Долг (СИ)

Знаете, я не обиделась. И печали не было. Он говорил тихо и вкрадчиво, усмехался, конечно, часто, и в глазах его то и дело проскальзывала жалость, но я знала то, что разрушило бы его снежную стеночку, которой он вновь попытался отгородиться от меня. Это напускное, правда поданное не так. Умён, пытается пробить и меня. Зуб за зуб… придётся ему напомнить.

 — Знаешь, почему ты всё ещё не изнасиловал меня? — легко произнесла я.

Тот был удивлён тем фактом, что я вообще заговорила. Думал, расплачусь? Думал, я этого не знаю? Ничего нового я не узнала. Лишь подтвердились опасения.

 — Почему? — он даже голову на бок склонил, давая понять, что уже относится к моим словам предвзято.

Готовься, мелочь, что он сделает — это загадка, которую я разгадать не в силах, но отгадка уже близко…

 — Потому, что я спасла тебя, — просто выдала я. — Вытащила из когтистых лап смерти, таскалась с тобой, как с тем, кто мне дорог. Была бы здесь церковь — я бы поставила за тебя свечу, чтобы ты быстрее поправлялся, продала бы душу Дьяволу, лишь бы ты встал на ноги…

 — Хватит, — вдруг перебил он меня, дёрнув головой. — Поигрались и достаточно, иди к себе.

Я не собиралась уступать, у него аж желваки на скулах заходили.

 — …мы все так переживали за тебя, дежурили сутками у твоей постели, я читала тебе книги, надеясь, что это отгонит твои кошмары прочь, — упрямо продолжила я, глядя на его стремительно суровеющее лицо. — Потом твой дом спалили, и чтобы ты не говорил, я знала, что тебе было больно. Ты мне показал, и я не отвернулась, не посмеялась над тобой, хотя могла бы, ведь ты мне не приказывал быть твоим другом и стоять плечо к плечу с тобой в такие отвратительные моменты, когда никто помочь не в силах, ведь тебе нельзя показывать свою слабость… И после всего этого, после всего, чем я тебе отплатила за твоё мерзкое, незаслуженное отношение к себе, ты меня изнасилуешь? Может быть, ещё будешь бить? И… что дальше, Лорин? Ну, займёмся мы твоим сексом, и что? Думаешь, я останусь прежней? Буду трястись за тебя, когда ты задерживаешься на работе? Надеяться, что сегодняшний ужин тебе понравится, и ты наконец-то похвалишь меня? А может быть, заметишь чистоту в доме? Заметишь и по достоинству оценишь хоть что-то? Я не буду больше этого делать. Я ничего не буду делать, Лорин. Не заставишь, как бы не пытался. И ты это понимаешь. Не такой ты плохой… ликан, каким тебя все считают, так низко ты ещё не пал, чтобы причинять боль и унижение тому единственному человеку, который не отвернулся от тебя, когда ты был немощен и слаб, словно побитый переломанный щенок под проливным дождём? Нужен бы ты был… какой-нибудь своей пассии? Как я поняла, она бы тебя скорее добила бы, нежели выхаживала. Вот оно, Лорин. Отличие. Вот чем отличаюсь я и ты. Я жертвенна, я могу простить, могу понять, могу довериться, и пусть меня это погубит, но я умру, свято веря в добро и чистоту помыслов. Я не буду сожалеть, а ты?

Ударит, побьёт, изнасилует. Можно даже в считалочку поиграть. Такой… чувственно-ненавидящий взгляд. Я прямо ощущала его ярость, негодование, злобу. Губы поджал, и пару раз при вздохе его ноздри раздулись, но потом эта невероятно пугающая волна схлынула. Он вернул самообладание, но прежде чем это случилось, я увидела, как он сглотнул. Мерзко это слышать? Решил преподнести всё с другой стороны? Подумал, что сейчас вновь загонит меня под камень и будет оттуда выуживать нежным взглядом и словом, а я, как дурочка, поползу к нему? Могу, ещё как, ведь такое воинственно-решительное настроение у меня не всегда, да и Лорин такой терпеливо-добрый тоже не каждый день, но я не пожалела. Испугалась, что всё-таки осмелилась, но рискнула, и теперь расплата не должна заставить себя долго ждать.

Он медленно поднялся. Прямой, осуждающий взгляд и его расправленные плечи, и вот я уже муравей под его сапогом. Смотрю уверенно, дышать стараюсь ровно, но руки… я начала теребить и заламывать пальцы, силясь удержать внутренний покой, жертвуя внешним. Всё внутри меня замерло в напряжённом положении. Я ждала. Чего угодно. Крика, ругани, возможно подзатыльника.

Но вот Лорин наконец-то выпустил мой взгляд из своего плена.

 — Молодец, — тихо и серьёзно проговорил мужчина, беря в руки своё полотенце. — Через десять минут выдвигаемся.

Я как смотрела на него своими большими глазками, так и продолжила. Просто не сразу переварила его слова. Мой мозг был рад просто умеренному тону и отсутствию рукоприкладства. Пока голова моя пребывала в эйфории, я только сумела кивнуть неопределённо и смотреть вслед уходящему палачу. Что он сказал? «Молодец»?! Это что значит? В смысле, мне конец или что? Я часто заморгала, пытаясь осознать, что только что произошло. Вдруг… нет. Не-е-ет! Быть того не может! Он же… он же только что… есть! Боже, ты существуешь! Ты слышишь мои молитвы! Он признал! Признал мою правоту! Мою! Правоту! Да!!!

Часто задышала, пытаясь усидеть на месте. Взгляд тут же выхватил движение. Лорин ушёл в ванную. Просто ушёл в ванную! Быть того не может! Нет, я не верю! Это не со мной! Он не мог! Просто… я… я его сделала. Взяла и утёрла нос этому… самцу! Ишь чего удумал! Женщин человеческих обижать! Я тебе покажу, ядрёна вошь! Меня-таки переполняла энергия и необыкновенное желание жить. Наконец-то это свершилось, и он… поддался. Я часто оказывалась права, даже после своего неудавшегося убийства он не был столь… смиренным и рассудительным! Я ведь не издеваюсь. Не кичусь своими делами понапрасну и держу всё в себе, но он вывел меня! Вновь решил показать свою крутизну и прогнуть меня. Для чего? Так он же сам сказал: борьба. Ему надо бороться, чтобы жить, хочется просто быть на вершине горы. А я… ну, просто один из способов самоудовлетворения. Я ведь податливая и вся в его власти, прям под крылышком. Дави не хочу. А тут грызанула да за больную руку. Ещё и потрепала здорово. Разумеется, задела, и в этот же миг радость и торжество начали спадать. Ну, победила я и что? Как дальше-то с ним жить?

Лорин вышел из ванны через пару минут. Что он там делал — неизвестно. Полотенца в его руках не было, но было другое… Заметила красные потёртости на костяшках правой руки. Откуда… о, чёрт. Кажется, кто-то бесился. Я сама себе вырыла могилу и вот только что улеглась в гроб. Так держать, Богдана, только вперёд!

 — Пойдём, — поманил он меня рукой, направляясь к выходу.

О, нет. Не убивать же он меня ведёт! Нет! Так… это неправильно! Я выиграла! Чёрт, чёрт, чёрт! Надо было проиграть, притвориться дурой набитой и кивать, как послушная овца! Ну, зачем?! Теперь, кажется, я допрыгалась. Обречение показалось мне горьковато-кислым на вкус, и я нахмурилась, стараясь принять всё с должным… лицом. Я сильна. Пусть так, я… я буду биться! Расцарапаю его всего прежде, чем он… Вспомнились те три загубленные души. Первому наступил на горло моей ногой, остальным перерезал глотки. Сглотнула неосознанно. Наверное, и мне… может быть, шею свернёт для разнообразия. Принятие этого факта, вот так, сидя за столом с остывшим чаем в забавной пёстрой кружке даётся почти легко.

 — Что-то брать нужно? — вдруг осипшим голосом спросила я.

Наверное, надо взять свою сумку с вещами. Зачем они ему? Выбросит всё равно, а так всё будет со мной. Никаких следов в доме, никакого напоминания. Глаза слегка защипало, и я тут же глубоко вздохнула, отгоняя непрошеные слёзы. Нет, я их ему не покажу. Пусть запомнит меня гордой, а не сопливой девчонкой.

 — Зачем? — он уже открыл дверь и теперь стоял и ждал меня. — Мы идём покупать, а не продавать.

Несколько секунд я всё ещё с той же обречённостью смотрела на его серьёзно-угрюмое лицо, а потом сморгнула и нахмурилась. Что?

 — Что? Зачем? — потерянно подала я голос, хлопая глазами.

Что покупать? «Не продавать»? Не меня ли он часом толкнуть кому-то собрался? О, Лорин только что это опровергнул. Господи, я вспотела! У меня между лопаток… влажно. Твою же налево! Не убьёт? Да быть того не может! А я уже… позорище. Чуть что, то всё, на тот свет! Ой, чокнутая-то…