Дорога к дому (СИ)

– Шевелись, тварь, – раздается грубый, срывающийся от ярости голос одного из охранников, идущего сзади.

Удар прикладом между лопаток. Сильный, внезапный. Высокий юноша, в мешковатой одежде, от неожиданности теряет равновесие и падает на мокрую, грязную мостовую. Неловко выставленные руки больно ударяются об камни, слышится скрежет металла – грубые стальные браслеты, охватывающие запястья, врезаются в плоть.

– Вставай! – сильные руки подхватывают его с обеих сторон и резко, рывком заставляют выпрямиться. – Шевелись, кому говорят!

Юноша отводит ладонью, покрытой многочисленными ссадинами, мокрую прядь, упавшую на глаза, и оглядывается по сторонам. Древняя кладка высоких домов с остроконечными крышами, темные провалы узких, стрельчатых окон. Плющ и дикий виноград, взбирающийся под самую кровлю. Запах мокрого камня. Он старается запомнить всё, – все, что связано с человеком, с его жизнью, его миром. Он знает – не предполагает, а именно знает! – скоро его жизнь оборвется. Скоро, уже очень скоро смерть встретит его в одном из своих многочисленных обличий, обитающих за гранью. Никогда больше он не увидит домов, окон, мостовых. Никогда не услышит человеческого голоса, пусть даже такого, как у его провожатых. И он снова медлит, не нарочно, неосознанно дожидается нового удара прикладом, и лишь тогда его ноги начинают двигаться.

– Нууу, эмм, вот, – с явным трудом переваривая охватившее его смущение, выдавил хотолен некоторое время спустя, – в Штормскальме есть старый парк. Не в городе, само собой. У южного входа. Здоровенный такой, его ни с чем не спутаешь. И вот, где-то в нем – где точно, я не знаю, сам там никогда не был – есть древняя каменная арка. Говорят, она вся исписана странными знаками и ещё чем-то…

– Портальные врата, – Безымянный пожал плечами, – нефункционирующие, конечно.

– Тебе видней, чего они там есть да как называются, – отмахнулся Гаргарон. – Я те про другое, слушай: тот, кто хочет связаться с заказчиком, должен вставить этот камень в щель или там выемку на той арке и идти подальше. А потом – слушай, это самое важное – каждый день, после того как камень вставлен, ты должен будешь наведываться туда, к арке, и смотреть, не исчез ли он. И если он пропал, знай – это знак. В тот же самый день, на закате, ты должен будешь прийти в парк и прогуливаться неподалёку от арки, там-то к тебе заказчик и подойдет! Ну а уж как у вас дальше пойдет-сложится – ваше дело, меня не касается.

– Идет, – после непродолжительного молчания проговорил Безымянный. – Я согласен.

– Как знаешь, – Гаргарон сокрушенно покачал головой.

Поболтав со своим постояльцем на всевозможные темы, никак не касающиеся странной работы, бывшей предметом их предыдущего разговора, ещё некоторое время, он, в конце концов, засобирался прочь, не забыв попутно собрать со стола опустевшие за время разговора тарелки. У самых дверей гигант нерешительно остановился и, помотав головой, будто раздумывая о чем-то сокровенном, проговорил:

– Ты, парень, все ж подумай, время не торопит – и ты не спеши. Крепко подумай!

Оставшись, наконец, в одиночестве – довольно мурлыкающий Ноби не в счет, – Безымянный облокотился о стол и принялся мысленно восстанавливать весь предшествующий разговор с хоттоленом, пытаясь понять: во что же он ввязывается?

Он принял решение о своих первых шагах на Большой земле ещё там, в Тартре. Осмотреться, узнать последние новости реального мира, подзаработать наличных, выполнив несколько незаконных контрактов или, если повезет – один, из тех самых, что именуются "кушем", а уже потом делать выбор своей дальнейшей судьбы. Хотя выбор у него, собственно, был небольшой. Можно было присоединиться к одному из малых кланов, но при его характере это не самый лучший путь. Ещё можно было стать наёмником и до конца жизни бегать по поручениям людей, не желавших самолично марать руки. Были и другие варианты, но и для их реализации требовалось время. Например, подвязаться на служение Храму и стать рыцарем – с его навыками и умениями это будет несложно, но это, почти наверняка, означало возращение в Тартр. Храмовники не упустят возможности за его счет расширить свои знания о Запретной Земле. В крайней ситуации можно было заключить договор с банкирами или одним из Альянсов. Но в любом случае начинать надо с контракта. И вот он его получил – или почти получил. Только особой радости от этого Безымянный не испытывал, слишком уж необычны и туманны оказались условия. Слишком отличались от того, с чем обычно связываются хоттоловые наёмники. Он нуждался в совете, но единственный человек, с кем он мог бы поговорить начистоту и попросить совета, по-прежнему оставался в Запретной Земле. А следовательно…

– Что скажешь о работе? – поинтересовался человек у Ноби.

Бесенок легкомысленно пожал плечами и, свесив лапки с каминной полки, на которую он перебрался некоторое время назад со шкафа, изрядно заляпанного молочными брызгами и хлебными остатками, принялся от нечего делать болтать ими.

– Сам решай, ты же умный, а я разве что для бестиария гожусь! – в прозвучавшем ответе чувствовалось: мстительный бесенок не забыл недавней ссоры на дороге и теперь с удовольствием примется тыкать "своего хозяина" носом в его же собственные слова.

– Ну, раз так, то, наверное, не стоит и говорить об этом, – Безымянный, достаточно хорошо изучивший характер Ноби, знал, какие струнки стоит затронуть, дабы растрясти мыслительные способности приятеля и заставить того поработать на их общее благо. Главным в характере беса были жадность и любопытство – качества редко пересекающиеся, но, если всё же встречающиеся вместе, то дающие впечатляющий результат. – Значит, на том и порешим. Отказываемся от работы, возвращаем камень, и…

– Эй-эй-эй, – встрепенулся Ноби, – я ничего такого не говорил!

Человек мысленно усмехнулся:

– Ты сказал, что я сам должен принять решение.

– Я сказал: ты умный! – парировал Ноби. – Ни о каком отказе речи не шло!

– Значит, ты советуешь взяться за дело?

– Я советую, – глубокомысленно пропыхтел бесенок раздув от важности щеки до немыслимых размеров, – последовать совету этого забавного толстяка и как следует подумать. В конце концов, мы всегда можем сказать, что согласны, и, оставив камень у себя, не ввязываться ни в какие передряги.

– Предлагаешь надуть всех, – недобро сощурившись, уточнил Безымянный.

– Конечно! – ни на миг не смутившись, отозвался бесенок. – Если ты в чем-то не уверен, всегда так и поступай! Главное в жизни – знать, когда следует делать ноги!

– Ладно, – человек обреченно махнул рукой и принялся снимать одежду. – В одном ты, проныра, прав: надо всё как следует обдумать. А делать это лучше всего с утра и на свежую голову.

Устроившись на кровати, Безымянный с удовольствием вытянулся, хрустнув суставами, и, закинув руки за голову, уставился в потолок. Тяжелевшие веки предсказывали скорое наступление сна, первого сна в настоящей постели с настоящей подушкой и одеялом за многие месяцы. Он ещё успел подумать о том, что неплохо бы задержаться под этим приветливым кровом на пару дней и как следует отдохнуть перед грядущим походом, но вскоре его веки смежились, и он провалился в благословенную пустоту, лишенную сновидений.

А на каминной полке, нагретой ласковыми язычками крохотного огонька, еле-еле теплившегося в очаге, свернувшись калачиком, дремал посапывавший Ноби, нежно баюкая изумруд, зажатый, для надежности, обеими лапками.

Глава 4: Владычество снов.

Необходимость – самый страшный кошмар разума.