Русалочий омут

Фин торопливо шел вдоль русла маленькой речки. Спустя несколько часов после разговора с Ингой, он возвращался сюда вновь, прихватив фонарь, лопатку с короткой рукояткой и несколько коробков спичек. Способ, с помощью которого можно было проникнуть во флигель усадьбы, казался Фину почти фантастическим, но он строго следовал данным Ингой инструкциям. Поднявшись по крутому берегу к старой, расколотой молнией иве, парень даже присвистнул от изумления – похоже, не только его интересовали тайны графской усадьбы. Песок возле дерева испещрили многочисленные следы, склон раскопан, так, что был виден край чугунной плиты. «Интересно, кому еще пришло в голову заниматься здесь раскопками? – подумал Фин, раскапывая рыхлый песок. – Наверное, это писатель. Он приехал сюда в поисках сенсации и теперь никак не может успокоиться».

То, что оказалось непреодолимой преградой для Николая, ничуть не помешало Фину. Гибкий мальчишка без труда протиснулся в щель между закрывавшей ход плитой и стеной подземелья. Затхлый тяжелый воздух окутывал, как плотное покрывало. Фин не сделал и пары шагов, как его ноги стали ватными, ослабли, он замер, не в силах двигаться дальше. Парню казалось, что он живым спустился в могилу, и теперь с миром людей его связывала только светящаяся полоска входа. Фин хотел повернуть назад, отказаться от глупой затеи, но воспоминание о прекрасных глазах Инги могло вдохновить и не на такие подвиги. Щелкнув кнопкой фонаря, он крадучись пошел вперед.

Выложенный камнями подземный ход был очень узким и низким, так что долговязому Фину приходилось идти, низко наклоняя голову. Желтый луч скользил по стенам, и казалось, что живая враждебная тьма пожирает свет, стремясь добраться до ее источника и навсегда погасить фонарик в руке Фина. С каждым шагом страх усиливался. Мальчишка почти физически ощущал тяжесть земли над головой, а когда ход свернул вбок, и сияющая звездочка входа скрылась из виду, ему стало совсем тоскливо и страшно. Мысль о том, что стены тоннеля могут в любой момент сомкнуться, раздавив нарушившего их многолетней покой пришельца, завладела сознанием Фина, лишив возможности трезво оценивать ситуацию.

— Инга любит меня. Ради нее стоит рискнуть всем, — проговорил он вслух, пытаясь вернуть былую уверенность. – Я выполню ее просьбу, обязательно выполню.

Тоннелю не было конца. В нескольких местах он осыпался, и Фину приходилось пробираться сквозь нагромождение камней и обвалившегося грунта. В какой–то момент мальчишка понял – он идет вперед лишь потому, что боится повернуть назад. На возвращение у него не осталось ни моральных, ни физических сил.

Путешествие оборвалось внезапно – луч фонаря уперся в чугунную дверь на монументальных литых петлях. Дверью не пользовались больше ста лет, и Фин сомневался, что сумеет открыть ее. Осмотревшись, он увидел слева от входа массивный рычаг, о котором упоминала Инга, и решительно потянул его на себя. Усилие оказалось слишком большим – Фин потерял равновесие, с трудом устояв на ногах, а массивная дверь бесшумно открылась. За ней просматривалось большое, заваленное коробками и деревянными ящиками помещение. Выбравшись наружу, мальчишка понял, что находится в подвале графского флигеля.

Инструкции Инги были на удивление точными, и Фин довольно быстро выбрался из просторного подвального помещения, оказавшись на первом этаже «средневекового замка». Фин не верил в магию и колдовство, но здесь под сводами мрачного безлюдного замка, все воспринималось иначе.

Проходя по сумрачным, обставленным готической мебелью залам, он против воли вспоминал жуткие истории о графине Вольской, которыми так любили пугать друг друга юные жители Алексино. Рассказывали, что ведьма имела огромную власть над мертвецами – поднимала их из гробов, выведывала тайны, недоступные живым, заставляла служить себе. А еще ребята говорили о том, будто графиня оживляла картины, и жуткие образы, созданные нездоровым воображением художника, обретали реальность. Почти два века минуло с той поры, как София Вольская ушла в царство мертвых, а связанные с ней невероятные истории по–прежнему будоражили воображение обитателей тихого провинциального городка. Одна из последних страшилок была о том, что флигель закрыли вовсе не для реставрации – на самом деле сотрудников музея замучили толпы призраков, бродивших по зданию. Директор даже попал в больницу с сердечным приступом, увидев стекавшие по стене потоки крови и оскал зубов ухмылявшегося портрета…

Фин тряхнул головой, пытаясь избавиться от мерзких мыслей, выбросить из памяти нелепые выдумки малолетних алексинцев. Флигель усадьбы был самым обычным зданием, и он пришел сюда не из любопытства, а по очень важному делу. Замедлив шаг, мальчишка осмотрелся. Он находился в высоком, обшитым резным дубом зале со стрельчатыми разноцветными окнами. Зал украшали рыцарские доспехи и портреты в позолоченных рамах. Вспомнив слова Инги, Фин подошел к дальней стене просторного помещения и начал внимательно рассматривать покрытые рельефной резьбой дубовые панели. Среди пышных роз и виноградных листьев можно было заметить фигурки уродливых монстров, двуглавых змей и единорогов. Пока Фин рассматривал затейливую резьбу, стоявший чуть поодаль рыцарь шевельнулся, и луч солнца, пробившийся через запыленные витражи, отразился на его доспехах.

— Чур, меня!

Фин отшатнулся от стены, с ужасом глядя на закованную в латы фигуру. Рыцарь не шевелился. Немного успокоившись, мальчишка продолжил осмотр. «Зачем я только вляпался в эту авантюру! – думал он, внимательно рассматривая резные панели. – Никогда больше не буду идти на поводу у девчонок! Она сейчас спокойненько сидит дома, а я ради дурацкого колечка совершаю самую настоящую кражу!» Наконец Фин разглядел в переплетении листьев фигурку скелета с острой косой в костлявой руке и надавил на нее одним пальцем. Фигурка ушла в панель, заскрипели старые пружины, и перед удивленным парнем открылось черное отверстие потайного хода.

Узкая винтовая лестница привела в спальню графини Вольской. Комната выглядела так, будто ее хозяйка покинула помещение всего несколько минут назад. Широкая кровать еще хранила отпечаток тела Софии, в воздухе разливался терпкий, дурманящий аромат ее духов. Фин подошел к окну, отодвинув бархатную штору, осторожно выглянул наружу – вид на старое кладбище отлично дополнял интерьер «милой» спаленки. Потом внимание мальчишки привлекли многочисленные картины, украшавшие стены. Их сюжеты пугали и притягивали взгляд. Населявшие холсты уроды и красавицы внимательно наблюдали за незваным гостем.

— Отстаньте! – Фин погрозил кулаком вакханкам и фавнам, продолжая осматривать комнату.

Парня очень удивляли два обстоятельства – жилая, совсем не музейная атмосфера здания, и потрясающая осведомленность Инги. В каком путеводителе она прочитала о многочисленных тайниках замка, откуда знала о хитроумных механизмах, открывавших замаскированные двери?! Впрочем, сейчас некогда было ломать голову над этими вопросами. Фин торопился, понимая, что не должен задерживаться в замке. Он подошел к небольшому столику, достал из кармана шпильку, и надавил ей на один из крошечных цветочков орнамента. Тишину нарушил перезвон колокольчиков, и в столе открылся маленький потайной ящичек. В нем лежала шкатулка в ладонь величиной. Фин потянулся к заветной добыче и замер, испуганный тихим стоном. В зеркале промелькнуло отражение женской фигуры, взгляд синих глаз скользнул по лицу Фина.

— Я сделаю это!

Он раскрыл незапертую шкатулку и потянулся к лежавшему там колечку… В тот же миг небо за окном потемнело, со стороны кладбища донесся протяжный стон, а фантастические существа на картинах ожили, потянув к Фину свои когтистые, обросшие шерстью руки. Парень зажмурился и достал кольцо из шкатулки. Истерично захохотали вакханки, со звоном разбилось огромное зеркало, а потом все стихло, и Фин, наконец–то решился открыть глаза.

— Ничего себе… — он растеряно оглядывался по сторонам, не понимая, что произошло.

Обстановка комнаты изменилась. Исчезла застланная батистовым бельем кровать, зловещие картины, дорогая, инкрустированная перламутром мебель. Мальчишка стоял посреди пустой комнаты с провалившимся полом и ободранными стенами, стиснув в руке волшебное кольцо. Он медленно разжал пальцы, боясь, что колечко сгинуло, растаяло, как туман на солнце. Однако его опасения были напрасны – сделанная из темного металла, похожая на перстень–печатку безделушка лежала на ладони.