделя стала для него по-настоящему серьезным испытанием, ибо еще никогда прежде Джонатан Нэйк не был так близок к краю пропасти, как в эти несколько дней, однако даже сейчас он не испытывал облегчения в полной мере.

Все неприятности начались со смерти этой вертихвостки Изы Данк. И пока в полиции ломали головы над истинной причиной ее смерти, Нэйк точно знал, что виной всему стала простая безалаберность эстрадной дивы. (В ходе расследования, при обыске личных вещей, была обнаружена жестяная коробочка, содержащая двадцать восемь таблеток неизвестного препарата). Впрочем, если бы дело ограничилось лишь одной смертью, это было бы еще пол беды. Однако эта маленькая песчинка грозила стать началом жуткой лавины.

Уже на следующий день после происшествия в клинику пожаловала рекомендательница мадам Данк, графиня Орлетта Вало. Она была крайне взволнована, и требовала у Нэйка объяснить случившееся, явно испытывая страх, что нечто подобное может произойти и с ней. Доктор поспешил успокоить ее, заверив, что все это чистой воды случайность, однако похоже графиня была не на шутку напугана, и желала гарантий. Нэйк как можно мягче постарался объяснить, что не может ничего гарантировать, потому как с самого начала предупреждал каждого своего клиента, что тот проходит процедуру на свой страх и риск. Такой ответ явно не удовлетворил графиню, и она покинула клинику в расстроенных чувствах, что заставило доктора опасаться, что, подверженная моменту, графиня может совершить какую-нибудь глупость.