Время вспомнить (СИ)

  Сагиня, продолжая смотреть на бестию, словно сдерживая ее своим взглядом, услышала шум и увидела краем глаза человека в проеме.

  ― Уходите! ― крикнула она. ― Здесь тварь! Это пленс! Бегите!

  Голос отразился от купола, зазвенел, тварь яростно взвизгнула, но осталась на месте.

  ― Я охотник. Я шел за ней.

  ― Слава Богам! Не дайте ему положить ЭТО на алтарь! ― крикнула женщина. ― Я буду держать его, сколько смогу! Бейте в шею и брюхо!

  'Его'? ― краем сознания удивился Сегред. У него немного кружилась голова, окружающее пространство становилось выпуклым и четким. Охотник с радостным изумлением понял, что входит в боевое 'забвение', состояние, которым редко кто из охотников мог управлять. До этого момента, сколько не пытался Сегред научится входить в него на тренировках или охоте, выходило у него только чуть замедлять мысли и ускорять реакцию, хотя саги-наставники говорили о скрытых в нем умении и силе Дома. Сагиня, сковавшая тварь силами стихий, храм, сочившийся плотной, почти осязаемой энергией, боль от потери друга или близость к бесовскому исчадию, вместе или по отдельности, вызвали трансформацию, когда загадочная, до поры таившаяся внутри Дома сила, вдруг пробужденная, превратила простого охотника в воина, способного двигаться в том же невероятном ритме, что и наполненная чужой, потусторонней жизнью бестия. Теперь Сегред мог видеть, как колышутся всполохи тьмы вокруг ее тела, знал, что питающая ее сила помещена внутрь в форме угольно-черного сгустка, размазанного вдоль остова. Тварь, то ли увидев, то ли просто почувствовав перед собой 'свежеинициированного' истребителя, уже не раздумывая, рванулась к алтарю. Приказ хозяев оказался сильнее чувства самосохранения. Сагиня закричала, выставив перед собой ладони. Сегред прыгнул...

  ****

  ― Эй, охотник, ― кто-то тряс Сегреда за плечо, ― адман Сегред, слышь.

  ― Что? ― просипел Сегред.

  Он с трудом открыл слипшиеся глаза, увидел перед собой корчмаря, присевшего на корточки перед его постелью посреди зала. Было еще темно, гремел нестройный хор храпящих рыбаков, крепко пахло рыбой и мокрыми шкурами.

  ― Ты лежи, лежи, ― Бурча наклонился к охотнику и зашептал. ― Ты лежи, не вставай. Поутру найдешь меня - я тебе сапоги и плащ верну, а сейчас спрятал я их, заметные очень.

  ― Зачем? ― Сегред никак не мог сообразить, чего хочет от него корчмарь, и порывался встать.

  ― Да лежи лучше. Со спящего меньше спрос. Тут людишки какие-то пришли, говорят, королевские дознаватели, ищут кого-то, меня спрашивали о вашем брате-охотнике, ходют ли, когда, куда. Сейчас пиво пьют, могут и сюда зайти. Понял теперь?

  ― Да, ― Сегред напрягся.

  ― Мне от них радости мало, а тебе еще меньше будет. Так что лежи, пошел я.

  ― Спасибо, ― запоздало шепнул Сегред в спину корчмарю.

  ― Не за что. Утром поговорим.

  Сегред полежал, прислушиваясь. Где-то через четверть четверти кто-то зашел в зал, прошелся между спящими. Уже светало, торговцы рыбой просыпались, негромко переговариваясь. Кое-кто спал, не торопясь к открытию городских ворот. Сегред приоткрыл глаза и вроде углядел тех, о ком предупредил Бурча: двое мужчин, одетые по городскому, прохаживались в зале среди зевающих торговцев. Их лица, едва видимые в тусклом свете рассветного солнца и ламп, ни о чем ему не говорили - люди как люди, может, обычные дознаватели в розысках провинившихся или свидетелей, а может, бесовики. Так или иначе, но они ушли, никого не потревожив. Сегред заснул, прежде перетащив постель ближе к камину, потому как проснувшиеся люди ходили взад-вперед, напуская холода с улицы.

  ****

  Сагиня, имя которой было Джерра, перевязывала охотнику раны - прежде чем сдохнуть, тварь успела зацепить его когтями и шипастым хвостом - руки у толковательницы немного тряслись.

  ― Испугалась сильно, ― призналась Джерра, воюя с полосками ткани, которые она пропитала темной жидкостью, ― думала - конец мне. Мне ночью приснился сон - вокруг храма собрались черные тучи тьмы, я знала, что они вот-вот лягут на землю, и все мы задохнемся в них. Я пошла сюда, а потом пришел...этот. А дальше...ты знаешь. Тебя, истребитель, не иначе как Богиня послала.

  ― Я не истребитель, ― сказал Сегред, косясь на тушу 'рыси' в двух локтях от алтаря, он не мог еще поверить в то, что одолел бестию, ― простой охотник. Такого раньше со мной не бывало, думал сам сейчас Ту Сторону увижу.

  Сегред рассказал толковательнице о событиях последних дней. Джерра, уже немного успокоившись, слушала его очень внимательно, лишь иногда задавая вопросы. Вблизи охотник рассмотрел, что толковательница далеко не молода. У нее было худощавое живое лицо с сеточкой морщинок вокруг глаз и яркие голубые глаза с белесыми ресницами. Пушистые светлые волосы до пояса делали ее похожей на девочку-подростка. Они падали толковательнице на грудь, когда она наклонялась к раненому, и она подобрала их кривым узлом на затылке.

  ― Значит, ту несчастную (она мотнула головой в угол храма, куда уложила завернутую в полотно голову убитой тварью женщины) ты не знаешь? О ком мне помолиться? Я здесь человек новый, не всех в округе знаю.

  Охотник покачал головой.

  ― Приди я пораньше, может, она осталась бы жива.

  ― Тогда пленс взял бы ТВОЮ голову, или какую другую часть тела. Ты ведь только в храме прошел инициацию, судя по тому, что сам о себе рассказал. А простого охотника он убил бы в два счета. Посмотри, что сделали с бедной животиной, будто в латы заковали, да и вырастили, видно, сами из котенка, уж больно велика для рыси. Не вини себя, пленсу нужны были кости, вот он их и принес. Если бы не ты, то и я рядом бы сейчас лежала...на алтаре.

  ― Пленсу?

  ― Да, так мы на севере называем 'преображенных'. Тело зверя, а управляет им мертвая душа - пленс. Таких бесовики только делать умеют. Некоторые твари вроде даже говорят по-человечьи, да только я подобных не встречала. Все, готово, ― сагиня поправила рукав куртки. ― Надо народ созвать.

  Она поднялась по одной из боковых лестниц к своду храма, где был открытый выход на колокольню. Раздался тревожный переливчатый звон, птицы, пригревшиеся под балками нефа, выпорхнули наружу, хлопая крыльями.

  ― Далековато ваш храм от людского жилья построен, везде, где я был, там - рядом, ― заметил Сегред, когда сагиня вернулась.

  ― У земли тоже есть Дом, ― объяснила женщина. ― Пятихрамье всегда строят на выходах силы из земли. Ты ведь охотник, но очень мало знаешь о вере Дома, почему?

  ― Охотник, но не истребитель, ― Сегред пожал плечами. ― Родители мои - обычные люди, ни сагов, ни толкователей, ни охотников в моей семье не было. Отец строил домны, а когда я родился, обосновался в поселке, держал плавильню. Саг Торж предложил мне поохотиться с...Гередом, тренировал меня. Но такое со мной впервые.

  ― Если хочешь быть истребителем, нужно многому научиться.

  ― Зачем твари нужно было нести сюда голову? ― спросил охотник.

  ― Чтобы осквернить алтарь. В храмах живут боги, богини стихий и чистые души, уже вышедшие из цикла, кровавая человеческая жертва навсегда оттолкнула бы их. Не говоря уже о бесовиках, этим только дай повод обвинить Пятихрамье в чем-то подобном. Мы им, как кость в горле, мешаем захватить не только трон, но и умы, и души. Уверена, вскоре, голося о скверне, здесь появились бы те, кто сам направил в храм пленса. Теперь, конечно, они сюда не сунутся, скоро здесь будет много людей, придут и саги из других храмов - нужно очистить это место от вмешательства тьмы. Тварь необходимо вынести на мороз, скоро тело зверя начнет разлагаться, я такое уже видела.

  ― А дух... пленс?

  ― Не думай о нем. Отдыхай. Погости в моем доме. Мне есть, что тебе рассказать.

  ― Нет, ― охотник покачал головой, ― мне нужно позаботиться о друге и о его близких. Но я вернусь, чтобы ты меня научила всему, что знаешь.

  По пути Сегред отволок труп рыси подальше от храма и бросил его в снег. Он отрубил от хвоста большой, покрытый шипами, кусок, чтобы показать в охотничьем поселке, что убило Гереда, в глубине души желая, малодушно, толику оправдаться перед Тиршей и ее сыном. Джерра уложила хвост в тряпицу с солью. Подошедшие селяне и пожилой саг попросили охотника не закапывать тварь, обещав, что сами сожгут бестию позже, когда все смогут посмотреть на нее. Кто-то узнал по голове погибшую - местную жительницу, ушедшую накануне в лес за хворостом; в набежавшей за это время толпе зарыдали.