Дорога к дому (СИ)

– И в чем оно заключается? – подчеркнуто ровным голосом спросил Безымянный.

– Не знаю, – нахмурившись и потерев впадину меж бровей своим больше похожим на сардельку пальцем, пробасил хотоллен. – То-то и оно – не знаю! И от кого заказ пришел – тоже. А это уж вообще ни в какие ворота! Значит, так, давай я тебе выложу все как есть, а уж ты сам решай – что к чему. Было это, как я и сказал, с полгода назад, как раз перед первым снегопадом, пришел ко мне паренёк один – Филином кличут, а как его на самом деле зовут – не знаю, да и не надо оно мне! Филин обычно на всяких странных – тех, что не особо любят на глазах мельтешить, на Чёрных, хымыков, иногда на Серых Подземщиков, – в общем, на тех, кто вне закона на большой земле, работает. Заказы их по хоттолам разносит, выполняет мелкие поручения – прихлёба, одним словом. Но сам он не из них, просто надо ж как-то парню на хлеб зарабатывать! Ну вот, пришел он и говорит: "Есть дело". А сам трясётся весь и по сторонам зыркает, будто боится чего… Знаешь, он мне иногда такие заказы передавал – кровь стынет! – но ни разу я его таким не видал, он только что зубами не щелкал от страха и не подвывал… Во-от, сказал он, что есть дело, и раз – руку в карман. Достаёт какую-то тряпочку и протягивает мне. Я ему: "На кой она мне сдалась, мол"? А он: "Внутрь глянь!" Разворачиваю, а там… Погоди!

Гигант резво вскочил на ноги и направился к двери.

– Я сейчас, – бросил он уж откуда-то из коридора. – Погоди!

И впрямь, не успел ещё Безымянный как следует приступить к трапезе, а Гаргарон уже возник на пороге комнаты. Быстро приблизившись к столу и опустившись на стул, встретивший его седалище протяжным скрипом, он, через столешницу, протянул сжатую в кулак руку к путнику и раскрыл ладонь.

– Какая прелесть! – воскликнул Ноби со своего насеста.

Отставив кувшин в сторону, бесенок спрыгнул со шкафа и подлетел к собеседникам. Не спрашивая разрешения, он схватил небольшой, отливающий зеленью камень с ладони хотолена и принялся придирчиво его изучать, то поднося вплотную к глазам, то отводя на вытянутой лапке!

– Шаденские копи, – спустя короткое время безапелляционным тоном заявил он. – Скорее всего, северные выработки. А вот огранка, без сомнения, мастеров из Чина, думаю, юго-западные провинции, Кой-ли или может Маше-хен! Видите, становая грань в шестнадцать углов – это их цеховой знак.

Прекрасный изумруд, преломляя и отражая свет каждой из бесчисленных граней, против воли приковывал взгляды, манил, пробуждая в сердце желание обладать. Ярко-оранжевые глаза бесенка на миг вспыхнули тем же зеленоватым сиянием, что и у камня, а губы сложились в весьма хитрую улыбку, не предвещавшую ничего хорошего.

– Верни, – холодно произнес Безымянный, подметивший поведение бесенка и догадавшийся о его замысле чуть не раньше, чем тот сам сообразил, что же он намеривается предпринять.

– Что? – Ноби с трудом оторвался от прекрасного камня и, мгновенно придав своей рожице удивленно-невинное выражение, обиженно заявил: – Я ничего не сделал и даже не думал…

– Ноби, – голос путника приобрел угрожающие нотки.

– Вот видите! – вспыхнул бесенок, обратившись к хоттолену. – Именно это я и имею в виду! Он страшный человек, страшный! Я же ничегошеньки, ну совершенно ничегошеньки ещё не сделал, а он уже готов сжить меня со свету! Он…

– Ноби! – прорычал человек.

– Да пожалуйста! – гневно выкрикнул бесёнок.

Камень, яростно сверкнув, взмыл в воздух, подброшенный лапкой беса, а сам Ноби, одарив хозяина напоследок испепеляющим взором, растворился в воздухе. Вскоре с верхушки шкафа, где остался ополовиненный кувшин молока и добрые кусок хлеба, раздались негромкие чавкающие звуки. Безымянный, ловко перехватив изумруд, пристально его оглядел. Устало вздохнув, он бросил камень на стол.

– Ноби, хватит играться! Верни камень!

– Да я уже… – набитый рот мешал бесенку говорить, но он, собственно, и не испытывал особого желания.

– Хватит! – окончательно разозлившись, заявил человек. – Думаешь, я не могу разглядеть подделку?

– Погоди, – вмешался в беседу хотоллен. – Если ты решишься встретиться с заказчиком, камень оставь себе!

– Предоплата? – поинтересовался Безымянный.

– Нет!

Гаргарон яростно тряхнул головой и треснул кулаком по столу, чуть не перевернув при этом миски с едой.

– Я же сказал тебе приятель: всё это дело – гниль! Филин передал мне с десяток этих безделушек, наказав вручать их тем, кто пожелает принять заказ. Ты представляешь: выдавать камни, которым цена в несколько сот монет, всем подряд только лишь за согласие? Что это, по-твоему?

– Не знаю, – задумчиво отозвался Безымянный. – Ноби, – уже значительно спокойней окликнул он бесенка, – проверь изумруд. Есть на нем "сеть"? Или, может, "зеркало"?

Бесенок, чуть не подавившись при последних словах, торопливо извлек камень наружу и принялся изучать с удвоенным вниманием. Спустя короткое время он облегченно вздохнул и ответил:

– Ничего там нет! Обычный изумруд, очень качественный само собой, и всё! Никаких ловушек.

– Странно.

Безымянный взял кусочек жареной утки и отправил в рот. Рассеянно жуя, он мысленно перебирал всевозможные варианты, способные объяснить поведение неведомого заказчика или хотя бы дать зацепку. Но в голову не приходило ничего утешительного.

– И я о том же, – дождавшись, когда взгляд задумавшегося гостя вновь обретет осмысленное выражение, поспешил согласиться хоттолен. – Я бы про него, про заказ этот, и не заикнулся б, не будь ты коном.

– Бывшим, – сурово поправил его Безымянный.

– Ааа, – отмахнулся, будто от надоедливой мухи, Гаргарон, – ваша братия бывшей не бывает. Кон есть кон, хоть бывший – хоть мертвый. Так у нас говорят.

Безымянный презрительно хмыкнул и скривился, но вступать в спор с хоттоленом не стал, прекрасно зная: переубедить того не получится. У людей давным-давно сложилось представление о конах, и отнюдь для последних не лестное. Единственное, что оставалось, – смириться.

– Ну, так и что там с камнем? – вернулся он к расспросам после непродолжительного молчания. – Для чего он?

Гаргарон задумчиво пожевал губами, взвешивая про себя и решая, что говорить. Наконец он спросил:

– Так ты того, серьезно намериваешься на эту погань подрядиться? Или как?

– Серьезно, – спокойно отозвался Безымянный. – Куш за эту сделку – если судить по условиям встречи – может оказаться изрядным. Во всяком случае, моё любопытство твой рассказ пробудил. Так что выкладывай, что к чему с этим камушком.

– Ладно, – гигант недовольно сморщился и, поведя могучими плечами, тряхнул головой – будто бык, увидавший соперника. – Твоя шкура – ты и решай, как её поджаривать! В общем, так: ты знаешь Штормскальм? Бывал там раньше?

– Да.

Голос путника внезапно утратил всякие эмоции, а глаза, опасно сощурившись, устремили потяжелевший взгляд куда-то сквозь хоттолена. Гаргарон, удивившийся перемене, произошедшей с его гостем хотел поинтересоваться: а что такого, собственно, он сказал? Но внезапная догадка, промелькнувшая на самых задворках памяти, подсказала ему возможную причину столь странного поведения. А заодно и прочно заткнула рот.

Стылый предрассветный сумрак колебался под резкими порывами пронизывающего северного ветра. Редкие, тяжелые капли падали с пасмурного неба и, ударяясь о мостовую древнего города, с приглушенным всплеском разлетались всполохами серебристо-стеклянных осколков. Немногочисленные окна, светлившиеся неровным светом, казались нереальными, иллюзорными порождениями дремлющей твердыни – её полусознательным сном. В отдалении слышался одинокий собачий лай, все остальные звуки тонули в тихом шорохе холодной дождевой песни. Все, кроме размеренной печатной поступи пятерых человек, направляющихся к северным вратам города. Четверо облачены в форменную боевую броню филиала Валентиниана с неразличимыми из-за темноты знаками отличия, в руках – тяжелые плазменные излучатели. Несмотря на массивные доспехи, их движения легки и свободны. Пятый в группе – узник, и его поступь, несмотря на отсутствие доспехов, скованна и медлительна, будто у тяжелобольного, лишь недавно вставшего с постели.