Кембрия. Трилогия (СИ)

Эйлет, увидав дощечку, нахмурилась, уже скорей огорченно: и на пергаменте огама давалась ей тяжко. Ну почему народ, что при смешении языков разжился ирландским, на котором только и чесать язычком между подружками, получил в дополнение такой алфавит? Впрочем, как раз понятно: язык дан свыше, а буковки люди придумывали, мудрецы. Хотя… Не люди. Сиды! Эйлет припомнила, как резное письмо читает Майни – прикрытые глаза, короткий полет ладошки по доске… А ей приходится на риски глазами пялиться. Одно хорошо – нет следов ни подделки, ни порчи.

Следует похвалить перевозчика.

Корабельщик выдохнул. Колдовская вещица явно пришлась сиятельной по вкусу. Она сразу успокоилась.

– Молодец. – Эйлет погладила одну из кос. – Наконец попался человек, разом порядочный и аккуратный. Осталось только мешки пересчитать, проверить содержимое – и на расчет!

Корабельщик переступил с ноги на ногу. Нет, когда тебя хвалят и называют честным человеком, это лестно. Когда намереваются пересчитать мешки при выгрузке, это привычно. Но зачем каждому мешку внутрь заглядывать? Это же долго.

Так и спросил.

– А многие твои товарищи по речному делу хитрые больно, – заявила Эйлет. – Те, что поглупее, накладные портили – да не знали, бедняжки, что второй экземпляр мне конным гонцом высылают. Я их предупредить забыла… Ей‑ей, случайно. Мне сейчас зерно нужно, а не проверка возчиков. Но, как вышло, так вышло. На каждом экземпляре – палец моей ведьмы. Что груз верный, как сказано в описи. Так что мы сразу проверяли – где расхождения или порча, там и недостачу искать.

– А вдруг она ошиблась? – Корабельщик понял, что влип. И теперь пытался узнать, насколько.

– Так перевозчик сверить груз должен, и если не соответствует – не брать накладной. Неужто тебе ведьма не объяснила? Не может быть, до тебя она восьмерых отправила – все всё поняли! Некоторые, правда, решили, что нехватку овса и ячменя можно компенсировать, намочив зерно – разбухает же! И вес прибавляется. А иные камни в мешки совали, совсем чудаки. Вот потому и проверим. Нельзя у своей армии воровать! Драть втридорога – это я понимаю, но вот так! Эх, добренькая у меня сестра. И король. Сестра велит порчу да недостачу по тройной цене в долг перевозчику писать, и расписки брать под залог судна. Король же говорит, что земля тут его, не сиды, а сам норовит, по‑рыцарски, небольшой поркой ограничиться. На главной улице войскового лагеря. Пусть все видят, кто в стране вор!

Корабельщик побледнел. После такого… Как дела‑то вести? Лучше уж штраф! Но в мешках все в порядке. Кроме веса. Вдруг забудет взвесить?

– Так что смотреть будем подробно, – продолжала разливаться воительница, – и взвесим, конечно!

Вот и все надежды. Дочь трактирщика забыть проверить товар по весу не могла.

– Я, – проблеял он, – это… Не совсем твою ведьму понял. И отсыпал по дороге чуток зерна одному человечку. Ну, наполовину человечку.

– Штраф плати, – пожала плечами Эйлет, – если отсыпал чуток – ну, плата за рейс немного полегчает.

– Десятую часть, – признался тот. На крыс и утруску решил не валить. А то до королевского суда и позора недалеко.

– Значит, ты залез в долги! Или предпочтешь порку? Или…

Эйлет склонила голову набок. Этот купец ей глянулся. Не как жених – от «деловых людей» ее уже мутило. А ведь именно среди них еще пару недель назад собиралась искать мужа. Но вот как подсадная утка – хорош!

Наверх шли не порожняком: с грузом из воинов. Хорошо, ветер от моря налетел сильный, тянул споро, и барка не выглядела слишком уж отяжелевшей.

Впрочем, воинов скинули ниже по течению, и последнюю милю пришлось еле тащиться, изображая поломку рея. На месте капитану пришлось спрыгнуть на берег. Знакомая фигурка в зеленом переминалась с ноги на ногу в компании полудюжины лучников. Пледы горских расцветок, наложенные на тетивы стрелы… Увы – полосок своего клана корабельщик не заметил. А горные кланы потому и не подмяли под себя равнинников, что между собой не слишком ладили.

– Я этих славных людей уговорил меня посторожить, – вместо приветствия начал он, – целых два клана на год придется оставить в покое! Что поделать – война. Мне же нужно работать.

– Людей на съедение сидовской семейке отправлять? Я не узнаю Робина Доброго Малого! Деньги ладно… Знаешь, какого я страху натерпелся?

Человек в зеленом печально вздохнул:

– Я сам себя не узнаю. Раньше все получалось. Сколько зерна отдавали мне прежние короли! Для них весь товар исчезал бесследно. Оттого вояки принялись таскать с собой обозы. Саксов бить – дело правильное, но до чего же хотелось попробовать старинную схему! Не выдержал я. Но брал, заметь, немного. И ведь сработало бы. Если б не ведьмы.

– Да, если бы не ведьмы, – эхом откликнулся корабельщик. – Но ведь теперь‑то тебе ясно, что твои хитрости бьют по перевозчикам. Зачем продолжаешь?

– Я не продолжаю, – фыркнул Робин, – я сворачиваю. Предупреждаю тех, кто идет вниз, какие шутки боком вылезают. А то купец – человек завистливый, может насоветовать дурного, лишь бы и другой пострадал. А охрана мне нужна, чтоб морду не набили. Те, кто вверх поднимается.

– А‑а‑а‑а, – протянул корабельщик. Про что говорить дальше, он не знал. А надо было болтать, чтоб Робина вернее оцепили. И очень хотелось помочь проказнику смыться. Ведь и верно, первый раз такое, чтоб его шалость не удалась! – Это не просто ведьмы, это Неметона.

– Понял я, понял… – Потерпевший неудачу Робин выглядел растерянным. – После войны попробую договориться, чтоб не становиться ей поперек дороги. Ну, и наоборот, чтоб она мне не мешала. А что еще тут сделаешь? Она чистокровная сида! И штук всяких знает побольше моего, и сила у нее волшебная…

– А то у тебя нет?

– Есть, да с ноготь от мизинца. Я в отца умом пошел, не волшбой… Стой‑ка! Хрустнула ветка! И пусть меня засолят в бочке, как селедку, если это олень или кабан!

В руке тускло сверкнул широкий клин короткого меча.

– Предатель! – воскликнул он. – Сейчас ты умрешь!

Но к делу не перешел – один из лучников схватил его за руку.

– Мы не уговаривались защищать убийцу, – предупредил. – Мешать не будем, но ты же не желаешь остаться один против… Ого! Против полусотни. Может, и правда убьешь этого типа?

Рука снова свободна, но знаменитейший мошенник Камбрии опустил оружие. Расхотелось в драку лезть – подкрадывалась‑то не горстка разобиженных матросов с барки, а небольшая армия. Равнинники, ирландцы. То есть тяжелые копья и пращи. Впрочем, града камней и дротиков не случилось, значит, следовало ожидать разговора.

– Предателем следует назвать того, кто грабит армию, которая защищает весь Дивед… Эх, Робин, а я про тебя сказки слушала! Мол, надувает только злых да богатых…

– Если ты скажешь, что Неметона добрая и бедная…

– А кусок изо рта солдат рвать, это как? Они злые? Все? И богачи, как один?

– Я брал немного, – начал оправдываться Робин, – войску без вреда. Всегда берут запас. А мне интересно!

Эйлет пожала плечами:

– Лить кровь не будем. Почтенные воины, вы как хотите, но или зерно в магазин сейчас вернете, или – коли оно вам так нужно, что жить без него нельзя, – тройную цену обязуетесь уплатить. Честью клана, под запись. Кто сколько – меня не волнует. Взялись защищать Робина – возьмите на себя и его долги. Так своим и передайте. А запас – он не для разворовывания. Он на случай, если нам лишний день на месте простоять придется, например.

В лагерь возвращались сумрачные. Знаменитого пройдоху к ногтю так и не взяли, отношения с горцами – хоть и не до крови, да попортили. Кое‑кто ворчал, что лучше уж кровавая свара – да вернуться со славой. А горцы… Сами зерно продают, сами воруют по дороге, сами воров укрывают. С такими союзниками врагов не нужно!