Волшебство, Магия и Колдовство (СИ)

Я вырвал из его кулака поводья Сельфира.

— Прости, Марк, — в голосе оруженосца слышалось искреннее сожаление. — Поверь, я бы всем сердцем хотел, чтобы ты был рядом с нами, но…

— Я понимаю, — оборвал его я. — Я буду вам только мешать!

Корн покачал головой, глядя на меня сверху вниз, резко натянув поводья, он круто развернул своего жеребца и помчался следом за наступающей армией.

Чем я только думал, бросаясь в атаку следом за тяжелой кавалерией!

Скакун у меня был великолепный, а вот снаряжение подкачало… Я не сомневался, что отряд отца ударит по самому сильному врагу, а в такой переделке у меня не было никаких шансов.

Раздумывал я недолго, вскочил в седло и дал Сельфиру шпорами по ребрам. Конь злобно захрипел и пошел боком, я же только посильнее натянул поводья, подчиняя его собственной воле.

Благодаря принятым снадобьям моя сила многократно увеличилась, и мне удалось справиться со своенравным скакуном. Он покорно сделал круг на месте, попятился назад и подбадриваемый шпорами птицей взлетел на ближайший пригорок.

— Вот так-то, мой хороший, — приговаривал я, сжимая бока Сельфира коленями. — Ты должен слушаться своего хозяина, иначе нам обоим крышка!

С моего пригорка поле боя отлично просматривалось и я, затаив дыхание, привстал в стременах, чтобы лучше все видеть.

Сидийцы, митрийцы и ваалы настигли кавалерию кочевников. Я видел их разноцветные одежды в водовороте коричневых курток алимов. Кочевников все равно было слишком много, и трудно было сказать, кто одерживает верх, однако, наша пехота была уже на подходе и спустя мгновения пошла в атаку.

Длинные копья вонзились в диких всадников, сбрасывая их на землю. Те в свою очередь рубили саблями стальные шлемы копейщиков, однако не причиняли им никакого вреда.

Наши пехотинцы были настоящими богатырями. Высокие, могучие, выносливые. Они могли сражаться от рассвета до заката, а чудодейственные снадобья превратили их в настоящих полубогов! Удары тяжелых щитов валили коней противника наземь, а закованные в сталь ноги топтали поверженных врагов. Копья двигались как волна, вверх-вниз, взад-вперед. Кочевники падали под смертоносными ударами один за другим.

Я в восторге сжал кулаки. Наконец-то мне довелось увидеть в действии знаменитых копейщиков Лие, которых справедливо боялись во всех пятнадцати королевствах!

Следом за копейщиками шагом шли лучники и арбалетчики, они шли с обнаженными мечами и деловито добивали раненных алимов.

На правом фланге собиралась фирганская кавалерия, солнце блистало на серповидных лезвиях их топоров.

На левом фланге алебардисты строились в клин.

Сейчас будет решающая атака, решил я. И действительно, завыли трубы и над отрядом королевских телохранителей, сопровождавших мастера Кеандра, взмыли сигнальные флажки.

Внезапно в рядах копейщиков что-то полыхнуло. На несколько мгновений их затянуло дымом, однако налетевший порыв ветра рассеял пелену, и моим глазам предстала ужасная картина. В строю зияла огромная брешь! Мертвые изувеченные солдаты громоздились повсюду, кое-где шевелились раненные. Словно гигантское чудовище откусило кусок нашей армии, оставив страшную кровоточащую рану.

На миг все замерло, но только на миг. Не теряя хладнокровия, копейщики хлынули вперед, запечатывая брешь. Над строем прокатился яростный боевой клич.

— Элллаааа — эээээ! Лиееее! — кричали пехотинцы, вновь напирая на врага. Неожиданный удар только их разозлил и раззадорил.

Вдруг новый удар потряс землю, потом еще один и еще. Поле боя затянуло едким дымом, у меня даже заслезились глаза.

Вонь была как в мастерской алхимика, резкая, удушающая. От грохота заложило уши. Еще до того как дым рассеялся, я понял что последствия взрывов были ужасны. Сквозь зловонную завесу стали доноситься крики раненных и хрипы умирающих.

Пехота понесла тяжелые потери, первые потери в этой жуткой битве. Строй копейщиков был пробит в трех местах. Мертвые и раненные лежали вповалку. Их раскуроченные доспехи дымились, на земле шипела и пузырилась кипящая кровь.

Воины вновь хлынули в пробоины восстанавливая строй, на этот раз боевого клича не было. Копейщики хранили молчание, ожидая новых ударов.

Я во все глаза смотрел на позиции врага пытаясь определить, кто нанес нам столь тяжелый урон, однако безуспешно.

Холм с палаткой хана мне был прекрасно виден, однако он был пуст и все еще на большом удалении от атакующих копейщиков. Возможно, вражеский маг прячется где-то в гуще боя? Это представлялось сомнительным. Тогда где же?

Я успел заметить, как из радостно визжащей толпы кочевников вылетел небольшой сверток, и через миг новый удар обрушился на наших пехотинцев.

Вот оно что! Не задумываясь ни на секунду, я пришпорил Сельфира и стремглав помчался вперед.

Как вихрь я пролетел сквозь ряды лучников, которые все еще не могли сообразить, что происходит. Сквозь дворцовую гвардию, сгрудившуюся вокруг командиров. Никто даже не попытался меня остановить.

Сельфир встал на дыбы, громко фыркая и шипя, ему были неприятны резкие запахи крови и алхимического дыма. Копейщики как бездушные машины заполняли бреши в своем строю. Их лица были чернее ночи. Зубы были стиснуты, кровь текла из-под ногтей, так крепко они сжимали свои копья. В некоторых местах их строй стал совсем тонким, всего по пять человек в глубину. Я понял, что следующая атака разорвет наши боевые порядки, и кочевники как море хлынут в пробоины, разделяя нашу армию пополам.

Вскинув арбалет к плечу, я изо всех сил вглядывался во вражеский строй, стараясь не упустить момента, когда метатель себя обнаружит. Однако я опоздал. Несколько свертков взмыло в воздух одновременно.

Подняв арбалет, я проводил взглядом мишень, и слегка опередив ее, спустил курок. Стрела молнией мелькнула в воздухе и, сбив один из свертков, отбросила его далеко в ряды кочевников.

Несколько взрывов слились в один оглушительный, ослепляющий и лишающий разума удар. Сельфир встал на дыбы и я, не удержавшись в седле, кубарем покатился по земле.

Воздух наполнился кусками тел, криками и стонами. С небес обрушился кровавый дождь, настолько сильный, что я вмиг промок до нитки. Уцепившись пальцами за траву, я встал на колени и попытался распрямиться, но ноги меня не слушались.

Внезапно раздался еще один взрыв, еще сильнее предыдущего, и по земле вокруг меня вновь заколотили людские останки и обломки доспехов. Белесый едкий дым скрыл все вокруг. Нестерпимо болело горло, выжигаемое алхимическими миазмами. Так и не сумев встать, я повалился на бок, меня стошнило.

Сплевывая блевотину, я, тем не менее, оставался все так же спокоен. Очевидно, чудо снадобья все еще продолжали действовать!

Торопливо я перезарядил арбалет и только теперь заметил, что вся моя одежда превратилась в кровавые лохмотья. Саблю я потерял, а Сельфир умчался куда-то в панике.

Опираясь на обломок подобранного с земли копья, я встал. Прямо передо мной лежала конская голова в богатой сбруе. Чуть дальше — обуглившееся тело кочевника.

Ветер скрутил дым как старое одеяло и отбросил прочь. Представшее передо мной зрелище я не забуду никогда!

Наши воины лежали рядами как скошенная трава. Кое-где одинокие искалеченные фигурки, покрытые кровью и гарью, вставали, опираясь на плечи товарищей. Они упрямо поднимали щиты, строясь в фалангу.

Выживших было мало. Всего несколько десятков. Многие искалечены так, что и на людей уже не были похожи. Однако их воля не была сломлена. Я перевел взгляд на то место где только что толпились враги и вздрогнул.

Алимы исчезли. Только дымящаяся земля, да пепел несомый маленькими смерчами взад-вперед.

Я застонал, вместе с кочевниками исчезли и храбрые сидийцы, и свирепые ваалы, и благородные митрийцы. Неужели это я стал причиной их гибели? Возможно, отброшенный моей стрелой сверток попал прямо на груду таких же снарядов, и все это вместе взорвалось?

Догадка была правдоподобной. Если это было правдой, то я, возможно, спас очень многих, хоть многих и погубил.